Собор Святого Стефана

Запрос «Собор Святого Стефана» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Достопримечательность
Собор Святого Стефана Stephansdom
Страна	Австрия
Город	Вена
Конфессия	Католицизм
Первое упоминание	1137
Строительство	1359—1511 годы
Настоятель	Кристоф Шёнборн, архиепископ Вены
Сайт	[www.stephansdom.at Официальный сайт]

Собор Святого Стефана в Вене (нем. Stephansdom, в просторечии Steffl) — католический собор, национальный символ Австрии и символ города Вены. Кафедра венского архиепископа — примаса Австрии. Расположен в центре старого города на площади Св. Стефана (Штефансплатц). Первый храм на месте собора построен в 1137—1147 годах; собор в нынешних границах построен в XIII—XV веках и приобрёл современный вид к 1511 году.

История

Строительство

В 1137 году маркграф Леопольд IV совместно с Регинмаром, епископом Пассау, заложили первую церковь; она была завершена постройкой в 1147 в романском стиле. В 1230—1245 годах она была расширена к западу; с тех пор сохранилась западная («романская») стена собора с порталом и двумя башнями, позже перестроенные в готическом стиле. В 1258 году первая церковь сгорела.

В 1263 году на её месте была выстроена вторая церковь, также в романском стиле; день освящения собора, 23 апреля, празднуется по сей день.

В 1304—1340 годах, при Альберте I и Альберте II, к церкви с востока были пристроены трёхнефные Альбертовы хоры, поглотившие трансепт второй церкви и сохранившиеся по сей день; работы были завершены через 77 лет после освящения второй церкви. Северный неф были посвящён Деве Марии, средний св. Стефану и всем святым, южный — двенадцати апостолам.

7 апреля 1359 года Рудольф IV заложил на месте современной южной башни первый камень новой, готической церкви. По планам архитекторов XIV века, стены нового собора ставились снаружи от существующей церкви, и лишь затем следовало разобрать стены старой (это произошло лишь в 1430 году). Альбертовы хоры, достаточно широкие, были сохранены. В 1433 году были завершена южная башня, а перекрытие свода новой церкви потребовало почти 30 лет (1446—1474). Северная башня, заложенная в 1450 году, была прекращена постройкой в 1511 году и так и осталась недостроенной.

Интерьеры

В течение трёх веков церковь Св. Стефана оставалась не более чем приходским храмом. Маркграфы Австрии пытались учредить в Вене епископскую кафедру, а епископы Пассау, тогдашние духовные владыки Австрии, этому сопротивлялись. Венская епархия была учреждена только в 1469 году, под давлением императора Фридриха III. Так церковь Св. Стефана стала кафедральным собором. Вскоре после этих событий, в 1476—1487 годах, скульптор и композитор Вильгельм Роллингер установил внутри собора уникальные резные хоры, а в 1513 году в соборе был установлен орган.

XVI—XVII века, наполненные религиозными и австро-турецкими войнами, мало изменили собор. В эту эпоху в Австрии установилась идеология Pietas Austriaca, католическая по духу и барочная по форме, и интерьеры собора также были переработаны в стиле барокко. Реконструкция началась в 1647 году — с нового, барочного, алтаря работы Йоганна Якоба и Тобиаса Покка (1647). В 1693 и 1697 годах были написаны два образа Девы Марии, в 1700 году установлены два боковых алтаря. Наконец, через 40 лет после изгнания турок из-под Вены, в 1722 году, статус собора и епархии был повышен — до архиепископского.

Пожар 1945 года и восстановление

Собор не пострадал при бомбардировках Второй мировой войны и выдержал первые дни Венской наступательной операции советских войск, начавшейся 2 апреля 1945 года. При отступлении из Вены комендант города генерал Зепп Дитрих приказал немецкой артиллерии уничтожить центр Вены, но приказ не был выполнен. 11 апреля 1945 года местные мародёры подожгли разграбленные лавки; на следующий день пожар перекинулся на собор. Кровля рухнула от огня; крупнейший колокол «Пуммерин» сорвался и обрушился внутрь Северной башни, в результате чего разбился; интерьеры (включая роллингеровские хоры XV века) были почти полностью уничтожены, сгорел большой романтический орган фирмы «Walcker». Кафедры и ценнейшие реликвии сохранились, так как были защищены кирпичными саркофагами.

Собор был восстановлен трудом добровольцев — к 19 декабря 1948 года была восстановлена кровля над главным нефом, 23 апреля 1952 года (689-летие собора) возобновились службы. Послевоенное восстановление завершилось только в 1960 году.

В 1980-е годы был начат второй этап полномасштабной реставрации, продолжающийся по сей день. Основная проблема собора Св. Стефана — поверхностные разрушения известняковых стен и статуй. Реставраторы вынуждены заменять отдельные камни и статуи, пользуясь как средневековыми инструментами, так и управляемыми компьютерами камнерезными станками-копирами.

Архитектура

Размеры

• Высота южной башни — 136,44 м
• Высота северной башни — 68,3 м
• Высота конька крыши над центральным нефом — 60 м
• Длина и ширина собора на уровне земли- 198,2×62 м

Во времена Габсбургов, ни одна церковь Австро-Венгрии не могла быть выше южной башни собора Св. Стефана.

Кровля

Длина кровли главного нефа — 110 м, а высота, от водосточного жёлоба до конька крыши — 37,85 м, при этом наклон кровли местами достигает 80° к горизонтали. При таких углах наклона дождевая вода способна эффективно промывать черепичную кровлю, а редкий снег, не задерживаясь, падает вниз.

Несущий каркас кровли был первоначально выполнен из дерева (свыше 2000 м³), а после пожара 1945 года — из стали (около 600 тн). Покрытие кровли состоит из 230 000 цветных черепиц. Ими выложены изображения национального герба и герба города Вены.

Украшения

Возле главного портала в «романской стене» (сам портал — традиционный готический) и по периметру стен расположены:

• Кафедра Св. Иоанна Капистрана, с которой он в 1454 году призывал к крестовому походу на турок
• Распятие «с зубной болью», называемое так из-за выражения на лике Спасителя
• Две железные меры — средневековые венские эталоны
• Солнечные часы на аркбутане

Органы

Новый большой орган, установленный в 1960 году, взамен уничтоженного огнём в апреле 1945 года, с четырьмя рядами клавиатур и педалью, имеет 125 регистров и 10 тысяч органных труб. Этот «орган-великан» — крупнейший в Австрии. Всего в соборе три духовых органа, все они изготовлены австрийской органостроительной фирмой «Rieger». На мессах используется «средний орган», находящейся у южной стены, близ алтаря. Инструмент изготовлен в 1991 году и имеет 55 регистров, распределённых между четырьмя клавиатурами и педалью. Пустующие в настоящее время у северной стены резные каменные хоры первого большого органа (1513 г.) — шедевр поздней готики, созданы чешским скульптором Антоном Пильграмом, который увековечил себя, поместив свой бюст у основания хоров.

Реликвии и достопримечательности

Пёчская икона

В 1676 венгр Ласло Шигри заказал в селенье Пёч икону Богоматери в память об освобождении из турецкого плена. Икона оказалась в пёчской церкви и в 1696 прославилась чудесами; император Леопольд I вывез её в Вену, оставив селянам копию. Копия также считалась чудотворной, поэтому Пёч стал местом паломничества и был переименован в Мариапёч. До 1945 икона висела при главном алтаре, сейчас — в юго-западном углу, рядом с главным порталом.

Колокола

Всего в звоннице 23 колокола, 20 из них используются, и у каждого — своя роль. Большой колокол северной башни, Новый Пуммерин, массой в 21 383 кг был отлит в 1951 в Санкт-Флориане и установлен в 1957 взамен одноимённого колокола, отлитого в 1711 и погибшего в 1945 году. Пуммерин звонит одиннадцать раз в год — по великим праздникам, в день освящения собора (23 апреля) и в новогоднюю ночь; самый продолжительный, десятиминутный, звон, отмечает смерть и интронизацию папы и венского архиепископа. Это второй по величине колокол Европы (после Кёльнского собора).

Для ежедневного колокольного звона используются 11 колоколов южной башни с электрическим приводом, установленные в 1960, массой от 35 до 5 700 кг. Из них четыре используются перед началом обычной мессы, число увеличивается до десяти по праздничными дням и до одиннадцати — если служит сам архиепископ. Есть особый колокол для заупокойной службы, и особый «пивной колокол», отмечающий закрытие пивных. Часы отбивают два исторических колокола (отливки 1449 и 1772 года), пережившие пожар в южной башне.

Кафедра

Резная кафедра XV века приписывается Николаусу Герхардту. Для естественного усиления звука кафедра прислонена к колонне в центре главного нефа. Её украшают статуи четырёх первых учителей церкви — Августин Блаженный, Амвросий Медиоланский, Иероним Стридонский, Григорий Великий. Перила лестницы, ведущей на кафедру, украшены фантастическим орнаментом из чередующихся жаб и ящериц — аллегория борьбы добра и зла. Под лестницей есть небольшой скульптурный портрет «выглядывающего из окна» — автопортрет скульптора.

Капелла Св. Валентина

Внутри собора устроено шесть обособленных капелл. В реликварии Св. Валентина, датированном 1440 годом и расположенном в верхнем ярусе «романской» башни справа от портала, до 1933 года хранились главные реликвии храма. В 1933 часть из них была перемещена в музей при соборе. Сейчас в капелле хранятся мощи Святого Валентина, черепа святых Космы и Дамиана, и лоскут скатерти Тайной Вечери.

Усыпальницы

В самом соборе похоронены:

• Рудольф IV (князь — строитель собора, умер в 1365). Надгробие в главном зале — символическое; тело захоронено в подземном «герцогском склепе», заложенном самим Рудольфом.
• Фридрих III (умер в 1493), надгробие работы Николауса Герхардта
• Евгений Савойский (умер в 1736)
• 72 члена династии Габсбургов («герцогский склеп»). Большинство этих «могил» — символические: начиная с 1633 года, в соборе хоронили внутренние органы монархов, сами тела — в Капуцинской церкви, a сердца в церкви Св. Августина.
• настоятели собора

Катакомбы

Под восточной половиной собора и под прилегающими с востока домами расположены катакомбы — подземное кладбище. В 1732 император Карл VI запретил похороны на старых кладбищах внутри городских стен, поэтому в XVIII веке умерших хоронили под землёй. До полного запрета на подземные могилы, изданного Иосифом II в 1783, под собором Св. Стефана было похоронено до 11 тысяч тел. «Катакомбами», на греческий манер, эти подземелья стали называть только в XIX веке. В подземном епископском склепе до сих пор хоронят высших иерархов австрийской церкви (последнее захоронение в 2004).

См. также

• Список самых высоких церквей мира

Литература

1. Bermann, Moriz. Der Wiener Stefans-Dom und seine Seenswürdigkeiten in Geschichte, Kunst, Legenden- und Sagenbilde. Wien, Pest, Leipzig., 1878.
2. Kurt, Hielscher. Österreich. Landschaft und Baukunst. Berlin-Zürich., 1928.
3. Wasnuths. Lexicon der Baukunst. 3-4 Band. Berlin., 1929.
4. Wien. Geschichte, Kunst, Leben. Wien., 1943.
5. Ulmann, Ernst. Die Welt der gotischen Kathedrale. Berlin.,1981.
6. Architektur des Mittelalters: Funktion und Gestalt. Weimar., 1983.
7. Wien: [Bildband1]. Texte von Peter Pötscher. Frankfurt am Main., 1989.
8. Conrad, Dietrich. Kirchenbau im Mittelalter: Bauplannung und Bauausführung. Leipzig., 1990.
9. Сененко М. С. Вена. М., 1970.
10. Грубер, Райнхард Х., Кафедральный собор Св. Стефана в Вене. Вена., 2002.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Собор Святого Стефана
• [www.stephansdom.at Официальный сайт собора]

Отрывок, характеризующий Собор Святого Стефана

– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…