Собор Святой Екатерины (Гоа)

Католический храм (костёл)
Собор Святой Екатерины порт. Sé Catedral de Santa Catarina
Современный вид
Страна	Индия
Местоположение	Старый Гоа, Гоа
Конфессия	Католицизм
Епархия	Архиепархия Гоа и Дамана
Тип здания	Базилика
Архитектурный стиль	Мануэлино, Маньеризм
Автор проекта	Жулиу Симау, Амброзиу Аргуэйру
Основатель	губернатор Жоржи Кабрал
Строительство	1562—1619 годы
Основные даты: 1640 год — освящение храма
Статус	Кафедральный храм
Состояние	Действующий
Сайт	[www.archgoadaman.org/ Официальный сайт]

Собор Святой Екатерины (порт. Sé Catedral de Santa Catarina) или коротко Се Катедрал (порт. Sé Catedral) — католический кафедральный храм в Старом Гоа, штат Гоа (Индия), построенный в португальском стиле мануэлино, трансформированном в особый индо-португальский стиль.

Собор является кафедральным храмом архидиоцеза Гоа и Дамана. Это самый большой католический храм в Индии и один из самых больших в Азии, входит в список Всемирного Наследия ЮНЕСКО.

Описание собора

Собор довольно большой по размерам: 76 метров в длину и 55 метров в ширину трансепта. Собор построен в португальском стиле мануэлино в виде базилики с двумя 33-метровыми фасадными башнями, одна из которых до наших дней не сохранилась, поэтому сейчас собор стоит с одной башней. На этой башне находится колокольня собора с пятью массивными колоколами, один из которых — «Золотой колокол» — является одним их самых больших в Гоа. Звон его слышен за 14 километров.

Интерьер собора выполнен в коринфском стиле. Главный алтарь позолочен и посвящён Святой великомученице Екатерине. Старинные образы на сторонах алтаря изображают места жизни и мученичества Святой Екатерины. Всего в соборе 15 алтарей, расположенных в восьми капеллах собора.

На территории находится капелла апостольского нунция Франциска Хавьера, святого покровителя Гоа. В этой капелле он крестил местное население в период своей миссионерской деятельности на Гоа. Здесь же находится капелла Чудесного Креста. Считается, что на этом кресте 23 февраля 1619 года явился Иисус Христос, после чего крест стал увеличиваться в размерах. Считается так же, что крест этот способен исцелять больных. Благодаря этой чудодейственной реликвии собор Святой Екатерины стал центром непрекращающегося паломничества.

История собора

Собор был заложен в ознаменование победы португальских войск под командованием Афонсу де Албукерки над мусульманской армией 25 ноября 1510 года, что позволило португальцам захватить Гоа. Поскольку победа была одержана в день праздника святой Екатерины Александрийской, храм был посвящён именно ей. Первоначальный костёл был сооружён в том же 1510 году из глины, камней и соломы, затем перестроен в 1515 году.

Кардинальная реконструкция храма была заказана португальским губернатором Индии Жоржи Кабралом (1549—1550) и была проведена в 1552 году. В 1562 году португальский вице-король Индии дон Франсишку Коутинью дал указание о строительстве нового грандиозного собора Святой Екатерины, призванного символизировать мощь португальской колониальной империи. Строительство собора финансировалось из государственной казны на средства от продажи выморочного имущества индусов и мусульман.

Авторами проекта выступили португальские архитекторы Жулиу Симау и Амброзиу Аргуэйру. К 1619 году было закончено возведение основной части собора и в 1640 году собор был освящён, однако капеллы собора были достроены только к 1652 году.

«Золотой Колокол», сохранившийся до наших дней на колокольне собора, был отлит в Канколине в 1652 году, причём в сплав металлов при его отливке добавлялось золото. Другое название этого колокола — «Колокол инквизиции» — связано с тем, что в период деятельности в Гоа инквизиции звон колокола оповещал горожан о начале публичных казней через аутодафе, которые проводились на площади перед собором.

В 1776 году фасадная башня c южной стороны собора неожиданно обвалилась от удара молнии и никогда больше не восстанавливалась.

3 мая 1845 года в одну из капелл собора перенесли Чудесный Крест с горы Боа-Вишта, на котором 23 февраля 1619 года произошло явление Иисуса Христа. С этого дня потоки паломников к Чудесному Кресту перенаправились в собор Святой Екатерины.

Источники

• [www.arrivo.ru/indiya/goa/staryiy-goa.html Старый Гоа]
• [www.indiasoma.com/goa/index.shtml?23 Собор Святой Екатерины]
• [www.votpusk.ru/country/dostoprim_info.asp?ID=519 Собор Св. Екатерины в Старом Гоа: фото, описание]
• [turbina.ru/guide/Staryy-Goa-Indiya-132406/Zametki/Sobor-Se-kolonialnoe-nasledie-Portugalii-na-Goa-55359/ Собор Се — колониальное наследие Португалии на Гоа]

Отрывок, характеризующий Собор Святой Екатерины (Гоа)

– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.