Собор Тверских святых
Поделись знанием:
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
| Собор всех святых, в земле Тверской просиявших | |
|---|---|
| Тип | праздник Русской православной церкви |
| Установлен | в память о Тверских святых / 1979 год |
См. также: Собор (праздник)
Собор всех святых, в земле Тверской просиявших — праздник Русской Православной церкви, установленный в память о святых, просиявших в Тверской земле. Празднование Собору приурочено ко дню второй памяти святителя Арсения — первому воскресенью после 29 июня/12 июля — праздника святых апостолов Петра и Павла.[1][2]
Содержание
- 1 Установление празднования
- 2 Иконография
- 3 Гимнография
- 4 Святые
- 4.1 Бежецк
- 4.2 Белый
- 4.3 Бологое
- 4.4 Весьегонск
- 4.5 Вышний Волочек
- 4.6 Зубцов
- 4.7 Калязин
- 4.8 Кашин
- 4.9 Кесова Гора
- 4.10 Кимры
- 4.11 Конаково
- 4.12 Красный Холм
- 4.13 Кувшиново
- 4.14 Лихославль
- 4.15 Максатиха
- 4.16 Молоково
- 4.17 Оленино
- 4.18 Осташков
- 4.19 Рамешки
- 4.20 Ржев
- 4.21 Селижарово
- 4.22 Старица
- 4.23 Тверь
- 4.24 Торжок
- 4.25 Торопец
- 5 Примечания
- 6 Ссылки
Установление празднования
Собирание сведений о тверских святых было начато по благословению архиепископа Тверского и Кашинского Димитрия (Самбикина) в 1897 году. Архиепископ Димитрий составил службу всем Тверским святым и подготовил к печати Тверской патерик. В 1902 году по его просьбе была написана икона Собора Тверских святых. В 1904 году архиепископ Димитрий освятил престол в честь Собора Тверских святых во втором ярусе колокольни кафедрального собора. С этого года начинается местное почитание святых, живших на территории Тверской епархии.
Спустя 70 лет архиепископом Калининским и Кашинским Алексием (Коноплёвым) была составлена служба всем Тверским святым и возбуждено ходатайство перед Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Пименом совершать память всех святых, в земле Тверской просиявших, в первый воскресный день после праздника святых первоверховных апостолов Петра и Павла.[3] В 1979 году святейший Патриарх Пимен удовлетворил ходатайство и благословил внести память Собора Тверских святых в календарь Русской Православной Церкви.
Иконография
На иконе Собора Тверских святых изображены лики святых благоверной княгини Тверской Ксении; благоверного князя Бежецкого Дмитрия Юрьевича Красного; благоверного князя Ржевского Владимира (XIII в.; память 15/28 июля) и его супруги княгини Агриппины (XIII в.; память 23 июня/6 июля и 15/28 июля); праведной Параскевы, игуменьи Ржевской.
Гимнография
Иже в земли Тверской прославльшиися, / святителие, мученицы, / преподобнии, праведнии / и вси святии, / верою, подвиги благочестия, / любовию, кротостию, словом и житием / Богу благоугодившии / и венцы нетления и славы украсившиися, / молите Христа Бога нашего / даровати мир стране нашей / и душам нашим в мире спастися.
Величаем вас, / страны Тверския покровители, / и чтим святую память вашу, / вы бо молите за нас / Христа Бога нашего.
О святителю Божий и чудотворче Николае! Призри на смиренное моление нас грешных и умоли Владыку нашего и Господа низпослати на ны и на храм, в честь твою, отче Николае, воздвигнутый, великия и богатыя милости, и да исполнит его верных богомольцев своих, и да сподобятся они благодати Божией, и познают страх блаженных Христвых заповедей, и да отверзет им Господь очи мысленныя к разумению Христова Евангелия, воеже в духовном житии преуспевше, сподобитися им милостей Божиих молитвами Пречистыя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, святаго славнаго и всехвальнаго апостола и евангелиста Иоанна Богослова, честнаго пророка Божия Илии, преподобных отец наших Нила Столобенскаго, Сергия Радонежского и Серафима Саровского, Саввы и Варсонофия Тверских, Макария Колязинскаго и Савватия Оршинскаго чудотворцев, благоверных князей Михаила Тверскаго и Михаила Микулинскаго, блаженных княгинь-инокинь Ксении и Анны, священномученика Фаддея и преподобного Сергия-исповедника и всех святых в земле тверстей просиявших. Внемли же убо молению нашему, отче Николае, да и мы окаянныя достигнем деснаго предстояния у Христа Бога нашего, Его же честь, слава и милосердие неоскудевающее со Безначальным Его Отцем и Всесвятым и Благим и Животворящим Его Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Святые
В Соборе Тверских святых насчитывается около 40 канонизированных святых XIX века и более 200 прославленных в лике святых новомученников и исповедников Российских. Особо чтимыми святыми Тверской епархии являются святой благоверный князь тверской Михаил Ярославич и его супруга святая благоверная княгиня Анна Кашинская.
- Святые архипастыри Тверской епархии
- первоначальник Тверских святителей епископ Симеон
- епископ Феодор
- епископ Арсений
- Проповедники
- основатель Борисоглебского монастыря преподобный Ефрем Новоторжский
- преподобный Аркадий Вяземский и Новоторжский
- блаженный Константин Новоторжский (предположительно XVI в.)
- основатель Сретенского монастыря преподобный Саава
- преподобный Варсонофий
- основатель Свято-Троицкой обители преподобный Макарий
- игумен Калязинский
- основатель Введенского монастыря преподобный Нектарий Бежецкий
- основатель Сретенского монастыря преподобный Савватий
- основатель Оршинского Савватиева монастыря преподобный Евфросин
- основатель Столобенской пустыни преподобный Нил Столобенский
- святитель Акакий, епископ Тверской и Кашинский
- святитель Варсонофий, епископ Тверской, чудотворец Казанский
- убитый поляками святитель Феоктист, архиепископ Тверской
- основатель Николо-Антониевого Краснохолмского монастыря преподобный Антоний Краснохолмский
- По населенным пунктам
Бежецк
- Священномученик Аркадий Остальский (епископ Бежецкий, викарий Тверской епархии)
- Мученик Андрей Гневышев, староста Никольской церкви
- Священномученики Иоанн и Василий (Козыревы)
- Священномученик Сергий Смирнов
- Священномученик Петр (Зиновьев)
- Священномученик Николай (Сретенский)
- Священномученик Иоанн Василевский
- Священномученик Иоанн (Бойков)
- Священномученик Иоанн Богоявленский
- Священномученик Иаков (Бойков)
- преподобный Нектарий Бежецкий
Белый
- Священномученик Иаков (Леонович)
Бологое
- Священномученик Алексий (Успенский) и мученик Василий (Шикалов)
Весьегонск
- Священномученик Петр (Титов)
- Священномученик Феодор (Беляев)
Вышний Волочек
- Священномученик Виктор (Воронов)
- Священномученик Владимир Мощанский
- Мученики Петр (Жуков), Прохор (Михайлов) и иже с ними
- Преподобномученик Стефан (Кусков)
- Священномученик Феодосий (Болдырев)
Зубцов
- Священномученик Борис (Боголепов)
- Священномученик Евгений Ивашко
- Преподобномученик Петр (Козлов), иеромонах Ниловой пустыни
- Мученик Сергий (Ведерников)
Калязин
- Священномученик Иаков Бобырев
- Священномученик Михаил (Косухин)
- Священномученик Владимир (Введенский)
- Святитель Серапион, митрополит Сарский и Подонский
- Преподобный Паисий Угличский
- Преподобный Макарий Калязинский
Кашин
- Аркадов, Алексей Иванович
- Священномученик Илия (Чередеев)
- Святитель Иосаф Кадьякский
- Преподобный Ефрем Перекомский
- Преподобная Дорофея схиигуменья
- Иеродиакон Макарий (Андреев, Михаил Федорович)
- Архиепископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев)
- Святитель Серапион, митрополит Сарский и Подонский
- Преподобный Савва Вишерский
- Святая благоверная княгиня Анна Кашинская
Кесова Гора
- Преподобный Вассиан Рябовский
Кимры
- Священномученик Александр (Колоколов)
- Священномученик Измаил (Кудрявцев)
- Священномученик Николай (Богородский)
- Священномученик протоиерей Феодор Ксенофонтович Колеров и иже с ним убиенные мученики Анания Бойков и Михаил Болдаков
Конаково
- Священномученик Григорий Раевский
- Священномученик Николай Дмитров
Красный Холм
- Преподобный Антоний Краснохолмский
- Мученик Сергий (Бородавкин)
Кувшиново
- Священномученик Александр (Чекалов)
Лихославль
- Преподобноисповедник Сергий (Сребрянский)
Максатиха
- Мученики Симеон и Димитрий (Воробьевы)
- Священномученик Михаил (Богородский)
- Священномученик Павел Василевский
Молоково
- Священномученик Павел Березин [days.pravoslavie.ru/Life/life4880.htm]
Оленино
- Святой равноапостольный Николай, архиепископ Японский
Осташков
- Священномученик Михаил Люберцев
- Священномученик Владимир Рясенский
- Преподобный Герман Столобенский
- Нектарий, aрхиепископ Тобольский и Сибирский
- Преподобный Нил Столобенский, чудотворец
Рамешки
- Священномученик Владимир (Чекалов)
- Священномученик Михаил (Скобелев)
Ржев
- Преподобный Дионисий Радонежский
- Преподобная Параскева, игуменья Ржевская
- Благоверный Владимир, Ржевский князь
- Преподобный Арсений Новгородский
- Ржевская княгиня Агриппина, супруга Владимира
Селижарово
- Священномученик Иоанн Мельницкий
- Священномученик Иоанн Василевский
- Святой Гурий, архиепископ Казанский
Старица
- Священномученик Александр (Вершинский)
- Священномученик Александр (Чекалов)
- Священномученик Алексий (Нечаев)
- Священномученик Иоанн (Владимирский)
- Священномученик Михаил (Некрасов)
- Священномученик Николай (Верещагин)
- Священномученик Феодор (Баккалинский)
- Святитель Герман Казанский
- Преподобный Дионисий Радонежский
- Аркадов, Алексей Иванович
Тверь
- Святитель Моисей, архиепископ Новгородский
- Святитель Акакий, епископ Тверской
- Святитель Симеон, епископ Тверской
- Святитель Тихон, епископ Задонский
- Святитель Феодор, епископ Тверской
- Святитель Варсонофий 2-й, епископ Тверской, Чудотворец Казанский
- Святитель Арсений 3-й, архиепископ Тверской
- Святитель Филипп, митрополит Московский
- Святитель Арсений 1-й, архиепископ Тверской, чудотворец
- Священномученик Фаддей, архиепископ Тверской
Торжок
- Священномученик Иоанн (Васильев)
- Священномученик Константин (Колпецкий)
- Преподобный Константин, архимандрит Новоторжский
- Преподобный Ефрем Новоторжский
- Благоверная княгиня Иулиания Новоторжская
- Преподобный Трифон Печенегский
- Блаженный Георгий (Юрий)
- Преподобный Аркадий, ученик пр. Ефрема. Новоторжскаго чудотворца
Торопец
- Святой благоверный великий князь Александр Невский
- Священномученик Иоанн (Троянский), епископ Великолукский и Торопецкий
- Священномученик Александр (Ратьковский) [days.pravoslavie.ru/Life/life4729.htm]
- Преподобный Исаакий Торопецкий
- Святитель Тихон, патриарх Московский
- Священномученик Андрей (Быстров) и мученики Василий (Виноградов), Сергий (Михайлов) и Спиридон (Савельев) [days.pravoslavie.ru/Life/life4753.htm]
Напишите отзыв о статье "Собор Тверских святых"
Примечания
- ↑ [www.saints.ru/s/all_saints_Tver.html Собор всех святых, в земле Тверской просиявших].
- ↑ [new.pravoslavie.ru/Life/life6452.htm Святитель Арсений, епископ Тверской, чудотворец].
- ↑ игумен Андроник Трубачев. [azbyka.ru/tserkov/svyatye/trubachev_kanonizatsiya_svyatyh_08-all.shtml Канонизация святых в Русской Православной Церкви].
- ↑ 1 2 [days.pravoslavie.ru/Trop/tr28.htm Тропари Соборам святых]
- ↑ [spas.tvcom.ru/st_nik.html Святитель Николай Мирликийский Чудотворец]
Ссылки
- [www.pravenc.ru/rubrics/128911.html Собор Тверских святых] в Православной энциклопедии
- [drevo.pravbeseda.ru/index.php?id=11320 Собор Тверских святых] в проекте [drevo.pravbeseda.ru/ Открытая православная энциклопедия «Древо»]
- [www.st-tver.ru/saints/Ikona.php Иконописный образ: Собор всех святых]
- [www.saints.ru/s/all_saints_Tver.html Собор всех святых, в земле Тверской просиявших]
- [www.st-tver.ru/saints/ Список святых]
- [azbyka.ru/days/sv-sobor-tverskih-svjatyh Собор Тверских святых]
Отрывок, характеризующий Собор Тверских святых
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
