Собственный Его Императорского Величества Конвой

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Собственный Его Императорского Величества Конвой

полковой нагрудный знак
Годы существования

1811—1917

Страна

Российская империя Российская империя

Входит в

1-й гвардейский корпус,
Петербургский ВО

Дислокация

Санкт-Петербург

Знаки отличия

см. текст

Собственный Его Императорского Величества Конвой — формирование русской гвардии, осуществлявшее охрану царской особы.

Основным ядром конвоя были казаки Терского и Кубанского казачьих войск. В Конвое также служили черкесы, ногайцы, ставропольские туркмены, другие горцы-мусульмане Кавказа, азербайджанцы (команда мусульман, с 1857 года четвёртый взвод л-гв. Кавказского эскадрона), грузины, крымские татары, другие народности Российской Империи.

Официальной датой основания конвоя считается 18 мая 1811 года. 17 октября 1813 года в битве при Лейпциге лейб-гвардии Казачий полк спас Александра I от плена, разметав в тяжелейшем бою кирасир Наполеона Бонапарта. Этот подвиг положил начало Собственному Его Императорского Величества Конвою. Черноморская сотня лейб-гвардии Казачьего полка послужила ядром будущего Конвоя.





История

  • 18.05.1811 г. — сформирована лейб-гвардии Черноморская казачья сотня, под командованием полковника А. Ф. Бурсака, в составе: штаб-офицер 1, обер-офицеров 3, урядников 14, казаков 100, лошадей строевых 118, столько же «подъемных».
  • 27.02.1812 г. — сотня прибыла в С.-Петербург и зачислена л.-гв. в Казачий полк 4-м эскадроном.
  • 14.06.1812 г. — сотня вступила в бой около местечка Новые Троки с французскими гусарами и отбросила их.
  • 25.04.1813 г. — сотня переименована в лейб-гвардии Черноморский эскадрон.
  • 1.05.1828 г. — сформировано первое штатное подразделение, предназначенное для несения конвойной службы при высочайшем дворе, лейб-гвардии Кавказско-Горский взвод.[1][2][3]
  • 30.04.1830 г. — лейб-гвардии Кавказско-Горский взвод развернут в лейб-гвардии Кавказско-Горский полуэскадрон.
  • 12.10.1832 г. — сформирована для Конвоя команда Кавказского казачьего линейного войска.
  • 30.04.1838 г. — для Конвоя сформирована команда лезгин.
  • 11.03.1839 г. — для Конвоя сформирована команда Закавказского конно-мусульманского полка.
  • 1.07.1842 г. — лейб-гвардии Черноморский эскадрон откомандирован от лейб-гвардии Казачьего полка и развернут в самостоятельный лейб-гвардии Черноморский казачий дивизион.
  • 18.11.1856 г. — создан лейб-гвардии Кавказский эскадрон конвоя.
  • 2.02.1861 г. — лейб-гвардии Кавказский эскадрон конвоя объединен с Черноморским дивизионом в лейб-гвардии 1, 2 и 3 Кавказские казачьи эскадроны Собственного Его Величества Конвоя.
  • 7.10.1867 г. — казачьи эскадроны начали формироваться отдельно от своих войск и названы лейб-гвардии 1-м и 2-м Кавказскими Кубанскими и лейб-гвардии Кавказским Терским эскадронами.
  • 2.12.1881 г. — создан еще один Терский эскадрон.
  • 14.03.1891 г. — эскадроны переименованы в сотни, которые стали называться лейб-гвардии 1-й и 2-й Кубанскими и 3-й и 4-й Терскими казачьими сотнями Собственного Его Императорского Величества Конвоя.
  • 02.1915 г. — сформирована 5-я Сводная сотня Конвоя.
  • 4.03.1917 г. — Конвой переименован в Конвой Верховного Главнокомандующего.
  • 13.03.1917 г. — согласно приказу № 12835 Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа на театре военных действий генерал-лейтенанта Корнилова: «переименовать бывший Собственный Е. В. Конвой в Л.-Гв. Кавказский казачий полк и отправить его в действующую армию с включением в 3-ю Гвардейскую кавалерийскую дивизию».
  • 30.03.1917 г. — Конвой расформирован.

Командиры

См. также

Напишите отзыв о статье "Собственный Его Императорского Величества Конвой"

Примечания

  1. Собственный Его Величества конвой // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  2. [gosudarstvo.voskres.ru/army/convoy.htm Н. Д. Плотников. Собственный Его Величества конвой]
  3. [www.nkj.ru/archive/articles/5317/?phrase_id=3025049 Александр Кузнецов. ИМПЕРАТОРСКИЙ КОНВОЙ]
  4. [www.imha.ru/knowledge_base/base-17/1144524376-sobstvennyjj-ego-imperatorskogo-velichestva.html См. подробнее]

Литература

  • Собственный Его Императорского Величества Конвой: Исторический очерк / составил С. Петин. — СПб., 1899.
  • [www.regiment.ru/Lib/A/5/1.htm Галушкин Н. В. Собственный Его Императорского Величества Конвой, М., 2004]. Первое издание Сан-Франциско, 1961.

Отрывок, характеризующий Собственный Его Императорского Величества Конвой

– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.