Союз Советских Социалистических Республик

Запрос «Советский Союз» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Запрос «СССР» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Союз Советских Социалистических Республик
Советский Союз / СССР / Союз ССР
Союзное государство
←   ←   ←   ← 30 декабря 1922 — 26 декабря 1991 ↓
Флаг Герб
Девиз Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Гимн Интернационал (1922—1944) Государственный гимн СССР (1944—1991)
Карта СССР (1945–1991)
Столица	Москва Москва
Крупнейшие города	Москва, Ленинград, Киев, Ташкент, Баку, Харьков, Минск, Горький, Новосибирск, Свердловск
Язык(и)	русский
Религия	отсутствует (атеизм, см. религия в СССР)
Часовые пояса	+2…+12
Площадь	22 402 200 км²
Население	293 047 571 чел.
Форма правления	однопартийная (до 1990 года) парламентская (советская) республика (1922—1991)
Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР
- 1922—1924 (фактически - по 7 марта 1923 года)	Владимир Ильич Ульянов (Ленин)
Генеральный секретарь ЦК ВКП(б)/Генеральный секретарь ЦК КПСС
- 1924—1953 (фактически - с марта 1923 года)	Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин)
Председатель Совета Министров Союза ССР, секретарь ЦК КПСС
- 1953—1955	Георгий Максимилианович Маленков
Первый секретарь ЦК КПСС
- 1955—1964	Никита Сергеевич Хрущёв
Первый/Генеральный секретарь ЦК КПСС
- 1964—1982	Леонид Ильич Брежнев
Генеральный секретарь ЦК КПСС
- 1982—1984	Юрий Владимирович Андропов
Генеральный секретарь ЦК КПСС
- 1984—1985	Константин Устинович Черненко
Генеральный секретарь ЦК КПСС/Президент СССР
- 1985—1991	Михаил Сергеевич Горбачёв
Интернет-домен	.su
Телефонный код	+7
Преемственность
Российская Федерация →
Государства-основатели Государства после распада СССР (члены ООН) РСФСР УССР БССР ЗСФСР Азербайджан Армения Белоруссия Грузия Казахстан Киргизия Латвия Литва Молдавия Россия Таджикистан Туркменистан Узбекистан Украина Эстония

К:Появились в 1922 годуК:Исчезли в 1991 году

Сою́з Сове́тских Социалисти́ческих Респу́блик, также СССР, Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Восточной Европы, Северной, части Центральной и Восточной Азии. СССР занимал почти 1/6 часть обитаемой суши Земли; на момент распада был самой крупной по площади страной мира. Образован на территории, которую к 1917 году занимала Российская империя без Финляндии, части Польского царства и некоторых других территорий.

Согласно Конституции 1977 года, СССР провозглашался единым союзным многонациональным социалистическим государством.

После Второй мировой войны СССР имел сухопутные границы с Афганистаном, Венгрией, Ираном, Китаем, КНДР (с момента её образования 9 сентября 1948 года), Монголией, Норвегией, Польшей, Румынией, Турцией, Финляндией, Чехословакией и морские с США, Швецией и Японией.

СССР был образован 30 декабря 1922 года путём объединения РСФСР, Украинской ССР, Белорусской ССР и Закавказской СФСР в одно государство с единым правительством, столицей в Москве, исполнительной и судебной властями, законодательными и правовыми системами. Союзные республики (в разные годы от 4 до 16), по Конституции, считались суверенными государствами; формально за каждой союзной республикой сохранялось право свободного выхода из Союза, порядок которого с 1990 года регулировал специальный закон. Союзная республика имела право вступать в отношения с иностранными государствами, заключать с ними договоры и обмениваться дипломатическими и консульскими представителями, участвовать в деятельности международных организаций. Среди 50 стран-основателей ООН наряду с СССР были и две его союзные республики: БССР и УССР.

В 1941 году СССР вступил во Вторую мировую войну, а после победы в ней, наряду с США, был сверхдержавой. Советский Союз доминировал в мировой системе социализма, а также был соучредителем ООН, постоянным членом Совета безопасности ООН с правом вето.

Процесс распада СССР характеризовался острым противостоянием между представителями центральной союзной власти и новоизбранной властью на местах (Верховные советы, президенты союзных республик). В 1989—1990 годах начался «парад суверенитетов». 17 марта 1991 года в 9 из 15 республик СССР был проведён Всесоюзный референдум о сохранении СССР, на котором более двух третей голосовавших граждан высказались за сохранение обновлённого союза. Но после Августовского путча и последовавших за ним событий сохранение СССР в прежнем виде как государственного образования стало считаться невозможным лидерами России, других бывших союзных республик, о чём было заявлено в Соглашении о создании Содружества Независимых Государств, подписанном 8 декабря 1991 года. 26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР, незаконно созванный вопреки существующим конституционным нормам, принял декларацию в нарушение существующих правовых норм, о прекращении существования СССР в связи с образованием СНГ. В конце 1991 года Российская Федерация была признана государством-правопреемником Союза ССР в международно-правовых отношениях и заняла его место в Совете Безопасности ООН.

География СССР

Располагаясь на территории площадью 22 400 000 квадратных километров, Советский Союз был крупнейшим государством мира. Он занимал почти шестую часть суши, а его размеры были сопоставимы с размерами Северной Америки. Европейская часть составляла четверть территории страны и являлась её культурным и экономическим центром. Азиатская часть (до Тихого океана на востоке и до границы с Афганистаном на юге) была гораздо менее населённой. Протяжённость Советского Союза составляла более 10 000 км с востока на запад (через 11 часовых поясов) и почти 7200 километров с севера на юг. На территории страны располагалось пять климатических зон.

Советский Союз имел самую протяжённую границу в мире (более 60 000 км) и граничил с Норвегией, Финляндией, Польшей, Чехословакией, Венгрией, Румынией, Турцией, Ираном, Афганистаном, Китаем, Монголией, Северной Кореей, Японией и США (с 1945 по 1991 годы).

Самой длинной рекой Советского Союза была Обь с Иртышом (5410 км). Самая высокая гора — пик Коммунизма (7495 м) в Таджикской ССР. СССР имел выход к крупнейшему в мире озеру — Каспийскому морю (совместно с Ираном), а на его территории располагалось самое глубокое и самое большое в мире по объёму пресноводное озеро — Байкал.

История СССР

См. также: Октябрьская революция и Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика

Образование СССР (1922—1923)

29 декабря 1922 года на конференции делегаций от съездов Советов РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР был подписан Договор об образовании СССР. Этот документ был утверждён 30 декабря 1922 года I-м Всесоюзным съездом Советов и подписан главами делегаций. Эта дата и считается датой образования СССР, хотя Совет Народных Комиссаров СССР (Правительство) и наркоматы (министерства) были созданы только 6 июля 1923 г.

Формально в состав СССР первоначально входили только 4 союзные республики, однако некоторые другие республики уже имели договорные отношения между собой, поэтому реальная картина межгосударственных отношений на момент образования СССР выглядела следующим образом:

• Российская СФСР
• Закавказская СФСР
  • Армянская ССР
  • Азербайджанская ССР
    • Нахичеванская СР
  • Грузинская ССР
    • ССР Абхазия
• Украинская ССР
• Белорусская ССР

В последующие годы произошло упорядочивание этой системы. При национально-территориальном размежевании народов Средней Азии были ликвидированы де-юре Бухарская Советская Социалистическая Республика и Хорезмская Советская Социалистическая Республика (образованные после установления просоветской власти в бывших вассалах Российской империи Бухарском эмирате и Хивинском ханстве, на их месте были образованы новые союзные республики. Для Нахичеванской Советской Республики был определён статус АССР. Закавказская СФСР была расформирована, непосредственно входившие в неё ССР получили статус союзных, а ССР Абхазия (договорная с Грузией) понижена в статусе до АССР.

Довоенный период (1923—1941)

С осени 1923 года, и особенно после смерти В. И. Ленина, в руководстве страны развернулась острая политическая борьба за власть. Утвердились авторитарные методы руководства, использовавшиеся И. В. Сталиным для установления режима единоличной власти.

С середины 1920-х годов началось сворачивание новой экономической политики (НЭП), а затем — проведение форсированной индустриализации и коллективизации. В 1932—1933 годах в стране разразился массовый голод, который унёс жизни более семи миллионов советских граждан.

После ожесточённой внутрипартийной борьбы, к концу 1930-х годов сторонники Сталина полностью подчинили себе структуры правящей партии. В стране была создана тоталитарная, строго централизованная общественная система.

С этого момента вступает в действие система сталинских репрессий, первично направленная на изгнание и дальнейшее изничтожение бывших соперников во власти, а затем необходимая для укрепления авторитарной систематики, устранения гражданских масс, возведения в абсолют правительствующий ранг Вождя, искоренения каких-либо сепаратных настроений и установление повсеместной диктатуры. Появляется система Главных Управлений лагерями, ужесточается внешняя и внутренняя политика, начинается тоталитарная экспансионная политика с вынесением неограниченных полномочий органам безопасности на завоёванных территориях и с соответствующими совершаемыми военными преступлениями (Катынский расстрел и другие). Эти же действия, по мнению просоветских историков, дают импульс к окончательному формированию единого советского общества, служат формированию советской государственности в общностную сверхдержаву, не дают западноевропейским дипломатам сформировать антисоветскую коалицию, усиливают внутреннюю сплочённость и патриотическую волю, и в конечном итоге оказывают помощь в правильной стратегической позиции Советского Союза в грядущей Второй мировой войне.

В 1939 году были заключены советско-германские договоры (в том числе так называемый пакт Молотова — Риббентропа), поделившие сферы влияния в Европе, в соответствии с которыми ряд территорий Восточной Европы определялся как сфера интересов СССР. В начале Второй мировой войны в 1939 году произошло присоединение к СССР входивших на тот момент в состав Польской Республики Западной Украины и Западной Белоруссии; это территориальное изменение расценивается по-разному: и как «возвращение», и как «аннексия». Уже в октябре 1939 года город Вильно и Виленская область были переданы Литве.

В 1940 году в состав СССР вошли Эстония, Латвия, Литва, Бессарабия (аннексированная Румынией в 1918, см. Бессарабия в составе Румынии) и Северная Буковина, созданы Молдавская, Латвийская, Литовская (включая три района Белорусской ССР, вошедших в состав Литовской ССР в 1940 году) и Эстонская ССР. Присоединение Прибалтики к СССР расценивается разными источниками как «добровольное присоединение» и как «аннексия».

В 1939 году СССР предъявил Финляндии ультиматум об изменении её политики, но Финляндия отказалась. Начатая СССР после предъявления ультиматума советско-финская война (30 ноября 1939 — 12 марта 1940) нанесла удар по международному авторитету страны (СССР был исключён из Лиги наций). В связи со сравнительно большими потерями и неподготовленностью Красной армии затянувшаяся война была закончена до разгрома Финляндии; по её итогам от Финляндии к СССР отошли Карельский перешеек, Приладожье, Салла с Куолаярви и западная часть Рыбачьего полуострова. 31 марта 1940 года была образована Карело-Финская ССР (со столицей в Петрозаводске) из Карельской АССР и перешедших от Финляндии территорий (кроме Рыбачьего полуострова, перешедшего в состав Мурманской области).

СССР во Второй мировой войне (1941—1945)

22 июня 1941 года Германия напала на Советский Союз, нарушив Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом. Советским войскам удалось остановить её вторжение к концу осени 1941 года и перейти с декабря 1941 года в контрнаступление, определяющим событием стала Битва за Москву. Однако в период лета—осени 1942 года противнику удалось продвинуться к Волге, захватив огромную часть территории страны. Начиная с декабря 1942 года и в 1943 году произошёл коренной перелом в войне; решающими стали Сталинградская и Курская битвы. В период с 1944 года по май 1945 года советские войска освободили всю оккупированную Германией территорию СССР, а также страны Восточной Европы, внеся решающий вклад в разгром нацистской Германии и победоносно завершив войну подписанием Акта о безоговорочной капитуляции Германии.

Война нанесла огромный ущерб всему населению Советского Союза, привела к гибели 26,6 миллионов человек, массовому уничтожению мирного населения на занятых Германией территориях, разрушению большей части промышленности — с одной стороны; с другой — способствовала созданию значительного военно-промышленного потенциала в восточных регионах страны, возрождению церковной и религиозной жизни в стране, приобретению значительных территорий, победе над нацизмом, увеличению влияния СССР в мире, был образован так называемый «социалистический лагерь», СССР стал одним из основателей ООН, постоянным членом Совета Безопасности с правом вето.

В 1941—1945 годах ряд народов были депортированы с мест своего традиционного проживания. В 1944—1947 годах в состав СССР вошли:

• Тувинская Народная Республика, получившая статус автономной области в составе РСФСР;
• Северная часть Восточной Пруссии, вошедшая в состав РСФСР как Калининградская область;
• Закарпатье (Закарпатская область УССР);
• Печенга, перешедшая в состав Мурманской области;
• Южный Сахалин и Курильские острова, образовавшие Южно-Сахалинскую, а в послевоенные годы Сахалинскую область в составе Хабаровского края РСФСР.

В то же время Белостокская область, части Гродненской и Брестской областей БССР, а также части Львовской и Дрогобычской областей УССР вошли в состав Польши.

Послевоенный период (1945—1953)

См. также: Сталинский период

После победы в войне была осуществлена демилитаризация экономики СССР, её восстановление в районах, пострадавших от оккупации. К 1950 году промышленное производство увеличилось на 73 % по сравнению с довоенным. Сельское хозяйство восстанавливалось более медленными темпами, с огромными трудностями, ошибками и просчётами. Тем не менее, уже в 1947 году ситуация с продовольствием стабилизировалась, были отменены карточки на продукты питания и промышленные товары, проведена Денежная реформа, позволившая стабилизировать финансовое положение.

Вместе с безоговорочной победой в Великой Отечественной войне в ряде регионов Советского Союза с ещё большим ожесточением возобновилась деятельность националистических организаций, в годы войны поддерживавших связи с нацистским подпольем или прямыми оккупантами, а после войны всячески противившихся приходу советской власти и выступавших, в основном, за провозглашение суверенности и самостоятельности своих территорий. Одними из самых острых конфликтов, перешедших в активную партизанскую войну, считается прибалтийский кризис, вызванный движением Лесные братья, и украинский кризис, вызванный антисоветскими актами Украинской повстанческой армии. Устранение подобного рода кризисов завершилось лишь после смерти Сталина и началом Хрущёвской оттепели.

В соответствии с решениями Ялтинской и Потсдамской конференций СССР установил контроль над соответствующими оккупационными зонами в Германии и Австрии в 1945—1949 годах. В ряде стран Восточной Европы началось установление коммунистических режимов, вследствие чего был создан военно-политический блок союзных СССР государств (Варшавский договор). Сразу по окончании Второй мировой войны начался период глобальной политической и идеологической конфронтации между СССР и другими социалистическими странами, с одной стороны, и странами Запада, с другой, в 1947 году получивший название холодной войны, сопровождавшийся гонкой вооружений и локальными конфликтами в различных районах земного шара.

«Хрущёвская оттепель» (1953—1964)

На XX съезде КПСС (1956) Н. С. Хрущёв выступил с критикой культа личности И. В. Сталина. Началась реабилитация жертв репрессий, больше внимания стало уделяться повышению уровня жизни народа, развитию сельского хозяйства, жилищного строительства, лёгкой промышленности.

Политическая обстановка внутри страны стала более мягкой. Многие представители интеллигенции восприняли доклад Хрущёва как призыв к гласности; появился самиздат, которому позволялось только изобличать «культ личности», критика КПСС и существующего строя по-прежнему запрещалась.

Концентрация научных и производственных сил, материальных средств на отдельных направлениях науки и техники позволила осуществить значительные достижения: создана первая в мире атомная электростанция (1954), запущен первый искусственный спутник Земли (1957), первый пилотируемый космический корабль с лётчиком-космонавтом (1961) и др.

Во внешней политике этого периода СССР поддерживал выгодные с точки зрения интересов страны политические режимы в разных странах. В 1956 году войска СССР участвовали в подавлении восстания в Венгрии. В 1962 году разногласия между СССР и США едва не привели к ядерной войне (см. Карибский кризис).

В 1960 начался дипломатический конфликт с Китаем, расколовший мировое коммунистическое движение.

Период правления Леонида Брежнева: «Застой» (1964—1985 гг.)

В 1964 году Хрущёв был отстранён от власти. Новым первым секретарём ЦК КПСС, фактически главой государства, стал Леонид Ильич Брежнев. Период 1970-х—1980-х годов в источниках того времени именовался эпохой развитого социализма.

Во время правления Брежнева мировые цены на нефть утроились и в связи с открытием в Западной Сибири новых месторождений, СССР сел на так называемую «Нефтяную иглу», что замедлило реформы и привело к деградации экономики. В период застоя была создана Единая электроэнергетическая система страны, объединяющая 78 энергосистем и обеспечивающая электроэнергией как территорию СССР, так и территорию Болгарии, Венгрии, Чехословакии, Польши, ГДР и Финляндии. Застой характеризовался также рекордными темпами жилищного строительства: примерно 60 миллионов кв.м. в год, что с 1964 г. по 1985 г. составило миллиард двести миллионов кв. метров жилой площади, невысокого качества, но благоустроенной по советским меркам, что является абсолютным рекордом советской эпохи и составляет основу современного жилого фонда постсоветской России, где темпы жилищного строительства за аналогичный период времени значительно ниже Экономическое положение характеризовалось увеличивающимися очередями за дефицитными товарами. Однако в сравнении с прошлыми периодами «застой» был одним из наиболее благоприятных. Так, 8-я пятилетка (1966—1970 гг.) стала самой успешной в советской истории и получила название «золотой». В годы застоя произошел серьезный рост советской промышленности, опережавшей в целом за этот период темпы развития промышленности в США: если в 1960 г. объём произведенной промышленной продукции составлял около 55 % от производства в США, то в 1980 г. — уже более 80 %. В 1980 г. в Москве прошла XXII летняя Олимпиада.

Вместе с этим произошёл и решительный поворот в сторону свёртывания остатков оттепели. С приходом Брежнева к власти органы госбезопасности усилили борьбу с инакомыслием — первым знаком этого был процесс Синявского — Даниэля. В 1968 году армия СССР вошла в Чехословакию с целью подавления тенденции политических реформ (см. Пражская весна). Как знак окончательной ликвидации «оттепели» была воспринята отставка А. Т. Твардовского с поста редактора журнала «Новый мир» в начале 1970 г.

В 1975 году происходит восстание на «Сторожевом» — вооружённое проявление неподчинения со стороны группы советских военных моряков на большом противолодочном корабле (БПК) ВМФ СССР «Сторожевой». Предводителем восстания стал замполит корабля, капитан 3-го ранга Валерий Саблин.

С начала 1970-х годов из СССР идёт еврейская эмиграция. Эмигрировали многие известные писатели, актёры, музыканты, спортсмены, учёные.

В области внешней политики Брежнев немало сделал для достижения политической разрядки в 1970-х годах. Были заключены американо-советские договоры об ограничении стратегических наступательных вооружений (правда, с 1967 года начинается ускоренная установка межконтинентальных ракет в подземные шахты), которые, однако, не подкреплялись адекватными мерами доверия и контроля.

Появилось диссидентское движение, стали известными такие имена, как Андрей Сахаров и Александр Солженицын. С 1965 года СССР оказывал военную помощь Северному Вьетнаму в борьбе с США и Южным Вьетнамом, которая продолжалась до 1973 года и закончилась поражением Южного Вьетнама и поддерживающей его американской войсковой группировки, выводом американских войск и объединением Вьетнама (см. Война во Вьетнаме). В 1979 году СССР ввёл ограниченный воинский контингент в ДРА по просьбе афганского правительства (см. Афганская война (1979—1989)), что привело к окончанию разрядки и возобновлению холодной войны.

Перестройка (1985—1991)

В марте 1985 года, после смерти К. У. Черненко, к власти в стране пришёл М. С. Горбачёв. В 1985—1986 годах Горбачёвым и его единомышленниками в руководстве проводилась политика ускорения социально-экономического развития, которая заключалась в признании отдельных недостатков существовавшей социалистической системы и попытках исправить их несколькими крупными кампаниями административного характера (т. н. «Ускорение») — антиалкогольная кампания, «борьба с нетрудовыми доходами», введение госприёмки.

После январского пленума 1987 года руководством страны были начаты более радикальные реформы: фактически, новой государственной идеологией была объявлена «перестройка» — совокупность экономических и политических преобразований, результатом которых стала резкая дестабилизация общественно-политической и экономической жизни страны, разрушение советского строя, переход к капитализму и распад СССР.

В ходе перестройки (со второй половины 1989 года, после первого Съезда народных депутатов СССР) резко обострилось политическое противостояние сил, выступающих за социалистический путь развития, и движений, связывающих будущее страны с организацией жизни на принципах капитализма, а также противостояние по вопросам будущего облика Советского Союза, взаимоотношений союзных и республиканских органов государственной власти и управления.

Распад Советского Союза (1990—1991)

Проведение М. С. Горбачёвым политического курса перестройки привело к потере управления страной в политической и экономической сферах, резкому обострению внутриполитической обстановки, серии межнациональных конфликтов, распаду ОВД и СЭВ, стремлению советских республик к независимости, подписанию Соглашения о создании СНГ и в конечном итоге к прекращению деятельности СССР. В 1987 году на территории СССР разгорается ряд межнациональных конфликтов, самым острым из которых становится Карабахский конфликт, начиная с 1988 года происходят массовые погромы как армян, так и азербайджанцев. В 1989 году Верховный Совет Армянской ССР объявляет о присоединении Нагорного Карабаха, Азербайджанская ССР начинает блокаду. В апреле 1991 между двумя союзными республиками фактически начинается война.

В 1989 году произошёл распад Организации Варшавского договора и СЭВ.

В 1990 году внутри Молдавской ССР произошёл вооружённый конфликт с самопровозглашенной Приднестровской Молдавской ССР.

3 апреля 1990 года Верховный Совет СССР принимает специальный закон, который регулировал процедуру выхода союзной республики из состава Союза ССР.

3 декабря 1990 года Президентом СССР М. С. Горбачёвым был поднят вопрос о реорганизации Союза ССР в Союз Суверенных Государств, который предоставлял широкие права союзным республикам.

17 марта 1991 года состоялся Всесоюзный референдум о сохранении СССР, на котором 77,85 % граждан советских республик, принявших участие в референдуме, высказались ЗА сохранение союза как обновлённой Федерации равноправных суверенных республик, а также за сохранение социалистического строя.

В ночь с 18 на 19 августа 1991 года консервативно настроенные члены Советского правительства, выступающие против роспуска Союза ССР, распада страны и перехода к капитализму, силами КГБ блокировали Горбачёва в его правительственной резиденции в Форосе, где он с семьёй находился на отдыхе, и сформировали Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). В состав комитета вошли: вице-президент СССР, министр обороны СССР, министр внутренних дел СССР, премьер-министр СССР, председатель КГБ СССР и другие. В Москву были введены войска, по Центральному телевидению в новостной программе «Время» было зачитано постановление ГКЧП о сохранении действующей Конституции СССР и пресечение всех форм антиконституционных настроений. Президент России Б. Н. Ельцин возглавил оппозицию, объявив действия членов ГКЧП попыткой государственного переворота (Августовский путч). Противостояние двух политических сил привело к массовым демонстрациям в Москве в поддержку Ельцина. Общая нерешительность руководства ГКЧП привела к их поражению и самороспуску, бывшие члены ГКЧП были арестованы, но в феврале 1994 года, уже после распада СССР, были амнистированы.

После поражения ГКЧП, 24 августа 1991 года Верховный Совет Украинской ССР провозгласил независимость Украины, которая затем 1 декабря 1991 года была подтверждена на Всеукраинском референдуме. Однако референдум о независимости Украины, по некоторым мнениям, был проведён в обход процедуры, предписанной Законом СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» (был нарушен срок проведения референдума, не был чётко сформулирован вопрос о выходе из состава СССР, в Крымской АССР референдум не проводился отдельно).

8 декабря 1991 года главы трёх республик-учредителей СССР Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич подписали Соглашение (в простонародье известное как Беловежское соглашение), в котором заявили о прекращении деятельности СССР и создании Содружества Независимых Государств.

10 декабря Верховный Совет Украины c оговорками ратифицировал соглашение о создании СНГ. За ратификацию проголосовало 288 депутатов, 10 проголосовали против и 7 воздержались. Сразу после этого состоялся телефонный разговор Кравчука с Шушкевичем, который в этот момент вёл заседание Верховного Совета Белоруссии. После окончания этого разговора белорусские депутаты поставили соглашение на голосование. За ратификацию проголосовало 263 депутата, 1 проголосовал против и 2 воздержались.

11 декабря Комитет конституционного надзора СССР выступил с заявлением, в котором говорилось, что одни союзные республики не вправе решать вопросы, касающиеся прав и интересов других союзных республик и поэтому содержащаяся в беловежском соглашении констатация того, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование», может рассматриваться лишь в качестве политической оценки ситуации, не имеющей юридической силы. Также в заявлении говорилось, что органы власти СССР могут прекратить своё существование только «после решения в конституционном порядке вопроса о судьбе СССР».

В Викитеке есть полный текст Заявления Комитета конституционного надзора СССР от 11.12.1991

12 декабря соглашение было ратифицировано Верховным Советом РСФСР. Российский парламент ратифицировал документ подавляющим большинством голосов: «за» — 188 голосов, «против» — 6 голосов, «воздержались» — 7. Законность данной ратификации вызвала сомнение у некоторых членов российского парламента, так как по Конституции (Основному Закону) РСФСР 1978 года рассмотрение данного документа находилось в исключительном ведении Съезда народных депутатов РСФСР, поскольку он затрагивал государственное устройство республики как части Союза ССР и тем самым влёк за собой изменения в российскую конституцию.

В тот же день Верховный Совет РСФСР принял постановление о денонсации Договора об образовании СССР 1922 года. Ряд юристов считает, что денонсация союзного договора была бессмысленной, так как он утратил силу в 1924 году с принятием первой конституции СССР.

21 декабря 1991 года на встрече президентов в Алма-Ате (Казахстан) к СНГ присоединилось ещё 8 республик: Азербайджан, Армения, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, были подписаны Алма-Атинская декларация и протокол к беловежскому соглашению о создании СНГ. Лидеры СНГ решили поддержать Россию в том, чтобы она продолжила членство СССР в ООН, включая постоянное членство в Совете Безопасности, и других международных организациях.

23 декабря Верховный Совет Казахской ССР ратифицировал беловежское соглашение вместе с алма-атинским протоколом.

25 декабря Президент СССР М. С. Горбачёв объявил о прекращении своей деятельности на посту Президента СССР «по принципиальным соображениям» и подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного главнокомандующего союзных Вооружённых Сил и передал управление стратегическим ядерным оружием Президенту России Борису Ельцину. В тот же день соглашение о создании СНГ было ратифицировано Верховным Советом Таджикистана.

26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР (образованный Законом СССР от 05.09.1991 № 2392-1, но не предусмотренный Конституцией СССР) принял декларацию о прекращении существования СССР в связи с образованием СНГ, тем самым официально распустив Союз ССР и его институты власти.

26 декабря 1991 года считается днём прекращения существования СССР. 28 декабря 1991 года Президиум Верховного Совета РСФСР принял постановление, где говорилось, что Верховный Суд СССР, Высший Арбитражный Суд СССР и Прокуратура СССР упраздняются со 2 января 1992 года. Некоторые учреждения и организации СССР (например, Госстандарт СССРК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), Контрольная палата, Комитет по охране государственной границы) ещё продолжали функционировать в течение 1992 года .

Последствия

• Постсоветское пространство

26 декабря 1991 года Совет Республик Верховного Совета СССР под председательством народного депутата Казахской ССР Анурбека Алимжанова принял декларацию о прекращении существования СССР в связи с образованием СНГ. На месте СССР образовались ряд независимых государств (в настоящее время осталось 19 из их числа, среди которых 15 являются членами ООН, 2 — частично признаны странами-членами ООН, и 2 — не признаны ни одной из стран-членов ООН). Распалась рублёвая зона и единые Вооружённые Силы СССР (вместо них была создана ОДКБ, кроме трёх прибалтийских республик и впоследствии Грузии, Узбекистана и Азербайджана).

• Российская Федерация

В результате распада СССР территория России (страны-преемника СССР в части внешних активов и пассивов, и в ООН) уменьшилась по сравнению с территорией СССР на 24 % (с 22,4 до 17 млн км²), а население уменьшилось на 49 % (с 290 до 148 млн чел). При этом территория России по сравнению с территорией РСФСР на момент образования СССР сократилась на 17 % (с 20,6 до 17 млн км²) (преимущественно за счёт выделения республик Средней Азии).

В апреле 1992 года Vl Съезд народных депутатов России трижды отказался ратифицировать беловежское соглашение и исключить из текста российской конституции упоминание о конституции и законах СССР, что впоследствии стало одной из причин противостояния Съезда народных депутатов с президентом Ельциным и в дальнейшем привело к роспуску Съезда в октябре 1993 года. Конституция СССР и законы СССР продолжали упоминаться в статьях 4 и 102 Конституции Российской Федерации — России (РСФСР) 1978 года вплоть до 25 декабря 1993 года, когда вступила в силу принятая всенародным голосованием Конституция Российской Федерации, которая не содержала упоминания о Конституции и законах Союза ССР.

В сентябре—октябре 1993 года, противостояние между Съездом народных депутатов России, Верховным Советом России и Президентом России Б. Н. Ельциным привело к массовым вооружённым беспорядкам в Москве, столкновению сторонников Съезда и парламента (левые и националистические силы) с президентскими войсками. Завершилось противостояние массовой гибелью людей, расстрелом здания и разгоном Верховного Совета РФ войсками по приказу президента. А в 1994 году, внутри России, на территории Чеченской республики разворачивается гражданская война на территории Кавказа, более известная как Первая чеченская война.

• Грузия

1991—1992 годы, начало вооружённых конфликтов между Грузией и республиками Южной Осетией и Абхазией, фактически закончившихся вооружённым грузино-югоосетинско-абхазским конфликтом в 2008 году. Результатом его стало признание Россией и несколькими другими государствами независимости Абхазии и Южной Осетии.

• Армения и Азербайджан

1992 год, после 4-х летнего противостояния за контроль над Нагорным Карабахом, между бывшими советскими республиками Арменией и Азербайджаном начинается Карабахская война.

• Молдавия

1992 год, начинается вооружённый конфликт в Приднестровье между бывшей советской Молдовой и самопровозглашённой Приднестровской Молдавской республикой. Кроме того, в 1990—1994 годах территория Гагаузии была фактически неподконтрольна Молдавии, и вооружённое противостояние удалось предотвратить только благодаря оперативному вмешательству Советской Армии.

• Казахстан

Начиная с 1989 года республику покинули более 7 миллионов человек в основном европейских национальностей. Эмиграция привела к масштабному спаду экономики, резкой урбанизации и кардинально поменяло национальный состав населения. Доля казахов выросла с 39 до 66 процентов. Население упало с 17 млн в 1993 до 14.8 млн в 2002 году.

• Таджикистан

1992 год, начинается гражданская война в Таджикистане, которая привела экономику страны к тотальному краху: поток мигрантов вырос в разы.

Государственная символика

Сюда перенаправляется запрос «Советская символика». На эту тему нужна отдельная статья.

Сове́тская симво́лика — пласт государственных, народнических и прореволюционных отличительных знаков и изображений, имевших первично явленческую и представительскую функцию во времена эпохи двух революций и Гражданской войны с соответствующим использованием на большевистских и левоцентристских демонстрациях, в красноармейских военных выступлениях, а также на митингах и информативных представлениях; затем выполняли юридические, фактические и материальные свойства обеспечения советской государственности в гражданских массах и международном контингенте.

Первоначальными знаками советской символики считаются символы международной солидарности крестьян и рабочих, серп и молот соответственно, и пятиконечная социалистическая красная звезда, появившиеся в просоветски настроенных народных массах в 1917—1918 годах и являющихся одними из самых узнаваемых социалистических символов в мире и впоследствии занявшие лидирующие место в основных постулатах советской и союзно-советской государственностей, министерств и республик.

В дальнейшем, после установления относительного государственного порядка и выдворения белогвардейцев и сочувствующих им социальных групп, встал вопрос объединения различных государственных образований в рамках СССР, а также международного рабочего движения в том числе на основе общих коммунистических символических знаков. Таковыми стали: с 1923 года, флаг СССР — краснознамённый стяг с первичными серпом, молотом и пятиконечной звездой в левом верхнем углу и герб СССР — мировой глобус с отмеченными границами Советского государства, окаймлённый надписями коммунистического девиза «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на от шести до шестнадцати языках союзных республик, в зависимости от временных рамок, а c 1943 года и государственный гимн СССР в двух основных редакциях, последняя из которых применялась вплоть до 1991 года.

Символика Советского Союза потеряла свою юридическую силу с момента распада принадлежного государства и более официально не используется ни в одной из бывших союзных республик в качестве государственного или международно-представительского знака. Известно, что в большинстве стран СНГ советские символики законодательно не запрещены и официально используются до сих пор в демонстрациях коммунистических или национально-социалистических партиях. На данный момент единственным зафиксированным случаем использования символов советской эпохи с разрешения государственных учреждений и при их поддержке является поднятие флага СССР в Белоруссии.

В настоящий момент советская символика законодательно запрещена (наравне с нацистской) к публичной демонстрации в Венгрии, Чехии, Польше, Латвии и Литве, Молдавии, Грузии и на Украине (2015). Данные решения оспариваются.

Также Европейский суд запретил регистрацию торговых марок с изображением герба СССР.

Политическая система и идеология

Статья 2-я Конституции СССР 1977 года провозглашала: «Вся власть в СССР принадлежит народу. Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющие политическую основу СССР. Все другие государственные органы подконтрольны и подотчётны Советам народных депутатов.» На выборах выдвигались кандидаты от трудовых коллективов, профсоюзов, молодёжных организаций (ВЛКСМ), самодеятельных творческих организаций и от партии (КПСС).

До провозглашения социализма в СССР Конституцией 1936 года в СССР официально провозглашалась диктатура пролетариата и крестьянства. Статья 3-я Конституции 1936 года гласила: «Вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся».

Советская политическая система отвергла принцип разделения и независимости властей, поставив законодательную власть над исполнительной и судебной. Источником права формально были только постановления законодателя, то есть Верховного Совета СССР (В. С. СССР), хотя реальная практика значительно расходилась с конституционными положениями. Повседневное законотворчество на практике осуществлялось Президиумом Верховного Совета СССР, состоявшим из председателя, 15-ти заместителей председателя, секретаря и 20-ти прочих членов. Верховный Совет СССР, избиравшийся на 4 года, избирал Президиум ВС СССР, формировал Совет министров СССР, избирал судей Верховного суда СССР и назначал Генерального прокурора СССР.

Высшим органом государственной власти в 1922—1937 гг. был Всесоюзный съезд Советов, высшим законодательным, распорядительным и контрольным органом — Центральный Исполнительный Комитет Советов СССР, состоящий из двух палат — Совета Национальностей и Союзного Совета, между его сессиями — Президиум Центрального Исполнительного Комитета Советов СССР.

В 1937—1989 гг. высшим органом государственной власти являлся Верховный Совет СССР, состоящий из Совета Национальностей и Совета Союза, в промежутках между сессиями — Президиум Верховного Совета СССР. В 1989—1991 гг. высшим органом государственной власти являлся Съезд народных депутатов СССР, постоянно действующим законодательным, распорядительным (до 1990 г.) и контрольным органом — Верховный Совет СССР, состоящий из Совета Национальностей и Совета Союза.

С 1989 по 1990 гг. высшим должностным лицом СССР был Председатель Верховного Совета СССР. В 1990—1991 гг. главой Советского государства был Президент СССР.

Фактическая власть в СССР принадлежала руководству КПСС (ВКП(б)), которая функционировала в соответствии со своим внутренним уставом. Конституция 1977 года, в отличие от предыдущих, впервые отражала фактическую роль КПСС в управлении государством: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза». (Статья 6-я)

В СССР законодательно никакая идеология не провозглашалась государственной или господствующей; но, ввиду политической монополии Коммунистической партии, таковой де-факто была идеология КПСС — марксизм-ленинизм, которую в позднем СССР именовали «социалистической марксистско-ленинской идеологией». Политическая система СССР рассматривалась как «социалистическое государство», то есть как «политическая часть надстройки над экономическим базисом социализма, новый тип государства, приходящий на смену буржуазному государству в результате социалистической революции». Однако, по мнению некоторых западных исследователей советского общества, в позднем СССР марксизм в реальности трансформировался в националистическую и этатическую идеологию, в то время как классический марксизм провозглашал постепенное отмирание государства при переходе от социализма к коммунизму.

Единственными институтами, которые легально оставались (но часто подвергались гонениям) организованными носителями враждебной марксизму-ленинизму идеологии, были зарегистрированные религиозные объединения (религиозные общества и группы) (подробнее см. раздел «Религия в СССР» ниже).

	Система государственного управления СССР
	По конституции 1924 г.	По конституциям 1936 г. и 1977 г.	По конституции 1977 г. (в редакции 01.12.1988)	По конституции 1977 г. (в редакции 14.03.1990)	По конституции 1977 г. (в редакции 26.12.1990)
Высший орган государственной власти	Всесоюзный Съезд Советов (Съезд Советов СССР)	Верховный Совет СССР Совет Союза Совет национальностей	Съезд народных депутатов СССР
Высший законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти	Центральный исполнительный комитет СССР Совет Союза Совет Национальностей	Президиум Верховного Совета СССР	Верховный Совет СССР (с 1990 г. — только законодательный и контрольный орган, не распорядительный) Совет Союза Совет национальностей
Временный законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти	Президиум ЦИК СССР
Высший исполнительный и распорядительный орган	Совет народных комиссаров СССР	Совет народных комиссаров СССР, с 1946 г. Совет Министров СССР			Кабинет министров СССР

См. также: Категория:Государственное устройство СССР и Сталинизм

Социальная структура

C 30-х г. было конституционно закреплено наличие в СССР двух классов и социальной прослойки: рабочего класса, крестьянства и социальной прослойки: интеллигенции, при этом допускалось наличие внутри них различных дифференцированных социальных групп. Если влиятельной точкой зрения на социальную структуру советского общества среди западных социологов и политологов (Б. Рицци, Д. Бернхем, М. Джилас) является положение о двухклассовой структуре: зависимые, лишенные собственности работники и господствующая номенклатура, (проф. Т. Заславская добавляет к данной схеме также класс, обслуживающий номенклатуру), — то среди российских исследователей получила распространение модель А. А. Терентьева, который выделяет следующие социальные группы: государственно-партийная номенклатура, генералитет армии, МВД, других силовых структур, директорский корпус предприятий, НИИ, деятели шоу-бизнеса, спорта, СМИ и т. д. так называемый высший класс, который составлял не более 5-6 % населения СССР; средний класс, обеспечивающий устойчивость социальной структуры, составлял большинство населения СССР: работники умственного труда, бюрократия среднего уровня и квалифицированные рабочие, что составляет примерно 60 % или 2/3 населения страны; низший класс: малоквалифицированные работники, жители сельской местности и горожане с весьма низкими доходами.

Дифференциация доходов между различными социальными группами в СССР, благодаря государственной политике сдерживания социального неравенства и расслоения общества, была значительно ниже, чем в постсоветский период, а также в несколько раз ниже, чем в развитых западных странах: если в 1989 г. в СССР оплата труда высших и низших социальных групп различалась в 4 раза, то в современной России этот показатель равен 13, в Норвегии и Швеции около 6, в США −15.

По данным исследователей, социальная система СССР имела высокий уровень демократичности и открытости, обеспечивая социальное продвижение выходцам из низших социальных групп. Она обладала большими возможностями (социальный лифт, равенство возможностей) для продвижения граждан по социальной лестнице: от её низших слоев — в элиту страны, что в значительной степени опровергает концепцию западных политологов о том, что советское общество состояло из бюрократии и массы бесправных граждан, не имеющих никаких перспектив: по данным 1983 г., 88,3℅ респондентов в возрасте 60 лет и больше имели социально-профессиональный статус выше, чем их родители, в группе 50-59 лет, 82,1 %; среди 40-49 летних — 75, 4 %; 30-39 летних −67 %; СССР был единственной страной в мире, где на протяжении всей её истории подавляющее большинство членов высшего органа управления: Политбюро ЦК КПСС, а также все высшие руководители государства, кроме Ленина, были из бедных семей и имели рабоче-крестьянское происхождение.

В СССР уровень вертикальной социальной мобильности, возможности для продвижения в элиту страны для выходцев из рабоче-крестьянских семей, социально слабых слоев населения был не только выше по сравнению с постсоветской Россией, но и значительно превосходил США, где наблюдается тенденция сокращения возможностей представителей низших социальных групп достичь высших статусных позиций, а также сокращаются возможности представителей среднего класса сохранить свой статус. (Капитал в XXI веке).

Правовая и судебная системы

См. также: Права человека в СССР и История юриспруденции в СССР

Марксистско-ленинская идеология в СССР рассматривала государство и право вообще как политическую часть надстройки над экономическим базисом общества и подчёркивала классовый характер права, которое определялось как «возведённая в закон воля господствующего класса». Более поздняя модификация такой трактовки права гласила: «Право — возведённая в закон государственная воля».

Существовавшее в позднем (общенародном) СССР «социалистическое право» («высший исторический тип права») считалось возведённой в закон волей народа: оно «впервые в истории устанавливает и реально гарантирует подлинно демократические свободы»

Советское социалистическое право рассматривалось некоторыми исследователями на западе как разновидность римского, но советские правоведы настаивали на его самостоятельном статусе, что было признано мировым сообществом на практике после Второй мировой войны избранием представляющих его судей в Международный Суд ООН — в соответствии со статьёй 9-й Статута Суда, предусматривающей представительство основных форм цивилизации и правовых систем.

Основы судебной системы СССР были заложены до его учреждения — в РСФСР — рядом декретов, первым из которых был Декрет СНК «О суде» от 22 ноября 1917 года (см. статью Декреты о суде). Основным звеном судебной системы провозглашался «народный суд» города или района (суд общей юрисдикции), который избирался непосредственно гражданами. Конституция СССР 1977 года излагала основные принципы организации судебной системы СССР в Главе 20-й. Вышестоящие суды избирались соответствующими Советами. В состав народных судов входили судья и народные заседатели, которые принимали участие в рассмотрении гражданских и уголовных дел (статья 154-я Конституции 1977).

Функция высшего надзора «за точным и единообразным исполнением законов всеми министерствами, государственными комитетами и ведомствами, предприятиями, учреждениями и организациями, исполнительными и распорядительными органами местных Советов народных депутатов, колхозами, кооперативными и иными общественными организациями, должностными лицами, а также гражданами» возлагалась на Генеральную Прокуратуру СССР (Глава 21-я). Конституция (статья 168-я) декларировала независимость прокуратуры от каких бы то ни было местных органов власти, хотя существуют свидетельства, что прокуроры находились под прямым оперативным контролем органов НКВД.

Земельное законодательство

Нормы земельного законодательства СССР закрепляют право исключительной собственности государства на землю. Согласно закону СССР от 13.12.1968 √3401 VII об утверждении основ земельного законодательства Союза ССР и Союзных республик, Статья 8, Бесплатность пользования землей: колхозам, совхозам, другим государственным, кооперативным, общественным предприятиям, организациям, учреждениям и гражданам СССР земля предоставляется в бесплатное пользование. Государство безвозмездно передавало организациям и предприятиям земли около городов и поселков для их бесплатной передачи работникам. Принятое в феврале 1949 г. Постановление Совета министров СССР «О коллективном и индивидуальном огородничестве и садоводстве рабочих и служащих» положило начало массовой безвозмездной передаче земель в распоряжение граждан и широкому развитию коллективного и приусадебного садоводства, в России около 50 % граждан имели свои приусадебные участки, что привело к формированию своеобразной дачной культуры, соединяющей в себе как производственные, так и восстановительные функции и позволяющей работникам как заниматься производством сельхозпродукции, так и полноценно отдыхать.

Руководители СССР и их вклад в развитие страны

Юридически главой государства (высшим должностным лицом) считался: с 1922 года — Председатель Президиума ЦИК СССР, с 1938 года — Председатель Президиума Верховного Совета СССР, с 1989 года — Председатель Верховного Совета СССР, с 1990 года — Президент СССР. Главой правительства являлся Председатель Совета Народных Комиссаров, с 1946 года — Председатель Совета Министров СССР, по должности входивший в состав Политбюро ЦК КПСС.

Глава государства

Глава правительства

Председатели ЦИК СССР М. И. Калинин (1922—1938) (от РСФСР) Г. И. Петровский (1922—1938) (от Украинской ССР) Н. Нариманов (1922—1925), Г. Мусабеков (1925—1937) (от ЗСФСР) А. Г. Червяков (1922—1937) (от Белорусской ССР) Н. Айтаков (1925—1937) (от Туркменской ССР) Ф. Ходжаев (1925—1937) (от Узбекской ССР) Н. Максум (1931—1934), А. Р. Рахимбаев (1934—1937) (от Таджикской ССР) Председатели Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин (1938—1946) Н. М. Шверник (1946—1953) К. Е. Ворошилов (1953—1960) Л. И. Брежнев (1960—1964) А. И. Микоян (1964—1965) Н. В. Подгорный (1965—1977) Л. И. Брежнев (1977—1982), первый (генеральный) секретарь ЦК КПСС в 1964—1982 Ю. В. Андропов (1983—1984), генеральный секретарь ЦК КПСС в 1982—1984 К. У. Черненко (1984—1985), генеральный секретарь ЦК КПСС 1984—1985 А. А. Громыко (1985—1988) М. С. Горбачёв (1988—1990), генеральный секретарь ЦК КПСС в 1985—1991. Президент СССР М. С. Горбачёв 15 марта 1990 — 25 декабря 1991.

Председатели Совета Народных Комиссаров (с 15 марта 1946 года — Совета Министров) СССР В. И. Ленин (1922—1924) А. И. Рыков (1924—1930) В. М. Молотов (1930—1941) И. В. Сталин (1941—1953), генеральный секретарь ЦК ВКП(б) (КПСС) в 1922—1934 Г. М. Маленков (март 1953—1955) Н. А. Булганин (1955—1958) Н. С. Хрущёв (1958—1964), первый секретарь ЦК КПСС в 1953—1964 А. Н. Косыгин (1964—1980) Н. А. Тихонов (1980—1985) Н. И. Рыжков (1985—1991) Премьер-министр СССР В. С. Павлов (1991) Председатель КОУНХ СССР, МЭК СССР И. С. Силаев (1991)

Фактических же руководителей СССР за всю историю его существования было восемь (включая Георгия Маленкова): четыре председателя Совета Народных Комиссаров / Совета Министров (Ленин, Сталин, Маленков, Хрущёв) и четыре председателя Президиума Верховного Совета (Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачёв). Горбачёв был также первым и единственным Президентом СССР.

Начиная с Н. С. Хрущёва, фактическим главой государства был Генеральный (Первый) секретарь ЦК КПСС, иногда бывший также председателем Президиума Верховного Совета СССР.

При Ленине договором об образовании СССР были заложены основы государственного устройства, закреплённые в первой Конституции СССР. Основатель СССР управлял Советским Союзом чуть больше года — с декабря 1922 по январь 1924, в период резкого ухудшения здоровья.

Во время правления И. В. Сталина были проведены коллективизация и индустриализация, началось стахановское движение, результатом внутрифракционной борьбы в ВКП(б) в 1930-х годах стали сталинские репрессии (их пик пришёлся на 1937—1938 годы). В 1936 году была принята новая Конституция СССР, увеличивавшая число союзных республик. Была одержана победа в Великой Отечественной войне, присоединены новые территории, сформирована мировая система социализма. После совместного разгрома союзниками Японии, началось резкое обострение отношений между СССР и его союзниками по антигитлеровской коалиции — холодная война, формальное начало которой часто связывают с Фултонской речью бывшего премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля 5 марта 1946 года. В то же время с Финляндией был подписан договор о вечной дружбе. В 1949 году СССР стал ядерной державой, а в 1953 году первым в мире он испытал водородную бомбу.

При Г. М. Маленкове, занявшем после смерти Сталина его пост Председателя Совета Министров СССР, была проведена амнистия заключённых по мелким нарушениям, закрыто Дело врачей и проведены первые реабилитации жертв политических репрессий. В области сельского хозяйства: повышение закупочных цен, уменьшение налогового бремени. Под личным курированием Маленкова в СССР была запущена первая промышленная АЭС в мире. В области экономики предложил снять упор на тяжёлую промышленность и перейти к производству товаров народного потребления, однако после его отставки эта идея была отвергнута.

Н. С. Хрущёв осудил культ личности Сталина и провёл некоторую демократизацию, получившую название хрущёвской оттепели. Был выдвинут лозунг «догнать и перегнать», призывавший в кратчайшие сроки опередить капиталистические страны (в частности США) по уровню экономического развития. Было продолжено освоение целины. СССР запустил первый искусственный спутник и вывел человека в космос, первым запустил космические аппараты в сторону Луны, Венеры и Марса, построил атомную электростанцию и мирный корабль с атомным реактором — ледокол «Ленин». На время правления Хрущёва пришёлся пик холодной войны — Карибский кризис. В 1961 году было объявлено о построении коммунизма к 1980 году. В сельском хозяйстве политика Хрущёва (засев кукурузы, разделение обкомов, борьба с подсобными хозяйствами) дала негативные результаты. В 1964 году Хрущёв был снят со всех должностей и отправлен на пенсию.

Время руководства Л. И. Брежнева в СССР было в целом мирным и увенчалось, по заключению советских теоретиков, построением развито́го социализма, образованием общенародного государства и формированием новой исторической общности — советского народа. Эти положения были закреплены в Конституции СССР 1977 года. В 1979 году советские войска вошли в Афганистан. В 1980 году состоялась Московская Олимпиада. Вторую половину правления Л. И. Брежнева называют периодом застоя.

Ю. В. Андропов в период своего недолгого руководства партией и государством запомнился, в первую очередь, как борец за трудовую дисциплину; Сменивший его К. У. Черненко был тяжело болен, и руководство страной при нём фактически было сосредоточено в руках его окружения, которое стремилось вернуться к «брежневскому» порядку. Значительное падение мировых цен на нефть в 1986 году вызвало ухудшение экономического положения СССР. Руководством КПСС (Горбачёв, Яковлев и др.) было принято решение начать реформирование советской системы, вошедшее в историю как «Перестройка». В 1989 году советские войска были выведены из Афганистана. Реформы М. С. Горбачёва были попыткой изменения политической системы СССР в рамках социалистической экономической системы. Горбачёв несколько ослабил гнёт цензуры (политика гласности), разрешил альтернативные выборы, ввёл постоянно действующий Верховный Совет, сделал первые шаги к капиталистической экономике. В 1990 году стал первым и единственным Президентом Советского Союза. В 1991 году в связи с фактическим распадом СССР ушёл в отставку.

• Руководители СССР с 1953 по 1991 гг.
• Georgy Malenkov 1964.jpg

  Г. М. Маленков

• Nikita Khrouchtchev NASA.jpg

  Н. С. Хрущёв

• Brezhnev 1973.jpg

  Л. И. Брежнев

• Jurij Andropov (Bundesarchiv).JPG

  Ю. В. Андропов

• Konstantin Chernenko1.jpg

  К. У. Черненко

• RIAN archive 850809 General Secretary of the CPSU CC M. Gorbachev.jpg

  М. С. Горбачёв

Экономика

НЭП

К 1921 году Россия буквально лежала в руинах. От бывшей Российской империи отошли территории Польши, Финляндии, Латвии, Эстонии, Литвы, Западной Белоруссии, Западной Украины, Карской области Армении и Бессарабии. Во время военных действий особенно пострадали Донбасс, Бакинский нефтяной район, Урал и Сибирь, были разрушены многие шахты и рудники. Из-за нехватки топлива и сырья останавливались заводы. Рабочие были вынуждены покидать города и уезжать в деревню. Значительно сократился объём промышленного производства, а вследствие этого — и производства сельскохозяйственного.

Вследствие этого, главная задача внутренней политики РКП(б) и Советского государства состояла в восстановлении разрушенного хозяйства, создании материально-технической и социально-культурной основы для построения социализма, обещанного большевиками народу.

В июле 1921 г. был установлен порядок открытия торговых заведений. Посте­пенно отменялись государственные монополии на различ­ные виды продукции и товаров. Для мелких промышленных предприятий был установлен упрощённый поря­док регистрации. Осуществлялась денационализация мел­ких и кустарных предприятий.

В связи с введением НЭПа вводились определённые правовые гарантии для частной собственности. Так, 22.05.1922 г. ВЦИК издал декрет «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых её законами и защищаемых судами РСФСР». Затем постановлением ВЦИК от 11.11.22 г. с 1.01.23 г. был введён в действие Гражданский кодекс РСФСР, который, в частности предусматривал, что каждый гражданин имеет право организовывать промышленные и торговые предприятия.

Однако, Со второй половины 1920-х годов начались первые попытки свёртывания НЭПа. В октябре 1928 года началось осуществление первого пятилетнего плана развития народного хозяйства, руководство страны взяло курс на форсированную индустриализацию и коллективизацию. Хотя официально НЭП не был отменён, к тому времени он был уже фактически свёрнут.

Юридически политика НЭПа была прекращена только 11 октября 1931 года, когда было принято постановление о полном запрете частной торговли в СССР.

Итоги НЭПа

Значительные темпы роста экономики, однако, были достигнуты лишь за счёт возвращения в строй довоенных мощностей, ведь Россия лишь к 1926/1927 году достигла экономических показателей довоенных лет. Потенциал для дальнейшего роста экономики оказался крайне низким. Частный сектор не допускался на «командные высоты в экономике», иностранные инвестиции не приветствовались, да и сами инвесторы особо не спешили в Россию из-за сохраняющейся нестабильности и угрозы национализации капиталов. Государство же было неспособно только из своих средств производить долгосрочные капиталоёмкие инвестиции.

Индустриализация

После окончательного свёртывания НЭПа, был объявлен курс на «коллективизацию» сельского хозяйства и «индустриализацию» промышленности. Начало было положено введением так называемых «пятилеток». Главной задачей введённой плановой экономики было наращивание экономической и военной мощи государства максимально высокими темпами. На начальном этапе это сводилось к перераспределению максимально возможного объёма ресурсов на нужды индустриализации.

Прежде всего, используя пропаганду, партийное руководство обеспечило мобилизацию населения в поддержку индустриализации. Комсомольцы в особенности восприняли её с энтузиазмом. Недостатка в дешёвой рабочей силе не было, поскольку после коллективизации из сельской местности в города от нищеты, голода и произвола властей перебралось большое число вчерашних сельских жителей. Миллионы людей самоотверженно, почти вручную, строили сотни заводов, электростанций, прокладывали железные дороги, метро. Часто приходилось работать в три смены. В 1930 г. было развёрнуто строительство около 1500 объектов, из которых 50 поглощали почти половину всех капиталовложений. Был воздвигнут ряд гигантских промышленных сооружений: ДнепроГЭС, металлургические заводы в Магнитогорске, Липецке и Челябинске, Новокузнецке, Норильске а также Уралмаш, тракторные заводы в Волгограде, Челябинске, Харькове, Уралвагонзавод, ГАЗ, ЗИС (современный ЗИЛ) и др. В 1935 году открылась первая очередь Московского метрополитена общей протяжённостью 11,2 км.

Параллельно государство перешло к централизованному распределению принадлежащих ему средств производства и предметов потребления, осуществлялись внедрение командно-административных методов управления и национализация частной собственности. Возникла политическая система, основанная на руководящей роли ВКП(б), государственной собственности на средства производства и минимуме частной инициативы. Также началось широкое использование принудительного труда заключённых ГУЛАГа, спецпоселенцев и тылового ополчения.

Официальной позицией долгое время являлась отсутствие альтернативы выбранному подходу к проведению индустриализации:

Предметов широкого потребления действительно произведено меньше, чем нужно, и это создаёт известные затруднения. Но тогда надо знать и надо отдать себе отчёт, к чему привела бы нас подобная политика отодвигания на задний план задач индустриализации. Конечно, мы могли бы из полутора миллиардов рублей валюты, истраченных за этот период на оборудование нашей тяжёлой промышленности, отложить половину на импорт хлопка, кожи, шерсти, каучука и т. д. У нас было бы тогда больше ситца, обуви, одежды. Но у нас не было бы тогда ни тракторной, ни автомобильной промышленности, не было бы сколько-нибудь серьёзной чёрной металлургии, не было бы металла для производства машин, — и мы были бы безоружны перед лицом вооружённого новой техникой капиталистического окружения. …Одним словом мы имели бы в таком случае военную интервенцию, не пакты о ненападении, а войну, войну опасную и смертельную, войну кровавую и неравную, ибо в этой войне мы были бы почти что безоружны перед врагами, имеющими в своём распоряжении все современные средства нападения.

— Сталин И. В. Итоги первой пятилетки: Доклад на объединённом пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 7 января 1933 г.

Тем не менее, существуют сомнения в эффективности выбранного в СССР подхода к проведению индустриализации и коллективизации. В рамках исследований, или так называемых «виртуальных сценариев», ряд авторов выдвигали предположения, что при сохранении НЭПа также были бы возможны индустриализация и быстрый экономический рост, в том числе развитие оборонной промышленности.

Во время Великой Отечественной Войны

Экономика СССР во время войны была ориентирована на военную промышленность. Многие предприятия перешли с выпуска, например, сельскохозяйственной техники на производство военной.

В 1943 г. военные расходы составили 44 процента национального дохода, фонд потребления — 49 и фонд накопления — 7 процентов, в 1944 г. — соответственно 35, 50 и 15 процентов.

Послевоенное состояние страны

В целом в 1950-х годах экономика и промышленность СССР твёрдо закрепилась на втором месте в мире, уступая только США.

Уже к 1960-м годам экономика СССР занимала 1-е место в мире по: добыче угля, добыче железной руды, производству кокса и цемента, выпуску тепловозов, производству пиломатериалов, шерстяных тканей, сахара-песка и животного масла и т. д., и 2-е место в мире по объёмам производства всей промышленной продукции, электроэнергии, добычи нефти и газа, выпуску стали и чугуна, химической продукции, минеральных удобрений, продукции машиностроения, хлопчатобумажных тканей и т. д. В дальнейшем СССР обогнал своих мировых конкурентов в производстве стали, чугуна, добыче нефти, производству минеральных удобрений, железобетонных изделий, обуви и т. д.

60-70-е годы

Быстрые темпы экономического роста, характерные для 30-х — 50-х годов, сменились периодом постепенного замедления прироста производительности по мере того, как сокращался разрыв уровня жизни с развитыми капстранами. Это было связано с исчерпанием потенциала для роста и снижением предельной отдачи по народному хозяйству в результате накопления основных фондов. Ускорению развития мешали гипертрофированный ВПК (военные расходы в 80-е годы колебались в районе 12 % ВВП) и малоэффективный АПК (производя примерно одинаковый объём продукции, с/х имело в 4-5 раз меньшую производительность, чем в США, и препятствовало таким образом перетоку рабочей силы в промышленность и сферу услуг), которые, несмотря на большие затраты, продолжали поддерживаться различными программами и постановлениями вплоть до конца 80-х годов. На потенциале для роста проявляла отрицательное воздействие и невысокая степень открытости отечественной экономики, хотя внешнеторговый оборот прирастал высокими темпами.

На протяжении 8-й пятилетки 1965—1970 гг. под руководством А. Н. Косыгина была проведена масштабная реформа, направленная на децентрализацию управления экономикой. Были ликвидированы органы территориального хозяйственного управления и планирования (Совнархозы), существенно расширена хозяйственная самостоятельность предприятий, сокращено количество директивных плановых показателей с 30 до 9, в качестве основных показателей были зафиксированы прибыль и рентабельность, изменена ценовая политика. К осени 1967 г. по новой системе работали 5,5 тыс. предприятий (1/3 промышленной продукции, 45 % прибыли), к апрелю 1969 г. 32 тыс. предприятий (77 % продукции). На протяжении пятилетки фиксировались рекордные темпы экономического роста. В 1966—1979 гг. среднегодовые темпы роста национального дохода в СССР составляли 6,1 %. Был осуществлён ряд крупных хозяйственных проектов (создание Единой энергосистемы, внедрение автоматизированных систем управления (АСУ), развитие гражданского автомобилестроения и пр.). Высокими были темпы роста жилищного строительства, развития социальной сферы, финансировавшихся за счёт средств предприятий. Восьмая пятилетка получила образное название «золотой».

Несмотря на успехи, в начале 1970-х годов программа реформ была свёрнута. Среди причин «захлёбывания» реформы обычно приводятся сопротивление консервативной части Политбюро ЦК (негативную позицию по отношению к реформе занимал Н. В. Подгорный), а также ужесточение внутриполитического курса под влиянием Пражской весны 1968 г. Неблагоприятным «антистимулом» для развития реформаторских усилий мог быть рост поступлений от экспорта нефти, позволивший консервативному крылу советского руководства маскировать экономические проблемы СССР, в частности покрывать дефицит продовольствия за счёт поставок по импорту: закупок кормового зерна в Канаде и мороженной говядины и китового мяса в Австралии.

80-е годы

В годы Перестройки усилились негативные тенденции в экономике. Неспособность политического руководства страны адекватно реагировать на негативные внешние проявления (падение цен на нефть в 1986 г., снижение поступлений в бюджет в результате антиалкогольной кампании, огромные расходы на ликвидацию Чернобыльской аварии, военные расходы в Афганистане и др.) и приверженность к популистским мерам привели к разбалансированности бюджетной и денежной систем, следствием чего стало обострение общей экономической ситуации.

Темпы роста ВНП снизились в годы XII пятилетки (1986—1990) до 2,4 % в год (против 4,8 % в годы X-й и 3,7 % в годы XI-й пятилетки), а в 1990 г. стали отрицательными. На рубеже 80-90-х гг. ситуация в советской экономике стала критической. С прилавков исчезли даже товары и продукты питания первой необходимости; осенью 1989 г. впервые после войны в Москве были введены талоны на сахар, а к началу 1991 г. над страной нависла реальная угроза полномасштабного голода. Из-за рубежа в СССР начала поступать продовольственная гуманитарная помощь. К этому времени советским Правительством уже был потерян контроль над экономикой государства, в результате целого ряда причин, что обернулось для страны ускорением распада Советского Союза.

Ценообразование в СССР

Внутренним содержанием планового ценообразования в СССР являлось стабильное государственное регулирование, планирование и прогнозирование цен, исходя из экономических, политических и социальных задач, стоящих перед страной, в 1969 г. плановое ценообразование было выделено в самостоятельную область государственного управления. Исследователями выделяются следующие особенности планового регулирования цен: высокая степень централизации управления и применение исключительно прямых методов регулирования цен на все виды продукции, товаров и услуг. Несмотря на то, что в СССР происходила постепенная эволюция процессов регулирования ценообразования от исключительно административных директивных методов — к развитию определенной экономической свободы, наделению предприятий правом самостоятельно устанавливать договорные цены на отдельные виды продукции, в СССР доминировал административный принцип ценообразования, директивно определяющий для предприятия цены на произведенную продукцию на основе социально-политических приоритетов государства, в СССР также отсутствовал единый федеральный закон, определяющий принципы ценообразования и степень государственного регулирования ценообразования, данный закон также отсутствует и в современной России. С целью обеспечения населения достойным уровнем жизни, в СССР субсидировались государством (за счет повышения цен на предметы роскоши) цены на товары первой необходимости, которые реализовывались ниже их себестоимости, что, с одной стороны, приводило к товарному дефициту, с другой стороны, население стало значительно лучше питаться, одеваться, иметь гораздо больше возможностей для полноценного отдыха и более полного удовлетворения материальных и культурных запросов. С переходом России к рыночной экономике, на товары первой необходимости произошёл обвальный рост цен.

Здравоохранение

В СССР получила значительное распространение сеть научно-исследовательских учреждений в области медицины, лечебно-профилактических учреждений для взрослых и детей, курортов, санаториев и домов отдыха. Медицинская помощь в СССР оказывалась бесплатно, что обеспечивало её доступность для всего населения страны. К середине 70-х гг. в РСФСР была достигнута самая высокая за всю историю России продолжительность жизни: 64,9 для мужчин и 74,5 лет у женщин. Советская система здравоохранения, несмотря на её недостатки, считалась одной из лучших в мире.

Социальное обеспечение

Основными видами обеспечения и обслуживания по социальному обеспечению и социальному страхованию в СССР являлись пособия по временной нетрудоспособности, по беременности и родам, на рождение ребёнка, пенсии по старости, инвалидности и т. д. предоставление путевок (бесплатно или за частичную плату) в санатории, дома отдыха, лечебно-оздоровительные профилактории и т. д. Особенностью фонда социального страхования в СССР было то, что он формировался из средств государственного бюджета и средств предприятий без вычетов из заработной платы работника.

Пенсии в СССР

Действовавшая в СССР система пенсионного обеспечения охватывала абсолютно все категории граждан и включала в себя не только выплаты пенсий и пособий, но и различные формы санаторно-курортного обслуживания, содержание и обслуживание престарелых и нетрудоспособных. Пенсионные взносы выплачивались предприятием без каких-либо вычетов из зарплаты работника. Отсутствие таких взносов не лишало работника права на пенсию. Возраст выхода на пенсию: мужчины −60 лет, женщины −55 лет. При этом существовал значительный список категорий лиц, имеющих право на досрочную пенсию. Согласно Постановлению Совмина СССР от 03.08.1972. √ 590, минимальный размер пенсии составлял 50 руб, а максимальный размер пенсии по возрасту на общих основаниях составлял 120 руб, за непрерывный стаж работы были определены надбавки к пенсии от 10 до 20 % в зависимости от стажа работы. По другим данным, средний размер ежемесячной пенсии в РСФСР составлял: в 1965 году — 37,8 рублей, в 1970 году — 44,3 рубля, в 1980 году — 64,9 рублей, в 1985 году — 80,9 рублей. Согласно «Примерного Устава сельхозартели» 1935 г.ст.11, престарелые колхозники освобождались от каких-либо налогов государству, колхоз обязан был создать специальный фонд в размере 2 % общего валового продукта для выплаты пособий пенсионерам и нетрудоспособным колхозникам, дополнительно колхоз мог выделять пенсионерам натуральную продукцию, начислять трудодни и денежные выплаты, размеры и порядок пенсионного обеспечения определялись на общем собрании колхоза; с 1964 г., согласно «Закону о пенсиях и пособиях членам колхозов» (1964 г.) государство брало на себя выплаты пенсий колхозникам, при этом в постановении Совета министров СССР подчеркивалось, что колхозы по своему усмотрению могли сохранить выплату дополнительных пенсий колхозникам из своих средств. С учётом общественных фондов потребления, включающих в себя бесплатное здравоохранение, льготы на санаторное лечение и оплату лекарств, оплату коммунальных услуг, проезд в транспорте, культурные мероприятия и т. д., реальная пенсия в денежном эквиваленте была на 20 %-30 % больше, чем сумма, выплачиваемая государством непосредственно пенсионеру. По мнению исследователей, анализ ключевой статистики позволяет заключить, что советская пенсионная система обладала высоким уровнем эффективности: обладала всеохватностью, гибкостью, гарантировала достаточно высокий для СССР уровень жизни, была полностью распределительной, в ней отсутствовал накопительный элемент, а развитие системы социального обеспечения было стратегическим приоритетом советского руководства; положительный опыт построения советской пенсионной системы необходимо использовать при реформировании пенсионной системы в РФ.

Уровень жизни

В 1988 г. по паритету покупательной способности СССР, незначительно уступая Италии, входил в 10-ку самых развитых стран мира, занимая второе место в мире по основным экономическим показателям. В 1990 г. по индексу человеческого развития, включающем в себя уровень жизни, грамотности, образованности и долголетия СССР занимал 26-е место в мире, по некоторым данным СССР в 70-е г. входил в 10-ку самых развитых стран мира по индексу человеческого развития, в то время как Россия в 2013 г. занимает 55-е место из 187 государств с показателем 0,788, входя в группу стран с относительно высоким индексом человеческого развития. По данным социологических опросов, проводившихся в республиках бывшего СССР, большинство опрошенных (больше 60 %) оценивают качество жизни в СССР значительно выше, чем после его распада.

Динамика уровня жизни в СССР

По данным исследователей, в СССР существовала позитивная динамика уровня жизни: 88,3 % респондентов в возрасте 60 лет и старше имели социально-профессиональный статус выше, чем их родители; в группе 50-59 лет — 82,1 %; среди 40-49 летних — 75,4 %; 30-39 летних — 67 %.

Транспорт, инфраструктура, связь

Железнодорожный транспорт

После Октябрьской революции все частные железные дороги были национализированы. Управление сетью железных дорог было возложено на Наркомат путей сообщения, преобразованный позднее в Министерство путей сообщения. Из числа крупнейших железнодорожных строек советского периода можно выделить Турксиб, Трансполярную магистраль, БАМ, «Малый БАМ». Кроме того, все крупнейшие дороги были сделаны двухпутными, многие (там, где было экономически целесообразно) электрифицированы.

Городской электротранспорт

Метрополитен

В России первая линия метрополитена была торжественно открыта в Москве 15 мая 1935 года. На территории СССР метрополитен был открыт также в Ленинграде (1955), Киеве (1960), Тбилиси (1966), Баку (1967), Харькове (1975), Ташкенте (1977), Ереване (1981), Минске (1984), Горьком (1985), Новосибирске (1986), Куйбышеве (1987) и Свердловске (1991).

Троллейбус

В СССР троллейбусами ежегодно перевозилось более десяти миллиардов пассажиров в 178 городах, в 122 из которых, во внутригородских перевозках грузов использовались грузовые троллейбусы.

Первая троллейбусная линия в СССР была построена в 1933 году в Москве. Первыми троллейбусами стали машины ЛК-1, названные в честь Лазаря Кагановича. В 1966 году в Советском Союзе впервые в мировой практике киевским изобретателем Владимиром Векличем был создан троллейбусный поезд. Всего эксплуатировалось около шестисот таких поездов в более чем двадцати городах страны. В 1982 году в СССР эксплуатировалось 25 014 троллейбусов.

Трамвай

В 1982 году в Советском Союзе эксплуатировалось 21 174 трамвайных вагонов в 110 городах.

В 1892 году в Киеве появился первый в Российской империи трамвай. Первая в СССР линия скоростного трамвая была открыта в Киеве 30 декабря 1978 года по инициативе Владимира Веклича и Василия Дьяконова. Позже скоростной трамвай появился в Волгограде, Ижевске и Кривом Роге.

Космонавтика

СССР являлся пионером в исследовании космоса, осуществив впервые в мире запуск искусственного спутника Земли («Спутник-1», 4 октября 1957 года), первый в мире полет человека в космос (Ю. А. Гагарин, «Восток-1», 12 апреля 1961 года), первый в мире выход человека в открытый космос (А. А. Леонов, «Восход-2», 18 марта 1965 года), запуски автоматических межпланетных станций, впервые в мире осуществивших мягкие посадки на Луну («Луна-9», 3 февраля 1966 года), Марс («Марс-3», 2 декабря 1971 года) и Венеру («Венера-7», 17 августа 1970 года), а также впервые в мире произведен запуск постоянно действующей космической орбитальной станции («Салют-1», 19 апреля 1971 года), крупные достижения позднего СССР — создание орбитальной станции «Мир», исследование кометы Галлея АМС «Вега», полет «Бурана». В СССР было создано большое количество космических аппаратов различных типов: искусственные спутники Земли (ИСЗ), пилотируемые космические корабли (ПКК), орбитальные станции (ОС), автоматические межпланетные станции (АМС).

Атомная энергетика

Первая в мире промышленная атомная электростанция (мощностью 5000 кВт) была запущена 27 июня 1954 года в СССР в городе Обнинске, расположенном в Калужской области. Всего к началу 1992 г. на территории СССР было построено 15 АЭС, 45 энергоблоков, в 1980 году был построен впервые в мире энергоблок промышленного масштаба с реактором на быстрых нейтронах БН-600, остающийся до настоящего времени крупнейшим в мире реактором такого типа; за 20 лет после распада СССР была достроена и введена в строй одна АЭС: Ростовская АЭС(Атомная энергетика России). СССР был пионером в производстве атомных ледоколов, создав первый в мире атомный ледокол («Ленин», 5 декабря 1957 года), атомные ледоколы класса «Арктика».

Вооружённые Силы СССР

До февраля 1946 года ВС СССР составляли Рабоче-Крестьянская Красная Армия и Рабоче-Крестьянский Красный флот. К маю 1945 года численность составляла 11,3 млн человек. С 25 февраля 1946 года до начала 1992 года ВС СССР именовались Советской армией. Советская армия включала в себя РВСН, СВ, Войска ПВО, ВВС и другие формирования, кроме ВМФ, Пограничных войск КГБ СССР, Внутренних войск МВД СССР. На протяжении всей истории ВС СССР должность Верховного Главнокомандующего вводилась два раза. Первый раз на неё был назначен Иосиф Виссарионович Сталин, второй раз — Михаил Горбачёв. ВС СССР состояли из пяти видов: Ракетные войска стратегического назначения (1960 г.), Сухопутные воска (1946 г.), Войска противовоздушной обороны (1948 г.), Военно-морской флот и Военно-воздушные силы (1946 г.), а также включали тыл ВС СССР, штабы и войска Гражданской обороны (ГО) СССР, внутренние войска МВД СССР, пограничные войска КГБ СССР.

14 мая 1955 года Советский Союз и ряд социалистических европейских государств учредили договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи Организацию Варшавского договора (ОВД). Организация была создана в противовес блоку НАТО.

Высшее государственное руководство в области обороны страны на основе законов осуществляли высшие органы государственной власти и управления СССР, руководствуясь политикой КПСС, направляя работу всего государственного аппарата таким образом, чтобы при решении любых вопросов управления страной обязательно учитывались интересы укрепления её обороноспособности: — Совет обороны СССР (Совет рабоче-крестьянской обороны РСФСР), Верховный Совет СССР (статья (ст.) 73 и 108, Конституции СССР), Президиум Верховного Совета СССР (ст. 121, Конституции СССР), Совет министров СССР (Совет народных комиссаров РСФСР) (ст. 131, Конституции СССР).

Совет обороны СССР координировал деятельность органов Советского государства в области укрепления обороны, утверждение основных направлений развития ВС СССР. Возглавлял Совет обороны СССР председатель Президиума Верховного Совета СССР.

Уголовно-исполнительная система и спецслужбы

История советских органов госбезопасности
ВЧК при СНК РСФСР (1917—1922) ГПУ при НКВД РСФСР (1922—1923) ОГПУ при СНК СССР (1923—1934) НКВД СССР (1934—1941) НКГБ СССР (1941) ГУГБ НКВД СССР (1941—1943) НКГБ СССР (1943—1946) МГБ СССР (1946—1953) МВД СССР (1953—1954) КГБ при СМ СССР (1954—1978) КГБ СССР (1978—1991) МСБ СССР (1991) ЦСР СССР (1991) Комитет по охране государственной границы СССР (1991)

1917—1954

В 1917 году была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК), которую возглавил Ф. Э. Дзержинский. 6 февраля 1922 года ВЦИК РСФСР принял постановление об упразднении ВЧК и образовании Государственного политического управления (ГПУ) при Народном комиссариате внутренних дел (НКВД) РСФСР. Войска ВЧК преобразованы в войска ГПУ. Таким образом, управление органами милиции и госбезопасности было передано одному ведомству. После образования СССР Президиум ЦИК СССР 15 ноября 1923 года принял постановление о создании Объединённого государственного политического управления (ОГПУ) при СНК СССР и утверждает «Положение об ОГПУ СССР и его органах». До этого ГПУ союзных республик (там, где они были созданы) существовали как самостоятельные структуры, при наличии единой союзной исполнительной власти. Наркоматы внутренних дел союзных республик освобождались от функций обеспечения государственной безопасности.

9 мая 1924 года Президиум ЦИК Союза ССР принимает постановление о расширении прав ОГПУ в целях борьбы с бандитизмом, которым предусматривалось подчинение в оперативном отношении ОГПУ СССР и его подразделениям на местах органов милиции и уголовного розыска. 10 июля 1934 года ЦИК СССР принял постановление «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел СССР», в состав которого вошло ОГПУ СССР, переименованное в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Органы НКВД СССР осуществляли Большой террор, жертвами которого стали сотни тысяч людей. С 1934 по 1936 гг. НКВД руководил Г. Г. Ягода. С 1936 по 1938 НКВД возглавлял Н. И. Ежов, с ноября 1938 до декабря 1945 г. руководителем НКВД был Л. П. Берия.

3 февраля 1941 года НКВД СССР был разделён на два самостоятельных органа: НКВД СССР и Народный комиссариат государственной безопасности (НКГБ) СССР. В июле 1941 года НКГБ СССР и НКВД СССР вновь были слиты в единый наркомат — НКВД СССР. Наркомом государственной безопасности был В. Н. Меркулов. В апреле 1943 года из НКВД вновь был выделен НКГБ СССР. Скорее всего был создан 19 апреля 1943 года ГУКР «СМЕРШ» 15 марта 1946 года НКГБ СССР был переименован в Министерство государственной безопасности (МГБ) СССР. В 1947 году создан Комитет информации (КИ) при Совете Министров СССР, в феврале 1949 года преобразованный в КИ при Министерстве иностранных дел СССР. Затем разведку вновь вернули в систему органов госбезопасности — в январе 1952 года организовано Первое Главное управление (ПГУ) МГБ СССР. 7 марта 1953 года было принято решение об объединении Министерства внутренних дел (МВД) СССР и МГБ СССР в единое МВД СССР.

Председатели ОГПУ

• Дзержинский, Феликс Эдмундович (1923—1926)
• Менжинский, Вячеслав Рудольфович (1926—1934)

Народные комиссары внутренних дел

• Ягода, Генрих Григорьевич (1934—1936)
• Ежов, Николай Иванович (1936—1938)
• Берия, Лаврентий Павлович (1938—1945)

Народный комиссар государственной безопасности

• Меркулов, Всеволод Николаевич (1941, 1943—1946)

Министры государственной безопасности

• Меркулов, Всеволод Николаевич (1946)
• Абакумов, Виктор Семёнович (1946—1951)
• Игнатьев, Семён Денисович (1951—1953)

Министры внутренних дел

• Берия, Лаврентий Павлович (1953)
• Круглов, Сергей Никифорович (1953—1954)

• RIAN archive 6464 Dzerzhinsky.jpg

  Дзержинский Ф. Э.

• VR-Menzhinsky.jpg

  Менжинский В. Р.

• 1936 genrich grigorijewitsch jagoda.jpg

  Ягода Г. Г.

• Ezhov.PNG

  Ежов Н. И.

• Lavrenty Beria.jpg

  Берия Л. П.

1954—1992

13 марта 1954 года создан Комитет государственной безопасности (КГБ) при Совете Министров СССР (с 5 июля 1978 года — КГБ СССР). В систему КГБ входили органы государственной безопасности, пограничные войска и войска правительственной связи, органы военной контрразведки, учебные заведения и научно-исследовательские учреждения. В 1978 г. Ю. В. Андропов, будучи Председателем, добился повышения статуса органов ГБ и вывода из непосредственного подчинения Совета Министров СССР. 20 марта 1991 года получил статус центрального органа государственного управления СССР, возглавляемым министром СССР.

Председатели КГБ

• Серов, Иван Александрович (1954—1958)
• Шелепин, Александр Николаевич (1958—1961)
• Семичастный, Владимир Ефимович (1961—1967)
• Андропов, Юрий Владимирович (1967—1982)
• Федорчук, Виталий Васильевич (май-декабрь 1982)
• Чебриков, Виктор Михайлович (1982—1988)
• Крючков, Владимир Александрович (1988—1991)
• Бакатин, Вадим Викторович (август-декабрь 1991)

22 октября 1991 года в результате разделения КГБ СССР на основании Постановления Государственного Совета СССР № ГС-8 была создана Межреспубликанская служба безопасности СССР (МСБ). Данный документ устанавливал, что основной функцией службы является координация работы республиканских служб безопасности и проведения согласованной с ними контрразведывательной деятельности. Наряду с МСБ также были созданы Центральная служба разведки СССР и Комитет по охране государственной границы СССР. 3 декабря 1991 года ликвидация КГБ и создание МСБ закреплены законодательно.

15 января 1992 года руководитель МСБ СССР Вадим Бакатин, уже прекративший исполнение полномочий, был официально освобождён от должности президентом России Борисом Ельциным. Заместители руководителя МСБ, а также некоторые другие руководители службы, официально от должностей не освобождались, исполнение своих обязанностей они прекратили в конце декабря 1991 — январе 1992 года.

Процесс ликвидации МСБ СССР был завершен 1 июля 1992 года

Административно-территориальное деление СССР

Общая площадь территории Советского Союза по состоянию на август 1991 года составляла 22,4 млн км². Первоначально, согласно Договору об образовании СССР (30 декабря 1922), в состав СССР вошли:

• Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика
• Украинская Социалистическая Советская Республика
• Белорусская Социалистическая Советская Республика (до 1922 года — Социалистическая Советская Республика Белоруссия, ССРБ)
• Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика

27 октября 1924 года в СССР вошла Туркменская ССР, выделенная из РСФСР и Бухарской ССР.

13 мая 1925 года в СССР вошла Узбекская ССР, выделенная 27 октября 1924 из РСФСР, Бухарской ССР и Хорезмской НСР.

5 декабря 1929 года в СССР вошла Таджикская ССР, выделенная 16 октября 1929 из Узбекской ССР.

5 декабря 1936 года в СССР вошли Азербайджанская, Армянская и Грузинская ССР, вышедшие из состава Закавказской СФСР. Одновременно в состав СССР вошли Казахская и Киргизская ССР, вышедшие из состава РСФСР.

В 1940 году в СССР были включены Карело-Финская, Молдавская, Литовская, Латвийская и Эстонская ССР.

В 1956 году Карело-Финская ССР была преобразована в Карельскую АССР в составе РСФСР.

6 сентября 1991 года Государственный Совет СССР признал выход из состава СССР Литвы, Латвии и Эстонии.

25 декабря 1991 года Президент СССР М. С. Горбачёв подал в отставку. Государственные структуры СССР были ликвидированы.

Административно-территориальное деление СССР

республика	площадь, тыс. км²	население, тыс. чел. (1966)	население, тыс. чел. (1989)	кол-во городов	кол-во пгт	адм. центр
Российская СФСР	17075,4	126561	147386	932	1786	Москва
Украинская ССР	601,0	45516	51704	370	829	Киев
Белорусская ССР	207,6	8633	10200	74	126	Минск
Узбекская ССР	449,6	10581	19906	37	78	Ташкент
Казахская ССР	2715,1	12129	16538	62	165	Алма-Ата
Грузинская ССР	69,7	4548	5449	45	54	Тбилиси
Азербайджанская ССР	86,6	4660	7029	45	116	Баку
Литовская ССР	65,2	2986	3690	91	23	Вильнюс
Молдавская ССР	33,7	3368	4341	20	29	Кишинёв
Латвийская ССР	63,7	2262	2681	54	35	Рига
Киргизская ССР	198,5	2652	4291	15	32	Фрунзе
Таджикская ССР	143,1	2579	5112	17	30	Душанбе
Армянская ССР	29,8	2194	3283	23	27	Ереван
Туркменская ССР	488,1	1914	3534	14	64	Ашхабад
Эстонская ССР	45,1	1285	1573	33	24	Таллин
СССР	22402,2	231868	286717	1832	3418	Москва

В состав ряда союзных республик входили автономные советские социалистические республики (АССР). Союзные республики делились на города республиканского подчинения, автономные области (после упразднения губернского деления оказались включены в состав краёв и областей, сохраняя автономный статус), области и края. Разница между краем и областью состояла в том, что в состав области мог входить национальный (автономный) округ, а в состав края — автономный округ и автономная область. Ряд союзных республик не имели областного деления.

Области (в том числе и автономные), края и союзные республики без областного деления делились на районы и города областного подчинения, районы делились на сельские советы, рабочие посёлки (обычно не входили в сельские советы но редко несколько рабочих посёлков образовывали общий поселковый совет) и города районного подчинения, города республиканского и областного подчинения на районы в городах. Сельсоветы объединяли несколько населённых пунктов сельского типа называвшихся по разному — сёла, деревни, хутора, посёлки. Города не имевшие районного деления делились на домовые управления и уличные комитеты, крупные уличные комитеты на квартальные комитеты, крупные сельские советы на сельские комитеты, но органы этих единиц не принимали обязательных решений. АССР также делились на районы и города республиканского подчинения; в 1950—1953 гг. у некоторых АССР существовало областное деление.

В 1928—1930 гг. существовало промежуточное между областью и районом существовала промежуточная единица — округ и соответственно города окружного подчинения, после 1930 года сохранились только национальные округа, преобразованные в 1977 году в автономные округа.

Смотри также:

• Административно-территориальное деление СССР
• Список упразднённых и переименованных регионов СССР
• Административно-территориальное деление РСФСР
• Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика
• История административно-территориального деления России
• Административное деление Украины
• Административное деление Белоруссии
• Список республик СССР

Население СССР

Изменение численности населения республик СССР (тыс. человек)

республика	1913	1926	1939	1950	1959	1966	1970	1973	1979	1987	1989	1991
Российская СФСР	89902	92737	108379	101438	117534	126561	130079	132151	137410	145311	147386	148548
Украинская ССР	35210	29515	40469	36906	41869	45516	47127	48243	49609	51201	51704	51944
Белорусская ССР	6899	4983	8910	7745	8055	8633	9002	9202	9533	10078	10200	10260
Узбекская ССР	4366	4660	6440	6314	8261	10581	11960	12902	15389	19026	19906	20708
Казахская ССР	5565	6037	5990	6703	9154	12129	12849	13705	14684	16244	16538	16793
Грузинская ССР	2601	2677	3540	3528	4044	4548	4686	4838	4993	5266	5449	5464
Азербайджанская ССР	2339	2314	3205	2896	3698	4660	5117	5420	6027	6811	7029	7137
Литовская ССР	2028	~	2880	2573	2711	2986	3128	3234	3392	3641	3690	3728
Молдавская ССР	2056	~	2452	2290	2885	3368	3569	3721	3950	4185	4341	4366
Латвийская ССР	2493	1857	1885	1943	2093	2262	2364	2430	2503	2647	2681	2681
Киргизская ССР	864	1002	1458	1740	2066	2652	2933	3145	3523	4143	4291	4422
Таджикская ССР	1034	1032	1484	1532	1981	2579	2900	3194	3806	4807	5112	5358
Армянская ССР	1000	881	1282	1354	1763	2194	2492	2672	3037	3412	3283	3376
Туркменская ССР	1042	998	1252	1211	1516	1914	2159	2364	2765	3361	3534	3576
Эстонская ССР	954	1117	1052	1101	1197	1285	1356	1405	1465	1556	1573	1582
Итого	156297	147028	190678	179274	208827	231868	241720	248626	262085	281689	286717	289943

Конституция СССР 1977 года провозгласила формирование «новой исторической общности — Советского народа». Русские являлись самой многочисленной национальностью (140 млн чел.), к ним были близки украинцы (40 млн) и белорусы. Большую группу составляли тюркские народы — узбеки, казахи, туркмены, киргизы, проживавшие в южных азиатских республиках. В Средней Азии жили также таджики. В Закавказье — грузины, армяне, азербайджанцы. С присоединением новых республик, в семью народов СССР вошли литовцы, латыши, эстонцы и молдаване. Довольно многочисленны в СССР были татары, чуваши, башкиры, мордва, а также немцы, евреи и поляки. Население СССР — 284 млн чел. (1989)

• Национальный состав СССР по переписи 1989 г. (народы, численностью свыше 1 млн человек):
• Всё население: 285 млн 742 тыс. 511 чел.

1. Русские — 145 млн 155 тыс. 489 чел. (50,8 %)
2. Украинцы — 44 млн 186 тыс. 006 чел. (15,46 %)
3. Узбеки — 16 млн 697 тыс. 825 чел. (5,84 %)
4. Белорусы — 10 млн 036 тыс. 251 чел. (3,51 %)
5. Казахи — 8 млн 135 тыс. 818 чел. (2,85 %)
6. Азербайджанцы — 6 млн 770 тыс. 403 чел. (2,37 %)
7. Татары — 6 млн 648 тыс. 760 чел. (2,33 %)
8. Армяне — 4 млн 623 тыс. 232 чел. (1,62 %)
9. Таджики — 4 млн 215 тыс. 372 чел. (1,48 %)
10. Грузины — 3 млн 981 тыс. 045 чел. (1,39 %)
11. Молдаване — 3 млн 352 тыс. 352 чел. (1,17 %)
12. Литовцы — 3 млн 067 тыс. 390 чел. (1,07 %)
13. Туркмены — 2 млн 728 тыс. 965 чел. (0,96 %)
14. Киргизы — 2 млн 528 тыс. 946 чел. (0,89 %)
15. Немцы — 2 млн 038 тыс. 603 чел. (0,71 %)
16. Чуваши — 1 млн 842 тыс. 347 чел. (0,64 %)
17. Латыши — 1 млн 458 тыс. 986 чел. (0,51 %)
18. Башкиры — 1 млн 449 тыс. 157 чел. (0,51 %)
19. Евреи — 1 млн 378 тыс. 344 чел. (0,48 %)
20. Мордва — 1 млн 153 тыс. 987 чел. (0,4 %)
21. Поляки — 1 млн 126 тыс. 334 чел. (0,39 %)
22. Эстонцы — 1 млн 026 тыс. 649 чел. (0,36 %)

Смотрите подробнее:

• о переписях в СССР
• об этническом составе СССР (по состоянию на 1989 год)
• о крупнейших этнических группах в республиках СССР (по состоянию на 1979 год)
• о языковых семьях и группах (по состоянию на 1979 год)

Книгоиздание крупнейших издательств СССР
1980 год, млн печатных листов-оттисков

<timeline> ImageSize = width:350 height:180 PlotArea = top:20 bottom:20 right:20 left:20 AlignBars = late Colors =

id:o value:skyblue
id:grid value:rgb(0.85,0.85,0.85)
id:g1 value:rgb(0.75,0.75,0.75)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:4000 TimeAxis = orientation:horizontal ScaleMinor = unit:year increment:100 start:0 gridcolor:grid ScaleMajor = gridcolor:lightorange unit:year increment:1000 start:0 BackgroundColors = canvas:white BarData =

 barset:ab

PlotData=

width:8 align:left fontsize:7 shift:(5,-3) anchor:till
barset:ab
from: 0 till: 3323 color:o text:"Просвещение"
from: 0 till: 1551 color:o text:"Художественная литература"
from: 0 till: 1037 color:o text:"Детская литература"
from: 0 till: 883 color:o text:"Политиздат"
from: 0 till: 869 color:o text:"Правда"
from: 0 till: 463 color:o text:"Советский писатель"
from: 0 till: 457 color:o text:"Радянська школа"
from: 0 till: 385 color:o text:"Прогресс"
from: 0 till: 354 color:o text:"Высшая школа"
from: 0 till: 350 color:o text:"Наука"

LineData =

 at:0 color:g1 width:1
 at:1000 color:g1 width:1
 at:2000 color:g1 width:1
 at:3000 color:g1 width:1
 at:4000 color:g1 width:1

</timeline>

Культура и общество

Первые одиннадцать лет после революции (1918—1929) деятели культуры находились в поисках отличительных черт советского стиля искусства. В 1923 г. В. И. Ленин провозгласил осуществление в СССР Культурной революции. Культура этого десятилетия отличалась художественным плюрализмом: с одной стороны, уходила своими корнями в «серебряный век», а с другой- восприняла от революции отречение от старых эстетических канонов, к тематический и сюжетной новизне. Многие деятели культуры видели свой долг в служениии идеалам революции. Это проявлялось в политизации поэтического творчества В. В. Маяковского, создании Мейерхольдом движения «Театрального Октября», в образовании Ассоциации художников революционной России (АХРР) и т. д.

В качестве основной системы ценностей советских людей стал пропагандироваться коллективизм.

Культура и искусство

В первые годы власть поощряла различные тенденции в искусстве и литературе. Особенно популярны тогда были писатели Владимир Маяковский и Максим Горький. В 20-е годы появились первые советские кинофильмы.

Во время правления Сталина основным стилем искусства стал (и оставался в дальнейшем) социалистический реализм, тесно связанный с советской идеологией и пропагандой. Многие деятели других направлений искусства подвергались репрессиям. Цензура контролировала содержание и распространение информации, в том числе печатной продукции, музыкальных и сценических произведений, произведений изобразительного искусства, кинематографических и фотографических произведений, передач радио и телевидения, с целью ограничения либо недопущения распространения идей и сведений, которые власть полагала вредными или нежелательными. Но несмотря на отрицательные последствия и действия, социалистический реализм, особенно в архитектуре, стал одной из наиболее ярких страниц в истории мирового искусства.

Значительное место в советской художественной культуре занимала историко-революционная тематика: роман М. А. Шолохова «Тихий дон» (лауреат Нобелевской премии по литературе, 1965 г.), А. Н. Толстого «Хождение по мукам», рассказы И. Э. Бабеля «Конармия» и т. д.; выдающихся успехов в портретной и пейзажной живописи достигли М. В. Нестеров, П. Д. Корин, П. П. Кончаловский; передовые позиции в мировом искусстве занял советский кинематограф, некоторые из фильмов стали классикой мирового кинематографа: фильмы С. М. Эйзенштейна «Броненосец Потёмкин», «Александр Невский», комедии Г. В. Александрова «Весёлые ребята», «Волга-Волга» и др.

После хрущёвской оттепели в конце 50-х и начале 60-х цензура ослабила свой контроль. Вновь в искусстве стали допустимы эксперименты. В архитектуре основным направлением стал модернизм, пришедшей на смену конструктивизму и монументальной сталинской неоклассике. Перелом в архитектуре стал одной из чёрных страниц для целого ряда выдающихся архитекторов, таких как И. В. Жолтовский, А. Н. Душкин, Б. М. Иофан и др, являвшихся виднейшими зодчими с начала 1930-х гг. Итогом хрущёвской «борьбы с излишествами» стала массовая и не всегда качественная архитектура, лишённая индивидуальных черт авторского замысла.

Во второй половине 80-х политика Перестройки и гласности значительно расширила свободу выражения мнений в средствах массовой информации и, в частности, в прессе. Закон СССР от 12 июня 1990 года «О печати и других средствах массовой информации», вступивший в действие 1 августа 1990 года, отменил государственную цензуру.

Кинематография

Самыми крупными в СССР общенациональными киностудиями художественных фильмов являлись «Мосфильм» и «Экран», отдельные регионы имели региональные киностудии — «Ленфильм», Студия им. Довженко, Беларусьфильм и др. Крупнейшими студиями мультипликации являлись «Союзмультфильм» и «Экран».

Наука

По мнению современных ученых и политиков, в СССР существовал культ науки, когда на телевидении и в СМИ культивировались специалисты в создании новых достижений и вся страна жила интересами науки и следила за её достижениями.

Средства массовой информации

Примечание: в СССР понятия «телеканал» и «радиостанция» было принято называть словом «программа».

Печатные издания

В СССР имелась система как всесоюзных газет и журналов, так и местных/республиканских изданий. Номенклатура изданий старалась охватить как все возрасты (детские/юношеские/молодёжные издания), слои (рабочие/крестьяне/интеллигенция), так и сферы интересов (литература, кино/театр, спорт, наука и техника). В незначитетельных количествах продавались переводные и оригинальные иностранные издания. Крупнейшая общенациональная газета — «Известия», большим влиянием пользовалась официальная газета КПСС — «Правда», официальная газета ВЛКСМ — «Комсомольская правда», официальная газета ВЦСПС — «Труд». В каждой из союзных республик существовала газета издававшаяся советом министров и центральным комитетом коммунистической партии союзной республики, в каждой из областей — газета издававшаяся облисполкомом и областной организацией КПСС, в каждом из районов — газета издававшаяся райисполкомом и районной организацией КПСС.

Радиовещание и телевидение

Единственная общенациональная организация телевидения и радиовещания — Государственный комитет СССР по телевидению и радиовещанию (Гостелерадиокомитет СССР), которая имела 5 радиоканалов (Всесоюзное радио I программа, Всесоюзное радио II программа, Всесоюзное радио III программа, Всесоюзное радио IV программа, Всесоюзное радио V программа, Международное московское радио, из них общенациональный охват имели только первые три, четвёртая и последняя являлась иновещанием), и 4 телеканала (Центральное телевидение I программа, Центральное телевидение II программа, Центральное телевидение Московская программа, Центральное телевидение Образовательная программа, общенациональный охват имели только первые два, вещание других двух охватывало только Москву). Кроме Гостелерадиокомитета СССР, существовали также гостелерадиокомитеты союзных республик, имевших по одному телеканалу и одному радиоканалу с республиканским охватом.

Религия в СССР

СССР был светским государством, где конституционно провозглашался принцип отделения церкви от государства, первоначально провозглашённый 20 января (по ст. ст.) 1918 года Декретом СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», которым церковь была отделена от государства и от государственной школы, лишена прав юридического лица и собственности, религия объявлялась частным делом граждан.

Коммунистическая партия СССР с 1919 года открыто провозглашала в качестве своей задачи содействовать отмиранию «религиозных предрассудков». Вплоть до 1939 года политика ликвидации организованной религиозной жизни проводилась в административном порядке органами государственной власти, в частности НКВД; впоследствии религиозная политика стала более дифференцированной. С 1925 до 1947 года в СССР существовала массовая общественная организация «Союз воинствующих безбожников» (до июня 1929 года — «Союз безбожников»); функционировало издательство «Безбожник», впоследствии «Государственное издательство антирелигиозной литературы» (ГАИЗ).

Атеистическое мировоззрение поддерживалось и пропагандировалось партийными и государственными учреждениями; в вузах преподавалась дисциплина «научный атеизм».

С конца 1943 года вся легальная религиозная деятельность находилась под прямым гласным контролем двух правительственных органов, в декабре 1965 года объединённых в Совет по делам религий при Совете Министров СССР.

См. также: Совет по делам религий и История Русской церкви#Второй патриарший период

Спорт в СССР

Спорт в СССР был массовым, что обеспечивалось работой детско-юношеских спортивных школ, школ высшего спортивного мастерства и добровольных спортивных обществ, создававших коллективы физической культуры и спортивные клубы. В них на 1976 год занималось 50,1 млн человек. Нормативы устанавливались в комплексе ГТО и Единой всесоюзной спортивной классификации. Признаками мастерства спортсменов служили спортивные звания: мастер спорта СССР, мастер спорта СССР международного класса. Проводились массовые национальные соревнования: Всесоюзные спартакиады. В Советском Союзе была своя формульная классификация гоночных автомобилей, проводились автогоночные чемпионаты, в том числе по национальной Формуле-1. Выпускалось много спортивных журналов и газет, спортивных книг, в частности, издательством «Физкультура и спорт». На экраны страны каждый год выходило до 40 спортивных фильмов. СССР участвовал в Летних Олимпийских играх с 1952 года и в Зимних Олимпийских играх с 1956 года, часто занимая первое место в неофициальном командном зачете. Летняя Олимпиада 1980 года была проведена в СССР. Выдающихся успехов на международной арене — в Олимпийских играх, на чемпионатах мира и Европы — добилась сборная СССР по хоккею с шайбой, советские гимнасты, советские мастера фигурного катания и представители других видов спорта. В СССР зародилась борьба самбо, получившая затем международный статус.

Смотреть также: Категория:Спорт в СССР

Образование

Право граждан СССР на бесплатное образование всех уровней, от начального до высшего, было закреплено в Конституции СССР статья 45 которой (1977 года) гласила:

Граждане СССР имеют право на образование. Это право обеспечивается бесплатностью всех видов образования, осуществлением всеобщего обязательного среднего образования молодёжи, широким развитием профессионально-технического, среднего специального и высшего образования на основе связи обучения с жизнью, с производством: развитием заочного и вечернего образования; предоставлением государственных стипендий и льгот учащимся и студентам; бесплатной выдачей школьных учебников; возможностью обучения в школе на родном языке; созданием условий для самообразования

— Конституция СССР 1977 года

В СССР всем выпускникам средне специальных и высших учебных заведений посредством существующей системы распределения гарантировалось трудоустройство по специальности.

В 1973 году в СССР расходы из госбюджета (без капитальных вложений) на высшие учебные заведения составили 2,97 млрд рублей, на техникумы, училища и школы по подготовке кадров средней квалификации — 1,79 млрд рублей, на профессионально-техническое образование — 2,09 млрд рублей. На 1975 год в СССР действовали 856 вузов (в том числе 65 университетов), в которых обучались более 4,9 млн студентов. По числу студентов на 10 тыс. человек населения СССР значительно превосходил такие страны, как Великобритания, Федеративная Республика Германия, Франция, Япония и другие.

По данным на 1 января 1976 года, в СССР насчитывалось 6272 профессионально-технических учебных заведения, в которых обучалось 3,08 млн учащихся.

На начало 1975/1976 учебного года в СССР действовали 167 тыс. общеобразовательных школ, в которых обучались 48,8 млн человек. По данным на 1975 год, подготовка учителей и воспитателей проводилась в 65 университетах, 200 педагогических институтах и 404 педагогических училищах.

В Советском Союзе с целью обеспечить доступность образования для всех категорий граждан, впервые в мире была реализована система заочного образования, включающая все образовательные уровни

Советская система образования, особенно в области математики, физики и по инженерно-техническим специальностям, несмотря на некоторые её недостатки, занимала лидирующее положение в мире, в том числе и по оценкам политических оппонентов СССР. США официально признало превосходство советской системы образования над американской образовательной моделью.

Молодёжь в Советском Союзе

Советское государство уделяло особое внимание своим детям и молодёжи. В школах массово на государственном уровне существовала для детей Всесоюзная пионерская организация, приём в которую осуществлялся с 9 лет. До пионерской организации, дети с 7 лет принимались пионерами в Октябрята. В средних образовательных учреждениях пионерской организацией устанавливалось соответствие: школа — дружина, класс — отряд. Как правило, пионерские дружины носили имена героев. Пионерская организация бесплатно, массово обеспечивала советских детей внешкольным досугом с помощью своих всевозможных тематических кружков, клубов и Дворцов пионеров.

Особое внимание уделялось оздоровлению детей, в школах существовали кабинеты и врачи-стоматологи, которые были закреплены за каждой отдельной школой, параллельно существовал медпункт. Летом школьники направлялись в загородные пионерские лагеря, созданные по типу санаторно-курортного летнего отдыха. Пионеры брали шефство над юными октябрятами.

С 14 лет пионеры принимались в Комсомол. После окончания школы и поступления в среднее профессиональное, специальное, техническое или высшее учебное заведение (училище, техникум, институт) человек закреплялся в местной комсомольской ячейке своего учебного заведения и участвовал в общественной и культурной деятельности.

В школах комсомольцы брали шефство над пионерами, из комсомольцев формировался вожатский состав в летние пионерские лагеря, строительные студенческие отряды. После окончания учебного заведения комсомольцы обязательно по распределению — комсомольской путёвке — направлялись на работу по всей территории Советского Союза по своей специальности. По прибытии на место своей работы человек так же закреплялся за местной комсомольской ячейкой предприятия или организации и получал общежитие, впоследствии в установленном порядке очереди получал бесплатно квартиру от своего предприятия или организации или по комсомольской государственной жилищной программе молодёжный жилой комплекс (МЖК), созданной в 1971 году.

Возможность сохранения СССР

Олег Бакланов, бывший руководителеь космической и оборонной промышленности СССР, министр общего машиностроения СССР, сейчас председатель Совета директоров корпорации «Рособщемаш», полагает, что, если бы Генеральным секретарем ЦК КПСС стал член Политбюро Романов Г. В., считавшийся реальным кандидатом на этот пост, — то Советский Союз бы сохранился, хотя и в реформированном и обновленном виде.

Оценки роли СССР

Оценки роли СССР отличаются полярностью.

В республиках бывшего СССР

25 апреля 2005 года президент России Путин В. В. в послании Федеральному Собранию Российской Федерации заявил:

Прежде всего следует признать, что крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века. Для российского же народа оно стало настоящей драмой. Десятки миллионов наших сограждан и соотечественников оказались за пределами российской территории. Эпидемия распада к тому же перекинулась на саму Россию.

12 мая 2005 года Сейм Латвии принял «Декларацию об осуждении осуществлявшегося в Латвии тоталитарного коммунистического оккупационного режима Союза Советских Социалистических Республик», которая, в частности, гласит:

…Считая, что преступления тоталитарного коммунистического оккупационного режима СССР в Латвии являются частью совершённых тоталитарными режимами 20 века бесчеловечных преступлений, которые не имеют и не могут иметь срок давности… отмечая то, что преступления национал-социалистического режима Германии расследованы и на международном уровне осуждены, виновные лица привлечены к ответственности, тогда как схожие преступления тоталитарного коммунистического режима СССР не расследованы и не получили международного осуждения… Саэйма Латвийской Республики декларирует: Латвийское государство осуждает осуществлявшийся в Латвии тоталитарный коммунистический оккупационный режим СССР; Латвийское государство также осуждает действия всех тех лиц, которые участвовали в осуществлении преступлений этого режима…

—

В 2008 году президент Белоруссии Александр Лукашенко дал оценку распаду СССР как «геополитической катастрофе».

22 ноября 2008 года президент Украины Ющенко В. А., возложив полноту ответственности за массовый голод в начале 1930-х на «имперский, коммунистический, советский режим», призвал «Российскую Федерацию <…> осудить преступления сталинизма и тоталитарного Советского Союза», в частности, сказав:

Мы отвергаем наглую, кощунственную ложь о том, что обвиняем какой-нибудь народ в нашей трагедии. Это не так. Преступник — один. Это — имперский, коммунистический, советский режим.

В других странах

Начиная с энциклики Папы римского Бенедикта XV в 1920 году Bonum Sana и заканчивая официальными документами Папы Пия XII (в частности, изданной им в декабре 1945 года энцикликой Orientales Omnes), коммунизм вообще и советский коммунизм в особенности неоднократно осуждался главами Святого престола.

25 января 2006 года Парламентская ассамблея Совета Европы (орган Совета Европы) в своей резолюции «Необходимость международного осуждения преступлений тоталитарных коммунистических режимов» (Резолюция Совета Европы 1481), принятой в развитие своей прежней Резолюции № 1096 (1996), осудила «массовые нарушения прав человека» в тоталитарных коммунистических режимах и, в частности, заявила:

Преступления оправдывались именем теории классовой борьбы и принципом диктатуры пролетариата. Интерпретация обоих принципов легитимизировала «ликвидацию» людей, которые считались вредными для построения нового общества и, как таковые, врагами тоталитарных коммунистических режимов. Значительное число жертв в каждой затронутой стране были её собственные граждане. Таковое особенно справедливо в отношении народов бывшего СССР, которые значительно превосходят иные народы по числу жертв.

Оригинальный текст (англ.)  

The crimes were justified in the name of the class struggle theory and the principle of dictatorship of the proletariat. The interpretation of both principles legitimized the “elimination” of people who were considered harmful to the construction of a new society and, as such, enemies of the totalitarian communist regimes. A vast number of victims in every country concerned were its own nationals. It was the case particularly of the peoples of the former USSR who by far outnumbered other peoples in terms of the number of victims.

В 1959 г. в рамках Совета НАТО были отмечены беспрецедентные в мировой истории по своим масштабам успехи СССР во всех сферах хозяйственной и социальной жизни:

Когда Советский Союз был образован немногим менее 40 лет назад государству пришлось столкнуться с огромными трудностями. Государство отставало в образовании и других социальных сферах, неграмотность была широко распространена. Сорок лет назад безнадежно не хватало обученных кадров, чтобы вывести советский народ из трудной ситуации, а сегодня СССР оспаривает право США на мировое господство. Это достижение, которому нет равных в мировой истории.

Оригинальный текст (англ.)  

When the Soviet Union came into being just over 40 years ago the country had to face enormous difficulties. In education and other social services the country was backward. The supply forty years ago of trained personnel to lead the Soviet people out of their difficulties was apparently hopelessly inadeguate, yet today the USSR challenges the USA for world supremacy. This achievement is one that beare comparison with any of modern times.

Ностальгия по СССР

Ностальгия по Советскому Союзу, сформировавшая своё фактическое распространение на фоне проблем в большинстве бывших советских республик на рубеже XX—XXI веков, стала мощным социальным движением и по сей день является преобладающей в народных массах идеологической теорией, объединяющей, по данным центра ВЦИОМ, 56 % россиян и 47 % украинцев. Вместе с тем, рассматривая период с 1991 по 2013 годы, ведущие социологические центры в России и странах СНГ выявили тенденцию к снижению процента таковых респондентов и соответствующее увеличение отрицательно настроенных к СССР опрашиваемых.

Ностальгия по СССР вызывает у гражданских масс полярное отношение. Большинство положительно настроенных элементов представляют собой людей немолодёжного возраста (от 30 лет), заставших эпоху либо хрущёвской оттепели, либо социалистического застоя, а также тех или иных граждан, имеющих низкий уровень образования или не вращающихся в политических кругах интернет-сообществ.

Относительное мнение молодёжи на данный момент является предметом споров социологов. Рассматривая отчёт Левада-центра, можно установить минималистичную поддержку передовых её классов Советского Союза. Однако исследуя опросы независимых Рунет-организаций, можно сделать вывод, что основной контингент людей, имеющих углублённые знания в компьютеризации, поддерживают светлую память о Советском Союзе.

В России действует общественное движение «Съезд граждан СССР».

В конце 2004 года из России начал вещание русскоязычный спутниковый телеканал «Ностальгия», тематика которого — видеоархивы Центрального телевидения Гостелерадио СССР и собственные передачи, тематика которых посвящена СССР.

Попытки оспорить роспуск СССР в судебном порядке

В сентябре 1992 года группа народных депутатов РСФСР во главе с Сергеем Бабуриным направила в Конституционный суд Российской Федерации ходатайство о проверке конституционности постановлений Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года «О ратификации Соглашения о создании Содружества Независимых Государств» и «О денонсации Договора об образовании СССР». Это обращение так и не было рассмотрено из-за силового разгона Съезда народных депутатов Российской Федерации (РСФСР) в октябре 1993 года (накануне этих событий суд готовился к рассмотрению этого ходатайства).

В 2013 году по инициативе жителя Тольятти Дмитрия Третьякова 1981 года рождения были инициированы попытки через суд признать неконституционным роспуск СССР с требованием обязать Правительство России обратиться с предложением к бывшим советским республикам о проведении референдума.

10 декабря 2013 года Конституционный суд России отказал принять обращение «О признании роспуска СССР неконституционным», сославшись на ст. 125, п. 3 действующей конституции с формулировкой «не входит в компетенцию суда».

10 января 2014 года Верховный суд России вынес судебное определение, в котором также отказал в рассмотрении искового заявления, сославшись на ст. 134 п. 1 ГПК РФ «(оспаривающиеся акты не затрагивают права и свободы или законные интересы заявителя)». 8 апреля 2014 года апелляционная коллегия Верховного суда РФ оставила решение первой инстанции без изменений.

29 мая 2014 Конституционным Судом России в составе 18 судей конституционного суда под председательством В. Д. Зорькина было вынесено определение об отказе в рассмотрении жалобы, решение которого окончательно и обжалованию не подлежит. Сам заявитель подтвердил, что намерен воспользоваться своим правом обратиться в Европейский суд по правам человека, применив 6-13 статью международной конвенции.

27 ноября 2014 года под председательством судьи Европейского суда Е. Штейнер международный Суд в Страсбурге отказался рассматривать жалобу россиянина, сообщив также, что решение Суда окончательно и не может быть обжаловано ни в Суде (включая Большую Палату), ни в ином органе. В соответствии с указаниями Суда, досье по данной жалобе будет уничтожено по истечению одного года.

См. также

• Советы
• Государственный реестр открытий СССР
• Список союзных республик СССР
• Конституция СССР
• Космическая программа СССР
• Культура СССР
• День Победы
• Дипломатические отношения СССР
• Советский народ
• Социализм
• Великая Отечественная война
• Паспорт гражданина СССР
• Потребительский идеал в СССР
• Праздники СССР
• Языки СССР
• Советская печать
• Цензура в СССР
• Товарный дефицит в СССР
• Советология/Кремленология
• Права человека в СССР
• Правозащитное движение в СССР
• Политические репрессии в СССР
• Наука в СССР
• Невозвращенец/Отказник
• Кооперативы в СССР
• Всесоюзный референдум о сохранении СССР
• Содружество Независимых Государств
• Союз Суверенных Государств
• Постсоветское пространство
• Ностальгия по СССР
• Антисоветизм
• Гибель империи (книга)

Литература

• [www.mining-enc.ru/s/soyuz-sovetskix-socialisticheskix-respublik/ Союз Советских Социалистических Республик] — Горная энциклопедия
• Семёнов Ю. И. [scepsis.ru/library/id_128.html Россия: что с ней случилось в XX веке]
• Боффа, Джузеппе. [www.scepsis.ru/library/id_809.html От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964—1994]
• Грэхэм, Лорен. [scepsis.ru/library/id_666.html Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе]
• Подборка статей и книг на сайте журнала «[scepsis.ru/tags/id_112.html Скепсис]»
  • [scepsis.ru/tags/id_112.html История СССР (1917—1991)]
  • [scepsis.ru/tags/id_154.html История Советской России 20-х гг.]
• Шейла Фицпатрик «Повседневный сталинизм. Социальная история Советской России в 30-е годы»; пер. с англ.; 2-е изд.— М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); 2008. — 336 с. — ISBN 978-5-8243-1009-2
• Александр Барсенков «Введение в современную историю России. 1985—1991 годы»
• Рудольф Пихоя «Советский Союз: История власти»

Ссылки

• Союз Советских Социалистических Республик в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz).
• [soviethistory.msu.edu/ Большая подборка архивных материалов различного формата по истории СССР на английском языке]

Отрывок, характеризующий Союз Советских Социалистических Республик

– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j'adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.
– Я не нахожу, глядя на вас, – сказал Анатоль, следуя за Наташей. Он сказал это в такое время, когда она одна могла его слышать. – Вы прелестны… с той минуты, как я увидал вас, я не переставал….
– Пойдем, пойдем, Наташа, – сказал граф, возвращаясь за дочерью. – Как хороша!
Наташа ничего не говоря подошла к отцу и вопросительно удивленными глазами смотрела на него.
После нескольких приемов декламации m lle Georges уехала и графиня Безухая попросила общество в залу.
Граф хотел уехать, но Элен умоляла не испортить ее импровизированный бал. Ростовы остались. Анатоль пригласил Наташу на вальс и во время вальса он, пожимая ее стан и руку, сказал ей, что она ravissante [обворожительна] и что он любит ее. Во время экосеза, который она опять танцовала с Курагиным, когда они остались одни, Анатоль ничего не говорил ей и только смотрел на нее. Наташа была в сомнении, не во сне ли она видела то, что он сказал ей во время вальса. В конце первой фигуры он опять пожал ей руку. Наташа подняла на него испуганные глаза, но такое самоуверенно нежное выражение было в его ласковом взгляде и улыбке, что она не могла глядя на него сказать того, что она имела сказать ему. Она опустила глаза.
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.
– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.


Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.


Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.