Совет народных комиссаров РСФСР

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сове́т наро́дных комисса́ров РСФСР

Общая информация
Страна

Российская Советская Республика (1917—18) </br>РСФСР РСФСР (1918—46)

Дата создания

9 ноября 1917

Предшествующее ведомство

Временное правительство России (1917)

Дата упразднения

15 марта 1946

Заменено на

Совет министров РСФСР (1946—92)

Руководство деятельностью осуществляет

ВЦИК (1918—37), </br>Верховный Совет РСФСР (1937—46)

Штаб-квартира

Москва

Председатель

В. И. Ленин (первый), </br>А. Н. Косыгин (последний)

Карта


Территория РСФСР (1940—1954)

Сове́т наро́дных комисса́ров РСФСР (сокр. Совнарком РСФСР; СНК РСФСР; до 1918 — Совет народных комиссаров) — правительство советской России в 19171946 годы. Учреждён 9 ноября 1917 года «в качестве временного рабочего и крестьянского правительства» под названием Совет народных комиссаров[1], которое использовалось до принятия Конституции РСФСР 1918 года.

С 1918 года образование Совета народных комиссаров РСФСР являлось прерогативой ВЦИК[2], а с 1937 года — Верховного совета РСФСР. Совнарком РСФСР формировался из народных комиссаров — руководителей народных комиссариатов (наркоматов) советской России — во главе с председателем Совнаркома РСФСР. Подобные совнаркомы создавались и в других советских республиках. После образования СССР, в период между подписанием Договора об образовании СССР 29 декабря 1922 года и формированием Совета народных комиссаров СССР 6 июля 1923 года, Совнарком РСФСР временно исполнял функции правительства СССР.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2849 дней]

Законом СССР от 15 марта 1946 года[3] и Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 марта того же года[4] Совнарком РСФСР преобразован в Совет министров РСФСР.





Происхождение названия

В своих мемуарах Лев Троцкий приписывает название «Совет народных комиссаров» себе[5]. Согласно воспоминаниям В. П. Милютина, название «народный комиссар» предложил Троцкий, а назвать правительство «Советом народных комиссаров» — Каменев[6].

В то же время из заметок Ленина, написанных не позднее 25 октября 1917 года:

«Немедленное создание... комиссии народных комиссаров... (м [инист] ры и т[овари]щи м [инист] ра»).
следует, что название «комиссары» (этимологически — главы комиссий[орисс?]К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3482 дня]), как замена термину «министры», ещё раньше[неоднозначно] фигурировало у будущего главы СНК в его набросках основной схемы организации нового аппарата управления страной. В этом же документе намечалось создание и других центральных правительственных органов в ранге комиссий (комиссии революционного порядка, комиссии законодательных предположений и ряда комиссий по различным отраслям государственной жизни страны)[7][значимость?].

История

Непосредственно перед захватом власти в день революции ЦК большевиков поручил Каменеву и Винтеру (Берзину) войти в политический контакт с левыми эсерами и начать с ними переговоры о составе будущего правительства. Во время работы II съезда Советов большевики предложили войти в правительство левым эсерам, но те отказались. Фракции правых эсеров и меньшевиков покинули II съезд Советов в самом начале его работы — до образования правительства. Большевики были вынуждены сформировать однопартийное правительство[8].

Совет народных комиссаров был сформирован в соответствии с «Декретом об учреждении Совета Народных Комиссаров», принятым II Всероссийским съездом советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 27 октября 1917 года. Декрет начинался словами:

Образовать для управления страной, впредь до созыва Учредительного Собрания, временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров.

Совет народных комиссаров утратил характер временного органа управления после роспуска Учредительного собрания, что законодательно закрепилось Конституцией РСФСР 1918 года. Право образования СНК получил ВЦИК; СНК являлся органом общего управления делами РСФСР, имеющим право издания декретов, при этом ВЦИК был вправе отменить или приостановить всякое постановление или решение СНК.

Вопросы, рассматриваемые СНК, решались простым большинством голосов. На заседаниях присутствовали члены правительства, председатель ВЦИКа, управляющий делами и секретари СНК, представители ведомств.

Постоянным рабочим органом СНК РСФСР являлось управление делами, которое подготавливало вопросы к заседаниям СНК и его постоянных комиссий, осуществляло приём делегаций. Штат сотрудников управления делами в 1921 г. состоял из 135 человек (согласно данным ЦГАОР СССР[9]).

Законом СССР от 15 марта 1946 г. и Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 марта 1946 г. Совет народных комиссаров РСФСР был преобразован в Совет министров РСФСР.

Законодательная база СНК РСФСР

Согласно Конституции РСФСР от 10 июля 1918 года деятельность СНК заключалась в:

  • управлении общими делами РСФСР;
  • руководстве отдельными отраслями управления (ст. 35, 37);
  • издании законодательных актов и принятии мер, «необходимых для правильного и быстрого течения государственной жизни» (ст. 38).

О всех принятых постановлениях и решениях СНК сообщал ВЦИК (ст. 39), который имел право приостановить и отменить постановление или решение СНК (ст. 40).

Было создано 18 народных комиссариатов[10][4].

Далее цитируется перечень народных комиссариатов СНК РСФСР согласно Конституции РСФСР от 10 июля 1918 года[11]:

  • по иностранным делам;
  • по военным делам;
  • по морским делам;
  • по внутренним делам;
  • юстиции;
  • труда;
  • социального обеспечения;
  • просвещения;
  • почт и телеграфов;
  • по делам национальностей;
  • по финансовым делам;
  • путей сообщения;
  • земледелия;
  • торговли и промышленности;
  • продовольствия;
  • Государственного контроля;
  • Высший Совет Народного Хозяйства;
  • здравоохранения.

При каждом народном комиссаре и под его председательством образовывалась коллегия, члены которой утверждались СНК (ст. 44).

Народный комиссар был вправе единолично принимать решения по всем вопросам, находящимся в ведении руководимого им комиссариата, доводя о них до сведения коллегии (ст. 45).

С образованием в декабре 1922 года СССР и созданием общесоюзного правительства Совнарком РСФСР стал исполнительным и распорядительным органом государственной власти РФ. Организация, состав, компетенция и порядок деятельности СНК были определены Конституцией СССР 1924 года и Конституцией РСФСР 1925 года. С этого момента состав СНК был изменён в связи с передачей ряда полномочий союзным ведомствам. Было учреждено 11 республиканских народных комиссариатов:

  • внутренней торговли;
  • труда
  • финансов
  • РКИ
  • внутренних дел
  • юстиции
  • просвещения
  • здравоохранения
  • земледелия
  • социального обеспечения
  • ВСНХ

В состав СНК РСФСР теперь входили с правом решающего или совещательного голоса уполномоченные наркоматов СССР при Правительстве РСФСР. СНК РСФСР выделял, в свою очередь, постоянного представителя при СНК СССР (согласно информации СУ[расшифровать], 1924, № 70, ст. 691.).

С 22 февраля 1924 года СНК РСФСР и СНК СССР имели единое Управление делами (по материалам ЦГАОР СССР[12]).

С принятием Конституции РСФСР от 21 января 1937 года СНК РСФСР был подотчётен лишь Верховному совету РСФСР, в период между его сессиями — Президиуму Верховного совета РСФСР.

С 5 октября 1937 года состав СНК РСФСР насчитывал 13 народных комиссариатов (данные ЦГА РСФСР[13]):

  • пищевой промышленности
  • легкой промышленности
  • лесной промышленности
  • земледелия
  • зерновых совхозов
  • животноводческих совхозов
  • финансов
  • внутренней торговли
  • юстиции
  • здравоохранения
  • просвещения
  • местной промышленности
  • коммунального хозяйства
  • социального обеспечения

В состав СНК были включены также председатель Госплана РСФСР и начальник Управления по делам искусств при СНК РСФСР.

Первый состав Совета народных комиссаров Советской России

Вакантный пост народного комиссара по делам железнодорожным позже занял М. Т. Елизаров. 12 ноября в дополнение к Постановлению о создании СНК наркомом государственного призрения была назначена Коллонтай, Александра Михайловна, первая женщина-министр в мире. 19 ноября наркомом госконтроля был назначен Эссен, Эдуард Эдуардович.

Исторический первый состав Совнаркома сформировался в условиях жёсткой борьбы за власть. В связи с демаршем исполкома железнодорожного профсоюза Викжель, который не признал Октябрьскую революцию, и требовал формирование «однородного социалистического правительства» из представителей всех социалистических партий, пост наркомжелдора остался незамещённым. В дальнейшем, в январе 1918 года, большевикам удалось внести раскол в железнодорожный профсоюз, сформировав параллельный Викжелю исполком Викжедор, состоявший в основном из большевиков и левых эсеров. К марту 1918 сопротивление Викжеля было окончательно сломлено, а основные полномочия как Викжеля, так и Викжедора, переданы Наркомату путей сообщения.

Наркомат по военным и военно-морским делам был сформирован, как коллегия, в составе Антонов-Овсеенко, Крыленко, Дыбенко. На апрель 1918 года этот комитет фактически прекратил своё существование.

По воспоминаниям первого наркома просвещения Луначарского А. В., первый состав Совнаркома был во многом случаен, а обсуждение списка сопровождалось комментариями Ленина: «если окажутся негодными — сумеем переменить». Как писал первый нарком юстиции, большевик Ломов (Оппоков Г. И.), его познания в юстиции включали себя главным образом детальные познания о царских тюрьмах с особенностями режима, «мы знали — где бьют, как бьют, где и как сажают в карцер, но мы не умели управлять государством».

Многие наркомы первого состава Совета народных комиссаров Советской России были репрессированы в 1930-е годы.

Председатели Совета народных комиссаров РСФСР

Народные комиссары

Заместители председателя:

Иностранных дел:

По военным и морским делам:

Внутренних дел:

Юстиции:

Труда:

Государственного призрения (с 26.4.1918 — Социального обеспечения; НКСО 4.11.1919 объединён с НК Труда, 26.4.1920 разделён):

Просвещения:

Почт и телеграфов:

По делам национальностей:

Финансов:

Путей сообщения:

Земледелия:

Торговли и промышленности:

Продовольствия:

Государственного контроля РСФСР:

Здравоохранения:

Рабоче-Крестьянской инспекции:

Государственных имуществ:

По местному самоуправлению:

Высший совет народного хозяйства (председатели):

Подведомственные органы

  • Финансовая тройка (2 мая 1922 — 29 мая 1922)[15]
  • Финансовый комитет (1922—1923)[16]


Оценки

Социальный состав

Исследователь М. С. Восленский в своей фундаментальной работе «Номенклатура» отмечает, что «социальное происхождение» первого состава Совнаркома мало подходило для большевистской партии, объявившей себя «авангардом рабочего класса». На самом деле первый состав Совнаркома был практически поголовно интеллигентским, а собственно рабочих в нём насчитывалось из 16 человек всего двое: Шляпников А. Г. и Ногин В. П. Кроме того, в первом составе Совнаркома насчитывалось пятеро дворян: Ленин (Ульянов) В. И., Луначарский А. Г., Антонов-Овсеенко В.А., Теодорович И.А. и Оппоков (Ломов) Г. И. Отец Троцкого был, по советской классификации, «кулаком», а Сталина — ремесленником, то есть они оба принадлежали, в советской классификации, к «мелкобуржуазным элементам». Подобное положение дел создало почву для появления в конце Гражданской войны так называемой «рабочей оппозиции», выражавшей в том числе раздражение, что рабочими фактически правят от их имени интеллигенты; оппозиционеры выдвигают обвинения в «перерождении партийных верхов» и их «отрыве от партийных масс»[17] (см. также Махаевщина). На X Съезде РКП(б) «рабочая оппозиция» была обвинена в том, что:

«Рабочая оппозиция» занимается интеллигентоедством в том смысле, что все зло она видит в наших руководящих органах и в том, что везде и всюду сидят интеллигенты[18].

Национальный состав

Национальный состав Совнаркома советской России до сих пор является предметом спекуляций.

Власовец Андрей Дикий в своей работе «Евреи в России и СССР» утверждает, что состав СНК якобы был следующим:

Совет Народных Комиссаров (Совнарком, СНК) 1918 г.:

Ленин — председатель, Чичерин — иностранные дела, русский; Луначарский — просвещение, еврей; Джугашвили (Сталин) — народности, грузин; Протиан — земледелие, армянин; Ларин (Лурье) — экономический совет, еврей; Шлихтер — снабжение, еврей; Троцкий (Бронштейн) — армия и флот, еврей; Ландер — госконтроль, еврей; Кауфман — государственные имущества, еврей; В. Шмидт — труд, еврей; Лилина (Книгиссен) — народное здравие, еврейка; Шпицберг — культы, еврей; Зиновьев (Апфельбаум) — внутренние дела, еврей; Анвельт — гигиена, еврей; Исидор Гуковский — финансы, еврей; Володарский — печать, еврей; Урицкий— выборы, еврей; И. Стейнберг — юстиция, еврей; Фенгстейн — беженцы, еврей.

Итого, из 20-ти наркомов — один русский, один грузин, один армянин и 17 евреев.

Юрий Емельянов в своей работе «Троцкий. Мифы и личность» приводит анализ этого списка. Анализ показывает, что «еврейский» характер Совнаркома получен путём махинаций: упомянут не первый состав Совнаркома, опубликованный в декрете II Съезда Советов, а из много раз менявшихся составов СНК выдернуты только те наркоматы, во главе которых когда-либо находились евреи. Так, в качестве наркома по военным и морским делам упомянут Троцкий Л. Д., назначенный на этот пост 8 апреля 1918 года, а в качестве наркома по продовольствию (здесь: «снабжение») указан Шлихтер А. Г., который действительно занимал этот пост, но только до 25 февраля 1918 года и евреем, кстати, не был (Шлихтеры — польские помещики немецкого происхождения). На момент, когда наркомвоенмором действительно стал Троцкий, наркомпродом уже стал вместо Шлихтера великоросс Цюрупа А. Д.

Другим методом махинаций является изобретение ряда никогда не существовавших наркоматов[19]. Так, Андреем Диким в списке наркоматов упомянуты никогда не существовавшие наркоматы по культам, по выборам, по беженцам, по гигиене. Володарский упомянут как нарком печати; на самом деле он действительно был комиссаром печати, пропаганды и агитации, но не народным комиссаром, членом СНК (то есть фактически правительства), а комиссаром Союза северных коммун[20](областного объединения Советов[21][22]), активным проводником большевистского Декрета о печати[23].

И, наоборот, в списке отсутствуют, например, реально существовавшие наркомат путей сообщения и наркомат почт и телеграфов. В итоге у Андрея Дикого не сходится даже количество наркоматов: он упоминает число 20, хотя в первом составе насчитывалось 14 человек, в 1918 году количество увеличено до 18.

Некоторые должности указаны с ошибками. Так, председатель Петросовета Зиновьев Г. Е. упомянут как наркомвнудел, хотя он никогда не занимал эту должность. Наркому почт и телеграфов Прошьяну (здесь — «Протиан») приписано руководство «земледелием».

Ряду лиц произвольно приписано еврейство, например, русскому дворянину Луначарскому А. В., эстонцу Анвельту Я. Я., обрусевшим немцам Шмидту В. В., Ландеру К. И., Шлихтеру А. Г. и др.

Некоторые лица вообще вымышлены: Шпицберг (возможно, имеется в виду следователь VIII ликвидационного отдела Наркомюста Шпицберг И. А., прославившийся своей агрессивной атеистической позицией[24][25]), Лилина-Книгиссен (возможно, имеется в виду актриса Лилина М. П., в правительство никогда не входившая, или Лилина (Бернштейн) З. И., в СНК также не входившая, но работавшая завотделом народного образования при исполкоме Петросовета), Кауфман (возможно, имеется в виду кадет Кауфман А. А., по некоторым источникам, привлекавшийся большевиками как эксперт при разработке земельной реформы, но в Совнарком никогда не входивший).

Также в списке упомянуты два левых эсера, чей небольшевизм никак не указывается: нарком юстиции Штейнберг И. З. (упомянутый, как «И. Стейнберг») и нарком почт и телеграфов Прошьян П. П., упомянутый, как «Протиан-земледелие». Оба политика относились к послеоктябрьской большевистской политике крайне негативно. Гуковский И. Э. до революции относился к меньшевикам-«ликвидаторам» и пост наркома финансов принял только под давлением Ленина.

Литературный критик Вадим Кожинов писал по поводу членства в СНК одного из немногих там евреев Льва Троцкого, возражая философу Вадиму Роговину:

Точно так же — возможно, не без «подражания» А. Р. Гоцу — способный к предвидению Троцкий настаивал, что «в первом революционном правительстве не должно быть ни одного еврея, поскольку в противном случае реакционная пропаганда станет изображать Октябрьскую революцию „еврейской революцией“…» Комментируя эту «позицию» Троцкого, его нынешний горячий поклонник В. З. Роговин стремится, в частности, убедить читателей в том, что Лев Давидович был-де лишен властолюбия, имел твердое намерение «после переворота остаться вне правительства и… согласился занять правительственные посты лишь по настойчивому требованию ЦК». Но эти рассуждения рассчитаны на совершенно простодушных людей, ибо ведь Троцкий никогда не отказывался от членства в ЦК и Политбюро, а член Политбюро стоял в иерархии власти несоизмеримо выше, чем любой нарком! И Троцкий, кстати сказать, не скрывал своего крайнего негодования, когда его в 1926 году «освободили от обязанностей члена Политбюро»…

Вадим Кожинов. «Какова была роль евреев в послереволюционной России?»[26]

Схожей точки зрения придерживался Игорь Шафаревич[27].

В 2013 году, выступая по поводу коллекции Шнеерсона в московском Еврейском музее и Центре толерантности, президент Российской Федерации В. В. Путин отметил, что «Решение о национализации библиотеки было принято первым советским правительством, и членами его примерно на 80-85 % являлись евреи»[28]. По мнению историка Владимира Рыжкова, невежественное высказывание Путина о преобладании евреев в составе Совнаркома обусловлено тем, что он «в годы перестройки читал бульварную прессу»[29]. Также с критикой высказывания президента РФ выступили некоторые средства массовой информации. Так редакция газеты «Ведомости», порицая главу государства за маргинальность, разместила следующую статистику[30][31]:

«Если отбросить домыслы лжеученых, умеющих находить еврейское происхождение у каждого революционера, то получится, что в первом составе Совета народных комиссаров (СНК) евреев было 8 %: из 16 его членов евреем был только Лев Троцкий. В правительстве РСФСР 1917—1922 гг. евреев было 12 % (шесть человек из 50). Если не говорить только о правительстве, то в ЦК РСДРП(б) накануне октября 1917 г. евреев было 20 % (6 из 30), а в первом составе политбюро ЦК РКП(б) — 40 % (3 из 7)».

— «Ведомости» от 17.06.2013

Хронология революции 1917 года в России
До:
Борьба за легитимацию новой власти:

Вооружённая борьба немедленно после взятия большевиками власти:

Формирование новой власти:
  • Совет народных комиссаров РСФСР

Кризис новой власти:

После:

Первые шаги новой власти:


См. также

Напишите отзыв о статье "Совет народных комиссаров РСФСР"

Литература

  • Деятели СССР и революционного движения России. — М.: Советская энциклопедия, 1989. — С. 826—827.

Ссылки

  • [knigipoistcccp.livejournal.com/8372.html Декреты Советской власти. Том 1. 25 октября 1917 — 16 марта 1918]
  • [www.praviteli.org/ Правители России и Советского Союза, биографическо-хронологический справочник]
  • [scepsis.ru/library/id_1498.html Октябрьская революция: главное событие XX века или трагическая ошибка?]
  • [his95.narod.ru/doc16/d50.htm Декрет СНК о свободе совести, церковных и религиозных обществах]
  • [2snk.ru/ СОВНАРКОМ РСФСР-СССР: Персональный состав правительства РСФСР и СССР в 1917-1991 гг.]

Примечания

  1. Декрет II Всероссийского Съезда Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов
  2. Конституция РСФСР 1918-го года: «Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов образует Совет Народных Комиссаров для общего управления делами Российской Социалистической Федеративной Советской Республики и отделы (Народные Комиссариаты) для руководства отдельными отраслями управления».
  3. Закон СССР от 15 марта 1946 г. «О преобразовании Совета Народных Комиссаров СССР в Совет Министров СССР и Советов Народных Комиссаров союзных и автономных республик — в Советы Министров союзных и автономных республик» // Ведомости Верховного Совета СССР : сб. — 1946. — № 10
  4. 1 2 «Высшие органы государственной власти и органы центрального управления РСФСР (1917—1967 гг.). Справочник (по материалам государственных архивов)» (подготовлен ЦГА РСФСР), гл. I разд. «Правительство РСФСР»
  5. [books.google.ru/books?id=SmyGO0LPnUwC&lpg=PA330&ots=kUA8_nn9y_&dq=Совет%20Народных%20Комиссаров,%20подхватил%20Ленин,%20это%20превосходно&pg=PA330#v=onepage&q&f=false Евгений Гусляров. Ленин в жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков], ОЛМА-ПРЕСС,2004 г., ISBN 5-94850-191-4
  6. www.whoiswho.ru/old_site/russian/Password/journals/21998/chernoivr1.htm
  7. [books.google.ru/books?id=xSSKAAAAMAAJ&dq=%D0%9D%D0%B5%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%BA%D0%BE%D0%B2.+%D0%9F%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%BE%D0%B5+%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B5+%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE&q=%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8+%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BD%D1%8B%D1%85+%D0%BA%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2 Ненароков А.П. (ред.) «Первое Советское правительство. Октябрь 1917 — июль 1918»]. М. Политиздат, 1991. ISBN 5-250-00919-0
  8. (Д-р ист. наук Агдас Бурганов) www.mubiu.ru/ogd/ISTORIA/15/Liter/1917.pdf с. 27.
  9. ЦГАОР СССР, ф. 130, оп. 25, д. 2, лл. 19—20.
  10. В тексте Конституции указано ошибочно 17, а в перечне, представленном в ст. 43, их насчитывается 18
  11. «Конституция (основной закон) РСФСР» (принята V Всероссийским съездом Советов 10.07.1918)
  12. ЦГАОР СССР, ф. 130, оп. 25, д. 5, л. 8.
  13. ЦГА РСФСР, ф. 259, оп. 1, д. 27, л. 204.
  14. [www.praviteli.org/rsfsr/rsfsr2/pamfilov.php Биография: Памфилов Константин Дмитриевич - Правители России и Советского Союза]
  15. Орган при Совнаркоме РСФСР по пересмотру постановлений Малого Совнаркома об отпуске средств, опротестованных Народным комиссариатом финансов; контролю за расходованием резервного фонда СНК; рассмотрению отдельных смет наркоматов и других госучреждений. Переименован в Финансовый комитет 29 мая 1922 г.
  16. В 1923 году передан в ведение Совета Народных Комиссаров СССР
  17. Рабочая оппозиция / БСЭ // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
  18. [www.vkpb2kpss.ru/book_view.jsp?idn=002410&page=274&format=html Материалы X Съезда РКП(б)]. Проверено 11 февраля 2011. [www.webcitation.org/65SiCv1Le Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  19. Юрий Емельянов. Троцкий. Мифы и личность.
  20. Проект Хроно. [www.hrono.ru/biograf/bio_we/volodarski_gold.php Володарский В. (Гольдштейн М. М.)]. Проверено 26 января 2011. [www.webcitation.org/65SiE5StF Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  21. Энциклопедия Санкт-Петербурга. [encspb.ru/object/2804022915?lc=ru Союз коммун Северной области]. Проверено 26 января 2011.
  22. [www.vedomstva-uniforma.ru/kvd.html Ведомственная геральдика]. Проверено 26 января 2011. [www.webcitation.org/65SiF9kGU Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  23. [funeral-spb.narod.ru/necropols/marsovo/tombs/volodarsky/volodarsky.html ВОЛОДАРСКИЙ В. (1891—1918)]. Проверено 26 января 2011. [www.webcitation.org/65SiFnkHZ Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  24. Константин Ковалев-Случевский. [www.kkovalev.ru/Savva_23.08.2008.htm Возвращение преподобного Саввы]. Проверено 21 января 2011. [www.webcitation.org/65SiH0jud Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  25. Протоиерей Владислав Цыпин. [www.pobeda.ru/content/view/4977/11/ РПЦ в годы Гражданской войны]. Проверено 21 января 2011. [www.webcitation.org/65SiIhjDh Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
  26. «Россия. Век XX», ISBN 978-5-699-53295-7, Вадим Кожинов, глава 13 «Какова была роль евреев в послереволюционной России?», стр. 420
  27. Шафаревич Игорь. Трехтысячелетняя загадка. Глава 11. В русской революции 1917 г.
  28. [www.rg.ru/2013/06/14/biblioteka.html «Одна для всех. Президент решил судьбу библиотеки Шнеерсона.»] «Российская газета» — Федеральный выпуск № 6103 (127).
  29. [echo.msk.ru/programs/interception/1095292-echo/ Программа «Перехват» от 15.06.2013] Радиостанция «Эхо Москвы»
  30. Статья «От редакции: Собрание заблуждений», «Ведомости» от 17.06.2013
  31. Сообщение [www.vedomosti.ru/opinion/news/13145601/ot_redakcii_pyatyj_punktik «От редакции: Пятый пунктик. Риторика первых лиц российского государства подпитывает предубеждения отсталой части обывателей»] «Ведомости» от 17.06.2013
  32. </ol>

Отрывок, характеризующий Совет народных комиссаров РСФСР

От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.


Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.
– Подкрепления? – сказал Наполеон с строгим удивлением, как бы не понимая его слов и глядя на красивого мальчика адъютанта с длинными завитыми черными волосами (так же, как носил волоса Мюрат). «Подкрепления! – подумал Наполеон. – Какого они просят подкрепления, когда у них в руках половина армии, направленной на слабое, неукрепленное крыло русских!»
– Dites au roi de Naples, – строго сказал Наполеон, – qu'il n'est pas midi et que je ne vois pas encore clair sur mon echiquier. Allez… [Скажите неаполитанскому королю, что теперь еще не полдень и что я еще не ясно вижу на своей шахматной доске. Ступайте…]
Красивый мальчик адъютанта с длинными волосами, не отпуская руки от шляпы, тяжело вздохнув, поскакал опять туда, где убивали людей.
Наполеон встал и, подозвав Коленкура и Бертье, стал разговаривать с ними о делах, не касающихся сражения.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели император даст еще дивизию.
Наполеон вздернул плечами и, ничего не ответив, продолжал свою прогулку. Бельяр громко и оживленно стал говорить с генералами свиты, окружившими его.
– Вы очень пылки, Бельяр, – сказал Наполеон, опять подходя к подъехавшему генералу. – Легко ошибиться в пылу огня. Поезжайте и посмотрите, и тогда приезжайте ко мне.
Не успел еще Бельяр скрыться из вида, как с другой стороны прискакал новый посланный с поля сражения.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – сказал Наполеон тоном человека, раздраженного беспрестанными помехами.
– Sire, le prince… [Государь, герцог…] – начал адъютант.
– Просит подкрепления? – с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но император отвернулся от него, сделав два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. – Надо дать резервы, – сказал он, слегка разводя руками. – Кого послать туда, как вы думаете? – обратился он к Бертье, к этому oison que j'ai fait aigle [гусенку, которого я сделал орлом], как он впоследствии называл его.
– Государь, послать дивизию Клапареда? – сказал Бертье, помнивший наизусть все дивизии, полки и батальоны.
Наполеон утвердительно кивнул головой.
Адъютант поскакал к дивизии Клапареда. И чрез несколько минут молодая гвардия, стоявшая позади кургана, тронулась с своего места. Наполеон молча смотрел по этому направлению.
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.
Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.


Кутузов сидел, понурив седую голову и опустившись тяжелым телом, на покрытой ковром лавке, на том самом месте, на котором утром его видел Пьер. Он не делал никаких распоряжении, а только соглашался или не соглашался на то, что предлагали ему.
«Да, да, сделайте это, – отвечал он на различные предложения. – Да, да, съезди, голубчик, посмотри, – обращался он то к тому, то к другому из приближенных; или: – Нет, не надо, лучше подождем», – говорил он. Он выслушивал привозимые ему донесения, отдавал приказания, когда это требовалось подчиненным; но, выслушивая донесения, он, казалось, не интересовался смыслом слов того, что ему говорили, а что то другое в выражении лиц, в тоне речи доносивших интересовало его. Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся с смертью, нельзя одному человеку, и знал, что решают участь сраженья не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти.
Общее выражение лица Кутузова было сосредоточенное, спокойное внимание и напряжение, едва превозмогавшее усталость слабого и старого тела.
В одиннадцать часов утра ему привезли известие о том, что занятые французами флеши были опять отбиты, но что князь Багратион ранен. Кутузов ахнул и покачал головой.
– Поезжай к князю Петру Ивановичу и подробно узнай, что и как, – сказал он одному из адъютантов и вслед за тем обратился к принцу Виртембергскому, стоявшему позади него:
– Не угодно ли будет вашему высочеству принять командование первой армией.
Вскоре после отъезда принца, так скоро, что он еще не мог доехать до Семеновского, адъютант принца вернулся от него и доложил светлейшему, что принц просит войск.
Кутузов поморщился и послал Дохтурову приказание принять командование первой армией, а принца, без которого, как он сказал, он не может обойтись в эти важные минуты, просил вернуться к себе. Когда привезено было известие о взятии в плен Мюрата и штабные поздравляли Кутузова, он улыбнулся.
– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».