Совет рабочих уполномоченных

Совет рабочих уполномоченных (после 1917 года стал известен как Иваново-Вознесенский общегородской совет рабочих депутатов) — выборный представительский орган власти рабочих, существовавший в Иваново-Вознесенске (сейчас Иваново) во время Первой русской революции с 15 (28) мая по 19 июля (1 августа) 1905 года. В Совет был избран 151 депутат от фабрик с численностью рабочих более тысячи (один депутат от каждых 500 человек). Всего 151 депутат. Председатель — А. Е. Ноздрин. Считается первым Советом в России.

Создание

Совет появился в 1905 году в ходе Иваново-Вознесенских стачек. С 12 мая в Иваново-Вознесенске шла стачка, в которой участвовало более 70 тысяч человек. Ведущую роль в стачке играли большевики. Бастующие требовали восьмичасового рабочего дня, повышения зарплат, отмены штрафов, ликвидации фабричной полиции, свободы слова, союзов, печати, стачек, созыва Учредительного собрания, но преобладали всё же экономические требования.

13 мая у городской управы (ныне площадь Революции) собрался митинг, на котором рабочие выдвинули свои требования фабрикантам. Однако фабриканты отказались вести переговоры с толпой и настояли на избрании рабочими уполномоченных от каждого предприятия. Вечером этого же дня на Талке была установлена норма представительства: избирался один депутат на 500 рабочих от фабрик с численностью рабочих более тысячи и выборы открытым голосованием начались. В этот день выбрали 50 человек. 15 мая на Талке выборы завершились. Был избран 151 депутат, в том числе 25 женщин. Как оказалось позднее, трое (или двое: принадлежность В.П.Барашкова спорна) депутатов были агентами охранки. Председателем стал иваново-вознесенский поэт Авенир Евстигнеевич Ноздрин. Вопреки намерениям фабрикантов депутаты отказались вести сепаратные переговоры на каждой фабрике в отдельности, а объединились в общегородской совет. Совет почти целиком (за исключением одного служащего) состоял из рабочих, средний возраст депутатов был 23 года.

Деятельность

См. также: Список депутатов Иваново-Вознесенского общегородского совета рабочих депутатов

Совет был призван руководить стачкой и переговорами с властями и фабрикантами, а также устраивать среди рабочих пропаганду марксизма и революционных идей. Вечером 15 мая в здании Мещанской управы (теперь известно как Дом первого Совета) прошло первое заседание Совета, во время которого управу охраняли рабочие. Позже заседания были перенесены на берег Талки. Советом созданы боевые дружины и выборный суд. 20 мая создана рабочая милиция, лидером которой стал И. Н. Уткин. 22 мая она послана для поддерживания в городе порядка и охраны фабрик от штрейкбрехеров. Законные же власти старались подавить стачечное движение посредством выселения рабочих из прифабричных казарм, повышения цен на продукты, но Совет пытался противодействовать этому путём открытия фабричных лавок и снабжением бастующих питанием. Он создал комиссию по руководству забастовками, возглавлявшуюся С. И. Балашовым, финансовую и продовольственную комиссии. Власть в городе частично находилась в руках Совета, с попустительства которого в городе начались поджоги и погромы домов фабрикантов, магазинов и лавок, во многих местах была нарушена связь. В рядах фабрикантов наметился раскол.

Хозяева не удовлетворили все требования рабочих, однако пошли на существенные уступки. В среднем до 10,5часа сократилась продолжительность рабочего дня, увеличилась на 10 % зарплата, .

В конце июня заводчик П. Грязнов первым пошёл на уступки рабочим, вскоре присоединились и другие фабриканты: на предприятиях города рабочий день был сокращён на различное время (например, на заводе Мурашкина на 1,5 часа, на заводе Жохова на полчаса) и теперь составлял 10,5 часов в среднем, на 10 % увеличилась зарплата, беременные женщины и кормящие матери получили некоторые льготы, а участников стачки пообещали не увольнять. В виду этого 27 июня Совет принял постановление о прекращении стачки с 1 июля. Но в начале июля фабриканты решили отказаться от всех уступок и устроить локаут с целью подавления революционного движения. Несмотря на отсутствие у стачечников средств, митинги возобновились. Вновь начал проводить заседания Совет. Фабриканты снова пошли на уступки и, хотя далеко не все требования были выполнены, рабочие ими удовлетворились. 19 июля совершилось последнее заседание Иваново-Вознесенского Совета, на котором депутаты постановили возобновить работу.

Память

В честь событий 1905 года, в советское время, с 1970-х годов, город Иваново носил неофициальное прозвище «Родина Первого Совета». В городе расположен Музей первого Совета. В 1970-е годы в городе были воздвигнуты памятники в честь революционных событий 1905 года — Памятник борцам революции 1905 года (1975), Мемориальный комплекс «Красная Талка» (1975), панно с барельефом и высказыванием Ленина на здании Дома Советов (1977) (см. Иваново-Вознесенские стачки). В честь революционеров и депутатов совета были названы улицы города.

Однако существует мнение, что история об Иваново-Вознесенском «Первом совете» создана как ответ на идеологический запрос коммунистической пропаганды в 20-30-е годы XX века, которая получила второе рождение и поддержку в 70-е годы XX века.

Литература

• В.А.Балуков, Л.В.Левкович, Л.Д.Солоницына, В.П.Терентьев. Депутаты первого совета. — М: Сов. Россия, 1980. — 296 с.
• М. Е. Найдёнов. Революция 1905—1907 годов — первая народная революция эпохи империализма.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/sie/6548/ИВАНОВО Е. М. Жуков. Советская историческая энциклопедия — Иваново-Вознесенские стачки]

Ссылки

• [www.sensusnovus.ru/analytics/2012/11/04/14902.html Дмитрий Жвания. Смело за власть Советов]
• [www.rusarticles.com/nauchnye-issledovaniya-statya/gorod-ivanovo-rodina-pervogo-soveta-mify-i-realnost-3324924.html Город Иваново - Родина Первого Совета? Мифы И Реальность!]

</div></div>

Отрывок, характеризующий Совет рабочих уполномоченных

– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.