Современные тенденции развития уголовного права

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Современное уголовное право является результатом эволюционного развития основных институтов уголовного права, отражающим значительные социальные, политические и экономические изменений, начавшиеся в 1980-х годах во всём мире. Данные изменения привели к тому, что началось имеющее глобальный характер обновление уголовного законодательства. С 1990 года новые уголовные кодексы были приняты в более чем 50 государствах мира. Коренным изменениям подверглись уголовные кодексы стран социалистического блока. В. Н. Додонов выделяет три тенденции, которые являются общими для современного уголовного права подавляющего большинства государств мира: гуманизация уголовного права, криминализация новых видов преступной деятельности и интернационализация уголовного права[1].





Формирование современного уголовного права

Современное состояние уголовно-правовых институтов является результатом длительной эволюции идей, многие из которых зародились ещё в эпоху Древнего мира (например, необходимая оборона, невменяемость и др.). Процессами, определившими современный характер уголовного права, во многом стали буржуазные революции, состоявшиеся в XIX веке в государствах Европы и Америки, результатом которых стало принятие принципов либерализма и концепции правового государства в качестве основополагающих для всей правовой системы. Влияние этих идей было сильно и в тех государствах, где буржуазные революции не происходили, и где сохранялись пережитки абсолютной монархии (Россия, Германия, Австро-Венгрия)[2].

В результате уже в трудах классиков уголовного права конца XIX — начала XX века (например, Н. С. Таганцева) можно найти формулировки тех институтов уголовного права, которые окончательно закрепились в законодательстве лишь к концу XX столетия. Уже тогда велось обсуждение и научный анализ таких важных проблем современного уголовного права, как эффективность применения смертной казни, соответствие общеправовым принципам применения наказания в виде общей конфискации имущества, поиск альтернатив лишению свободы, необходимость смягчения уголовно-правового режима для несовершеннолетних, привлечение к ответственности лиц, совершающих трансграничные преступления и т. п.[2]

Однако в начале-середине XX века кризис либерально-буржуазной модели развития общества существенно изменил вектор развития уголовного права. Во многих странах происходит отход от идей классической школы уголовного права с заменой их идеями социологической школы. В частности, наиболее радикальные подобные концепции предполагали отказ от наказания лиц, совершивших преступления, с переходом к применению «мер социальной защиты», носящих преимущественно превентивный характер, и применяющихся в том числе к лицам, не совершавшим преступления, но находящимся в «опасном состоянии»[2].

В целом рост преступности и социальные катаклизмы обусловили значительный рост репрессивности уголовного права в этот период. В ряде стран (фашистская Германия, РСФСР в первые годы своего существования, маоистский Китай) классические институты уголовного права вообще были отброшены как «устаревшие». В других государствах также произошло усиление государственного вмешательства посредством уголовного права в самые различные сферы частной и общественной жизни[2].

Лишь к 1980-м — 1990-м годам наметилась тенденция к демократизации и либерализации политических режимов практически во всех государствах мира. Формирование новых институтов рыночной экономики, глобализация общества, закрепление общепризнанных принципов и норм международного права, касающихся прав человека и гражданина обусловили глобальный процесс обновления уголовного права[2].

Принятие новых уголовных кодексов

С 1990 года новые уголовные кодексы были приняты более чем в 50 государствах мира, в частности, во всех государствах бывших СССР и Югославии, Абхазии, Австралии, Албании, Андорре, Буркина-Фасо, Бутане, Восточном Тиморе, Вьетнаме, Гвинее, Джибути, Иране, Испании, Йемене, Кабо-Верде, Катаре, КНР, Колумбии, Косово, Макао, Мали, Никарагуа, Панаме, Парагвае, Перу, Польше, Приднестровской Молдавской Республике, Пуэрто-Рико, Румынии, Сальвадоре, Сент-Люсии, Словакии, Судане, Турции, Франции, Эфиопии[2].

Значительные изменения были внесены в уголовное законодательство Болгарии, Боливии, Венгрии, КНДР, Кубы, Португалии, Финляндии, Чехии, Швейцарии и др. Значительной модернизации нередко подвергаются и недавно принятые уголовные кодексы (в Белоруссии, Испании, Киргизии, РФ, Франции, Таджикистане, Узбекистане)[2].

Ведётся разработка новых уголовных кодексов Анголы, Аргентины, Болгарии, Венесуэлы, Доминиканской Республики, Индонезии, Камбоджи, Перу, Чехии, Чили, Шотландии[2].

Гуманизация уголовного права

Гуманизация уголовного права является одной из самых «долгоиграющих» тенденций его развития. Ещё в XVIII веке появились первые инициативы по отмене или ограничению применения смертной казни; так, в Англии с 1826 по 1861 год число преступлений, за которые было установлено данные наказания снизилось с 200 до 4[3].

Хотя в первой половине XX века произошёл некоторый отход от этой тенденции (как в странах с демократическим, так и с авторитарным режимом), с середины 1950-х годов уголовное право начинает подвергаться гуманизации, причём как на Западе, так и в странах социалистического лагеря. Основными тенденциями данного периода гуманизации являются[4]:

Отказ от смертной казни

Тенденция к росту числа стран, отказавшихся от применения смертной казни или существенно ограничивших её применение, наметилась уже к началу XX века. Однако во многих случаях отказ от смертной казни не был окончательным и бесповоротным: так, возврат к применению данного вида наказания произошёл во многих европейских странах в 1920-х — 1940-х годах. Тем не менее, к концу XX века движение за отмену смертной казни приобрело глобальный характер[5]. Если к концу 1980-х годов смертная казнь была отменена более чем в 30 странах, то в настоящее время (2014) смертная казнь полностью отменена в 98 странах, применяется лишь в исключительных случаях в 7, сохраняется формально, но не применяется на практике в 35 странах. Таким образом, смертная казнь отменена формально или фактически в 140 государствах, и сохраняется лишь в 58[6].

Немалую роль в процессе отмены смертной казни сыграло принятие ряда международных документов. Конвенция ООН о правах ребёнка запрещает применение смертной казни к несовершеннолетним; с 2009 года казни лиц, не достигших возраста 18 лет, производились лишь в 3 государствах: Иран, Саудовская Аравия и Судан[7]. Хартия Европейского союза по правам человека также запрещает применение смертной казни: таким образом, смертная казнь должна быть отменена во всех странах, которые являются членами Европейского союза. Дополнительный протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод также предусматривает отмену смертной казни. Генеральной ассамблеей ООН было принято несколько резолюций (62/149 от 18.12.2007, 63/168 от 18.12.2008 и 65/206 от 21.12.2010), призывающих к введению моратория на применение смертной казни.

В то же время, в некоторых странах применение смертной казни в современный период даже расширилось. Смертная казнь вновь стала применяться после её отмены в Гамбии и Папуа-Новой Гвинее. Расширилось число преступлений, наказываемых смертной казнью, в Китае, Иране, Саудовской Аравии, США[8].

Отказ от телесных наказаний

С конца XVIII в. страны Европы под влиянием идей Просвещения стали одна за другой отменять этот вид наказания. Первой это сделала Франция в УК 1791 г (фр.)русск. (однако окончательный отказ произошёл лишь в 1881 году). В 1820 году телесные наказания были законодательно отменены в Нидерландах, в 1860 году — в Италии, в 1867 году — в Австрии и Бельгии, в 1871 году в Германии, в 1890 году — в Финляндии, в 1900 году — в Японии, в 1904 году — в России, в 1930 году — в Дании, в 1936 году — в Норвегии, в 1948 году — в Англии (в войсках отменены в 1881 году[9], в тюрьмах (за нападение на сотрудников тюрьмы, по приговору судьи) были отменены в 1967 году, фактически применялись до 1962 года[10][11]), в 1949 году — в Китае, в 1955 году — в Индии, в 1972 году — в Канаде[8].

Сфера применения телесных наказаний продолжает сокращаться. В 1988 году они были отменены в Зимбабве (в отношении взрослых). С 1996 года их применение было запрещено в Замбии, Кении, на Сент-Винсенте и Гренадинах, Тринидаде и Тобаго, в Уганде, на Фиджи, в ЮАР, на Ямайке. В то же время, они сохраняются как вид уголовного наказания более чем в 20 странах мира[8].

В США последний раз телесное наказание по приговору суда было применено в 1952 г. в Делавэре — мужчина получил 20 плетей за избиение жены. В этом штате наказание плетьми было официально отменено лишь в 1972 г.[12][13][14]

Обратная к общемировой тенденция наблюдается в мусульманских государствах, где с 1980-х годов из-за политики возврата к «законам шариата» сфера применения телесных наказаний значительно расширилась: они были вновь включены в уголовное законодательство после долгого перерыва (Ливия, Мавритания, Иран, Судан, Пакистан, Йемен), либо стали применяться существенно чаще, чем до этого (ОАЭ, Саудовская Аравия)[8].

Отказ от каторжных работ

Каторга как вид наказания в начале XX века была распространена практически повсеместно. Лишь после Второй мировой войны начал набирать обороты общемировой процесс принятия законов, исключающих каторгу из уголовного законодательства ввиду распространения мнения о негуманности данного вида наказания[8].

В Дании каторжные работы были отменены ещё до Второй мировой войны (1930). В 1948 году они были упразднены в Англии, в 1960 — во Франции, в 1970 — в ФРГ[8]. Далеко не всегда отмена была одномоментной: в Швейцарии фактическая отмена каторги произошла в 1971 году, когда условия отбывания данного вида наказания стали соответствовать обычному лишению свободы, но формальная отмена (исключение нормы о каторге из уголовного законодательства) состоялась лишь в 2007 году, после того, как начала действовать новая редакция уголовного законодательства. В США принудительный труд каторжников применялся до 1970-х годов, затем этот вид наказания был восстановлен в 1994 году в штате Алабама и окончательно ликвидирован в 1997 году в результате протестов общественности[15].

Этот процесс продолжается: в 1997 году каторга была отменена в Ирландии, в 2003 — в Египте, в 2004 — в Турции[15].

Отказ от общей конфискации имущества

Общая конфискация имущества предполагает изъятие у преступника всего принадлежащего ему имущества, в том числе той его части, которая получена не в результате совершения преступлений, а на законных основаниях. Укрепление представления о частной собственности как о естественном и незыблемом праве человека привело к тому, что общая конфискация, некогда бывшая распространённой повсеместно, в современном уголовном праве большинства государств мира не предусмотрена. Так, во Франции она была отменена ещё в 1790 году. На постсоветском пространстве во многих государствах общая конфискация имущества была отменена после 1991 года, когда произошёл переход к рыночной экономике. Так, из УК РФ общая конфискация была исключена в 2003 году, в настоящее время уголовное законодательство России предусматривает лишь специальную конфискацию, которая касается лишь незаконно нажитого или используемого имущества преступника[15].

Появление альтернатив лишению свободы

Хотя в законодательстве многих государств уже давно существовали сложные системы видов наказания, до последнего времени основным реально применяемым наказанием было лишение свободы. О том, что такая ситуация неоптимальна и что необходим поиск альтернатив данному виду наказания, которые можно было бы достаточно широко применять, учёные-криминалисты писали ещё во второй половине XIX века. Однако результаты их трудов практически не получали широкого распространения. Лишь в конце XX века всё больше и больше государств стали вносить изменения в свою уголовно-правовую систему, направленные на отход от преимущественного применения лишения свободы. Не последнюю роль здесь сыграли и проводившиеся ООН конгрессы по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. На VII таком конгрессе, состоявшемся в 1985 году, был предложены такие альтернативные лишению свободы виды наказания, как штраф, принудительные работы без лишения свободы, условное осуждение и компенсация[15].

Однако не только эти уже традиционные альтернативы лишению свободы включаются в законодательство всё большего числа стран мира. Есть и более новые виды наказания, призванные ограничить сферу применения лишения свободы: общественные работы, ограничение свободы, домашний арест, фрагментарное заключение[15].

Принудительный труд как форма уголовного наказания известен давно, однако общественные работы в том виде, в котором они включены в современные уголовные кодексы (выполнение назначенных судом работ, как правило, в свободное от основной трудовой и иной деятельности время, по несколько часов в день, то есть, в режиме неполной занятости) являются достаточно новыми для мировой практики уголовного права. В Великобритании наказание в виде предоставления бесплатных услуг обществу было введено в 1973 году[16], в других странах аналогичные наказания стали вводиться начиная с 1980-х годов: во Франции — в 1983 году, в Нидерландах — в 1989, в Зимбабве — в 1992, в Греции — в 1996, в Казахстане и Киргизии — в 1997, в Латвии — в 1998, в Белоруссии, Кении, Малави и Швеции — в 1999, в Замбии и Уганде — в 2000, на Украине — в 2001, в Молдавии — в 2002, в Румынии и Таджикистане — в 2004, в России — в 2005[17][15].

Ограничение свободы (представляющее собой наложение на осуждённого определённых судом ограничений его личной свободы, не связанное с тюремным заключением) также стало появляться в актах уголовного законодательства сравнительно недавно. В частности, данный вид наказание предусматривается уголовными законами Азербайджана, Англии, Белоруссии, Грузии, Зимбабве, Казахстана, Кот д’Ивуара, Кубы, Литвы, Мексики, Польши, Португалии, России[18], Таджикистана, Украины, Франции, Чили[19].

Фрагментарное заключение представляет собой вид лишения свободы, который отбывается не в непрерывном режиме, а с перерывами (например, по выходным дням), так что осуждённый может сохранять связи с семьёй и работать в обычном режиме. Данный вид наказания предусмотрен, в частности, законодательством Албании, Андорры, Бразилии, Вануату, Зимбабве, Литвы, Мексики, Португалии, Сальвадора, Сан-Марино, отдельных штатов США, Франции, Эстонии, ЮАР[19].

В конце XX — начале XXI века в уголовном законодательстве отдельных государств стала появляться такая мера наказания, как домашний арест. Например, данный вид наказания предусмотрен уголовными законами Андорры, Аргентины, Боливии, Великобритании, Гондураса, Испании, Колумбии, Марокко, Парагвая, Сальвадора, Сан-Марино, США, Турции, Филиппин[19]. Наказание в виде ограничения свободы в том виде, в котором оно предусмотрено редакцией УК РФ, действующей с 2010 года, также имеет близкое сходство с домашним арестом.

Увеличение числа оснований для освобождения от ответственности или её смягчения

Становление уголовного права как самостоятельной правовой отрасли было связано с приобретением им чисто публичного характера: уголовное преследование стало осуществляться практически исключительно государственными органами и от имени государства, роль потерпевшего стала гораздо менее активной. Однако в современный период наблюдается обратная тенденция: в уголовное право внедряются частно-правовые, диспозитивные начала, а роль потерпевшего в уголовном процессе становится всё более весомой[19].

Изменился подход к целям применения уголовного наказания: если ранее основной целью наказания выступало покарание преступника, то сейчас на первое место стало выходить восстановление социальной справедливости, разрешение социального конфликта. Данная концепция получила название «восстановительное правосудие»: согласно ей, задачи уголовного судопроизводства, помимо применения наказания, включают в себя восстановление нарушенных преступлением прав потерпевшего, иных общественных отношений, которым причинён вред. Взаимосвязана с ней концепция медиации (посредничества): судебно-следственные органы рассматриваются в ней как возможный посредник в восстановлении нарушенных социальных отношений. Это предполагает активную роль потерпевшего в уголовном процессе, в частности, наделение его правом заявлять о примирении с виновным лицом, что влечёт освобождение последнего от уголовной ответственности[19].

Соответствующие институты включены в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство многих стран: Австралии, Бельгии, Великобритании, Германии, Канады, Нидерландов, Польши, России, США, Франции, Чехии и др.[19]

Расширяется объём предоставляемого потерпевшим права на необходимую оборону от общественно опасных посягательств. Возможность обороняться во многих странах уже не ставится в зависимость от возможности избежать причинения вреда путём бегства или обращения в правоохранительные органы[20]. Кроме того, в уголовное законодательство вводятся нормы о необходимости учитывать субъективное психическое состояние обороняющегося лица при определении пределов обороны: учитываются такие состояния, как замешательство, испуг, страх, сильное душевное волнение. Причинение вреда, не соответствующего общественной опасности посягательства при наличии таких состояний, не признаётся превышением пределов необходимой обороны, либо лицо считается не подлежащим ответственности (или освобождённым от ответственности) за превышение пределов необходимой обороны[21].

Указания на необходимость учёта таких состояний включены в уголовное законодательство Австрии, Болгарии, Венгрии, Германии, Греции, Дании, Исландии, Казахстана, Кубы, Литвы, Нидерландов, Норвегии, Парагвая, Польши, Португалии, Республики Корея, Румынии, Швейцарии. С 2003 года соответствующая норма имеется и в УК РФ[21].

Кроме того, более широкое распространение в современном уголовном праве получил разработанный ещё в первой половине XIX века институт ограниченной (уменьшенной) вменяемости. Он был включён в уголовные кодексы стран бывшего СССР (кроме Молдавии и Узбекистана), Албании, КНР, Македонии, Польши, Португалии, Федерации Боснии и Герцеговины, Эфиопии[21].

Установление особого уголовно-правового режима для несовершеннолетних

До середины XIX века уголовное право большинства государств не предусматривало каких-либо особых положений, касавшихся ответственности несовершеннолетних. К ним применялись те же меры, что и ко взрослым преступникам, вплоть до смертной казни. Однако развитие гуманистических идей во второй половине XIX века привело к появлению точки зрения, согласно которой необходимо установление особого уголовно-правового режима для несовершеннолетних, в котором приоритетными будут признаны не карательные, а воспитательные меры. В XX веке эта точка зрения была воспринята законодателями многих стран, что было подкреплено принятием международно-правовых актов, направленных на защиту детства (в частности, Конвенции ООН о правах ребёнка[21].

В настоящее время практически повсеместно в уголовном законодательстве присутствуют специальные нормы, устанавливающие особый уголовно-правовой режим несовершеннолетних, предусматривающий смягчение наказания и возможность замены его воспитательными мерами. В ряде стран в структуре уголовного законодательства выделена отдельная глава, посвящённая ответственности несовершеннолетних (государства бывшего СССР, бывшей Югославии, Болгария, Венгрия, Вьетнам, Нидерланды, Эфиопия). В некоторых государствах уголовно-правовое регулирование ответственности несовершеннолетних осуществляется в рамках специального нормативного акта, отдельного от уголовного кодекса (Испания, Швейцария)[21].

Декриминализация

Эволюция гуманистических представлений о правах и свободах человека, о недопустимости вмешательства в частную жизнь личности со стороны государства, а также развитие иных видов ответственности, помимо уголовно-правовой (прежде всего, административной), привели к декриминализации (устранению преступности) многих деяний, которые раньше считались общественно опасными[22].

Например, масштабная декриминализация в Швеции в 1970-х годах коснулась преступлений, посягающих на нравственность (например, появления в нетрезвом состоянии в общественном месте), свободу вероисповедения, государственные символы, нарушений законодательства о браке и семье, а также производства абортов. Аналогичные процессы шли и в других странах. Наиболее часто признавались не представляющими общественной опасности гомосексуальные отношения, производство абортов, мелкие кражи, бродяжничество, супружеская измена, преступления религиозного характера, оборот порнографических материалов и предметов[22].

На постсоветском пространстве вал процессов декриминализации оказался связан с переходом к новой экономической и политической системе: перестали быть общественно опасными деяния, посягавшие на государственную экономическую монополию и коммунистическую идеологию. В то же время, одновременно происходили и процессы криминализации деяний, которые в прежних условиях совершаться не могли (например, связанных со злоупотреблениями на рынке ценных бумаг, банкротством, иными нарушениями, связанными с предпринимательской деятельностью). Реформы, направленные на гуманизацию уголовного законодательства и декриминализацию отдельных видов деяний продолжились и в начале XXI века: так, в Узбекистане в 2001 году была смягчена или устранена уголовная ответственность за многие деяния; в России крупных реформ уголовного законодательства, связанных с декриминализацией деяний было две: в 2003 и 2011 году[22]. Далеко не всегда смягчение ответственности при этом было обоснованным, вплоть до того, что законодателю приходилось вновь вводить уголовную ответственность за деяния, ранее признанные непреступными (например, декриминализованная в 2011 году клевета вновь стала признаваться преступлением в 2012 году).

Криминализация новых видов преступной деятельности

Общество представляет собой динамическую систему, в которой постоянно появляются новые виды общественных отношений и видоизменяются старые. В связи с этим появляются новые виды преступлений, а общественная опасность старых может изменяться в большую или меньшую сторону, либо пропадать вовсе.

В конце XX века, когда динамика общественных отношений в связи с глобализацией, усложнением социальной организации, появлением новых технологий и видов экономической деятельности, эти процессы существенно ускорились. Криминализации подверглись следующие деяния[23]:

  • Преступления террористического характера, которые приобрели массовые формы и получили статус международных. Преступными стали признаваться такие деяния, как финансирование терроризма, содействие терроризму, угон воздушных судов и т. д.
  • Организованная преступная деятельность: самостоятельным преступлением стало считаться уже само создание банд или преступных организаций, был введён комплекс административных, уголовно-правовых и процессуальных норм, направленных на противодействие организованной преступности.
  • Экономические преступления. Волна криминализации новых видов экономических преступлений прошла в связи с переходом стран социалистического лагеря к рыночной экономике. Кроме того, в современном уголовном праве начал распространяться институт уголовной ответственности юридических лиц.
  • Отмывание денег: данное деяние в 1990-х годах было криминализовано в подавляющем большинстве государств.
  • Коррупционные преступления. В 2003 году была подписана Конвенция ООН против коррупции, которая устанавливает необходимость криминализации различных видов подкупа и предоставления неправомерных преимуществ публичными должностными лицами. Распространение получила криминализация международной коррупции, закрепление в уголовном законодательстве понятий «коррупция» и «торговля влиянием».
  • Экологические преступления, которые стали выделяться как общность, объединённая общим объектом охраны.
  • Компьютерные преступления: нормы о них появились в большинстве уголовных кодексах в 1980-х — 1990-х годах.
  • Сексуальная эксплуатация несовершеннолетних: во многих уголовных кодексах появились специальные нормы, устанавливающие ответственность за оборот детской порнографии, ужесточилась борьба с педофилией и детской проституцией.
  • Преступления в сфере ядерной и радиационной безопасности: нормы о них появились в связи с рядом крупных аварий на атомных электростанциях и других радиационно-опасных объектов.
  • Медицинские преступления: незаконная трансплантация и торговля органами, незаконные генные манипуляции, незаконные медицинские эксперименты над человеком, незаконное искусственное оплодотворение и действия с эмбрионом, клонирование человека и т. д.

Преступления террористического характера

Хотя терроризм как явление является новым лишь относительно «классических» преступных деяний (например, убийств или преступлений против собственности), направленность и формы террористических действий претерпели значительные изменения во 2-й половине XX века. До этого террористические акты носили, как правило, индивидуальный характер. Именно поэтому в законодательстве некоторых государств террористический акт определялся как посягательство на жизнь лица, осуществляющего государственную или общественную деятельность (например, ст. 64 УК РСФСР 1922 года). Однако начиная с 1960-х гг., террор стал приобретать новые формы, становясь опасным уже не для представителей отдельных государств, а для всего международного правопорядка[24].

В связи с этим стали приниматься международные акты, предусматривавшие ответственность за наиболее опасные новые проявления терроризма. В частности, активно развивались правовые нормы, призванные противодействовать захвату воздушных судов: на международном уровне были приняты Гаагская конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970), Монреальская конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации (1971), а также Протокол, касающийся незаконных актов насилия в международных аэропортах (1988). За этим последовала криминализация воздушного пиратства национальным законодательством: в СССР соответствующие нормы были включены в уголовные кодексы в 1973 году, в Турции — в 1979, в Индии — в 1982, в Швеции — в 1990 году[24].

Помимо этого, устанавливалась специальная ответственность и за иные преступления террористического характера. Это происходило постепенно: если в Германии контртеррористические поправки в законодательство были приняты в 1976 году, в Великобритании — в 1978, то в Турции лишь в 1991, в Бельгии, Финляндии и Швеции — в 2003, в Монако — в 2006. В российском уголовном законодательстве ответственность за терроризм была введена в 1994 году. В то же время, подавляющее большинство новых уголовных кодексов, принятых после 1992 года, содержат специальные положения (отдельные статьи или разделы), касающиеся преступлений террористического характера[24].

С началом XXI века террористическая угроза вышла на новый уровень. Вследствие этого, помимо внесения поправок в уголовное законодательство, во многих странах приняли специальные законы или комплексы актов, посвящённые противодействию терроризму. В Великобритании это произошло в 2000 году, в США в 2001, в России — в 2006. Предпринимаются попытки унификации национального законодательства в этой сфере: так, в 2002 году было принято Рамочное решение Совета Европейского Союза о борьбе с терроризмом (2002/475/JAI), содержавшее характеристику террористических преступлений[25].

Многими странами вводится ответственность за деяния, сопутствующие террористической деятельности: например, финансирование терроризма, содействие террористической деятельности, оправдание терроризма, создание и участие в деятельности террористических организаций и др.[25]

Организованная преступная деятельность

Несмотря на то, что организованные преступные формирования в ряде стран (например, в Италии и США) действовали с большим размахом ещё в первой половине XX века, в большинстве стран вплоть до 1970-х годов их члены привлекались к ответственности лишь на основании общих норм о соучастии или преступном сговоре[25]. Исключением может считаться, например, РСФСР, а в последующем СССР, где начиная с первых актов кодифицированного законодательства устанавливается самостоятельная ответственность за организацию банды (вооружённой преступной группы) и участие в ней (ст. 76 УК РСФСР 1922 г.).

Однако рост опасности, связанной с деятельностью преступных организаций, в последней четверти XX века привёл к тому, что в законодательстве многих стран стали появляться нормы, характеризующие новые формы преступных формирований и устанавливающие ответственность за их создание, а также участие в них. Так, в 1974 году соответствующие нормы были включены в УК Австрии, в 1982 — в УК Италии, в 1997 — УК Канады, 1999 — УК Бельгии. Также криминализация организации и участия в деятельности преступных формирований характерна для практически всех уголовно-правовых актов, принятых после 1992 года[25].

Кроме того, стали приниматься касающиеся противодействия организованной преступности комплексные акты, содержащие нормы разных отраслей права: уголовного, уголовно-процессуального, административного и др. Можно назвать такие акты, как Закон о контроле за организованной преступностью в США 1970 года, Закон Японии о пресечении незаконных деяний членов бандитских группировок 1991 года, Закон Германии о борьбе с организованной преступностью 1994 года, Закон Германии об улучшении борьбы с организованной преступностью 1998 года, Федеральный закон Мексики против организованной преступности 1996 года, Закон Литвы о предупреждении организованной преступности 1997 года, Закон ЮАР о предупреждении организованной преступности 1998 года[25]. В России такого закона принято не было, хотя соответствующие законопроекты неоднократно вносились на рассмотрение Федерального Собрания и даже принимались им (но не вступали в силу из-за наложенного Президентом РФ вето)[26].

Экономические преступления

В конце XX — начале XXI века в связи с глобализацией мировой экономики и с тем, что бывшие социалистические страны, а также КНР, Вьетнам и Лаос полностью или частично осуществили переход к рыночной экономике, происходит унификация уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за экономические преступления[27].

Кроме того, с учётом специфики отдельных хозяйственных и экологических преступлений, субъектами преступлений стали признаваться юридические лица. Хотя во многих странах нормы, предусматривающие привлечение к уголовной ответственности корпораций, существуют уже достаточно давно (США, Англия, Австралия), в конце XX века институт ответственности юридических лиц получил распространение в праве многих стран, в том числе континентальной правовой семьи. В 1976 году соответствующие изменения были внесены в уголовное законодательство Нидерландов, в 1992 году — Франции, в 1995 — Финляндии, в 1997 — КНР, в 1998 — Исландии, в 1999 — Словении, в 2000 — Литвы, в 2001 — Венгрии и Эстонии, в 2002 — Молдовы и Польши, в 2003 — Швейцарии и в 2004 — Румынии. В некоторых странах (Австрия, Албания, Испания, Мексика, Перу) юридическое лицо не признаётся субъектом преступления, однако в связи с совершением преступного деяния представителями организации уголовно-правовые меры могут применяться и к самой организации[27]. Российским законодательством по состоянию на август 2015 года юридические лица субъектом уголовной ответственности не признаются, хотя существуют инициативы по включению в УК РФ института уголовной ответственности юридических лиц[28].

Напишите отзыв о статье "Современные тенденции развития уголовного права"

Примечания

  1. ↑ Додонов, 2009, с. 11-12.
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Додонов, 2009, с. 10.
  3. ↑ Всемирная история государства и права. Энциклопедический словарь. — М.: Инфра-М, 2001. — С. 312.
  4. ↑ Додонов, 2009, с. 12-17.
  5. ↑ Додонов, 2009, с. 12.
  6. ↑ [www.amnesty.org/en/death-penalty/abolitionist-and-retentionist-countries Abolitionist and retentionist countries] (англ.). Amnesty International. Проверено 6 января 2014.
  7. ↑ [www.hrw.org/news/2010/10/09/iran-saudi-arabia-sudan-end-juvenile-death-penalty Iran, Saudi Arabia, Sudan: End Juvenile Death Penalty]. Human Rights Watch (9 октября 2010). Проверено 5 января 2014.
  8. ↑ 1 2 3 4 5 6 Додонов, 2009, с. 13.
  9. ↑ Телесные наказания в войсках // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  10. ↑ [www.nationalarchives.gov.uk/cabinetpapers/themes/criminal-justice-policy.htm Criminal justice policy]
  11. ↑ [www.corpun.com/counukj.htm Judicial corporal punishment in Britain]
  12. ↑ [jnjreid.com/cdb/hannah.html Red Hannah: Delaware’s Whipping Post]
  13. ↑ [cecilcounty.wordpress.com/2008/08/01/an-ancient-punishment-the-whipping-post/ An Ancient Punishment — The Whipping Post Last Used in Cecil in 1940]
  14. ↑ [news.google.com/newspapers?nid=1499&dat=19640303&id=VjwaAAAAIBAJ&sjid=YScEAAAAIBAJ&pg=5219,1701473 The Milwaukee Journal — Mar 3, 1964]
  15. ↑ 1 2 3 4 5 6 Додонов, 2009, с. 14.
  16. ↑ Уголовное право зарубежных государств. Общая часть / Под ред. И. Д. Козочкина. — М., 2003. — С. 91-92.
  17. ↑ Хотя данное наказание и было предусмотрено в УК РФ уже в момент его принятия в 1996 году, однако соответствующие нормы введены в действие с 10 января 2005 года.
  18. ↑ В современной форме включено в Уголовный кодекс РФ в конце 2009 года и применяется с 10 января 2010 года.
  19. ↑ 1 2 3 4 5 6 Додонов, 2009, с. 15.
  20. ↑ Додонов, 2009, с. 222.
  21. ↑ 1 2 3 4 5 Додонов, 2009, с. 16.
  22. ↑ 1 2 3 Додонов, 2009, с. 17.
  23. ↑ Додонов, 2009, с. 17-23.
  24. ↑ 1 2 3 Додонов, 2009, с. 18.
  25. ↑ 1 2 3 4 5 Додонов, 2009, с. 19.
  26. ↑ [crimas.ru/?p=1555 Проект ФЗ «О борьбе с организованной преступностью»]. Российская криминологическая ассоциация (28 марта 2012). Проверено 5 августа 2015.
  27. ↑ 1 2 Додонов, 2009, с. 20.
  28. ↑ Тимошенко В. [www.garant.ru/article/621968/ Уголовная ответственность юридических лиц: быть или не быть]. Гарант.Ру (29 апреля 2015). Проверено 5 августа 2015.

Литература

  • Додонов В. Н. Сравнительное уголовное право. Общая часть. Монография / Под общ. и науч. ред. С. П. Щербы. — М.: Юрлитинформ, 2009. — 448 с. — ISBN 978-5-93295-470-6.

Отрывок, характеризующий Современные тенденции развития уголовного права

– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Современные_тенденции_развития_уголовного_права&oldid=72681522»