Соглашение о статусе сил

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Соглашение о статусе сил (англ. Status of forces agreement, SOFA, СОФА, иногда Соглашение о статусе войск) — международный договор, определяющий правовое положение вооруженных сил одного государства (или военного блока) при нахождении на территории другого государства. Подобные договоры регулируют вопросы о правах и привилегиях иностранных военнослужащих, юрисдикции военнослужащих и грузов. Договоры СОФА сами по себе не являются разрешением на появление экстерриториальных баз, вопросы присутствия сил решаются после заключения дополнительных международных соглашений.

Как правило, данный термин применяется в отношении соглашений, заключаемых США или НАТО со странами, на территории которых расположены их военные базы, либо через которые возможен транзит военных грузов.

Среди традиционных положений таких соглашений — пункты о порядке транзита личного состава, вооружения и военной техники, другого имущества, а также об осуществлении юрисдикции в отношении военнослужащих.

Как правило, соглашения устанавливают значительные изъятия из юрисдикции принимающего государства в случае совершения военнослужащими военной базы преступлений. Это обстоятельство является причиной серьёзной критики таких соглашений.





Соглашения

Вооруженные силы США имеют значительное зарубежное присутствие и поэтому заключили соглашения SOFA с множеством стран, включая Великобританию, Германию, Италию, Южную Корею и многие другие. Ранее не существовало единой формы для договоров SOFA, соглашения между разными странами могли сильно различаться. Например, договор 2002 года между США и Восточным Тимором состоит из 3 страниц, тогда как договор США и Южной Кореи из 150 страниц и дополнительно более 30 приложений. В апреле 2008 года у США было по разным оценкам от около 80 до более чем 115 договоров SOFA, большинство договоров публичны, хотя некоторые засекречены.[1]

В прошлом похожие соглашения имелись между СССР и союзными странами.

Круг вопросов, решаемых в SOFA

Соглашения SOFA уточняют правила, в соответствии с которыми военнослужащие могут действовать на территории страны пребывания. Обычно, конкретные вопросы, такие как расположение баз, регулируются иными договорами. SOFA регулирует вопросы законности, например, пересечение границ, налогообложение, почтовые услуги, вопросы найма вспомогательного персонала. Наиболее спорным вопросом обычно является юрисдикция, которая применяется к базам и их персоналу. Уточняется порядок рассмотрения гражданских и уголовных вопросов, например, многие SOFA США требуют, чтобы уголовные дела, возникшие между военнослужащими, расследовались судом США.[2]

Примеры соглашений

Примеры соглашений о статусе сил:

Планируемые соглашения:

  • США — Афганистан (2014) [ria.ru/world/20130111/917800129.html]

См. также

Напишите отзыв о статье "Соглашение о статусе сил"

Примечания

  1. Bruno, Greg (October 2, 2008), [www.cfr.org/publication/16448/us_security_agreements_and_iraq.html U.S. Security Agreements and Iraq], Council on Foreign Relations, <www.cfr.org/publication/16448/us_security_agreements_and_iraq.html> , The Law of the Flag
  2. John Pike, «[www.globalsecurity.org/military/facility/sofa.htm Status of Forces Agreement]» // GlobalSecurity.org, 2005.

Ссылки

  • [www.nato.int/cps/en/natolive/official_texts_17265.htm NATO Status of Forces Agreement, 19 June 1951]
  • [www.fas.org/sgp/crs/natsec/RL34531.pdf Status of Forces Agreement (SOFA): What Is It, and How Has It Been Utilized?], R. Chuck Mason, United States Congressional Research Service, March 15, 2012


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Соглашение о статусе сил

Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.