Соглашение по сохранению альбатросов и буревестников

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Соглашение по сохранению альбатросов и буревестников — это международный договор, подписанный в 2001 году. Цель заключения Соглашения — остановить снижение численности популяций морских птиц в Южном полушарии, в особенности альбатросов и буревестниковых, которым в местах их гнездования угрожают интродуцированные виды, загрязнения и прилов в ходе ярусного лова, в результате которого погибает более 300 000 птиц в год.

От участников Соглашения требуется соблюдение определённых условий: снижение прилова морских птиц, охрана птичьих базаров и контроль за интродуцированными видами в местах обитания морских птиц.





Альбатросы и буревестники

Альбатросы и буревестники — это группа птиц, находящаяся, возможно, под самой большой угрозой вымирания. Из 22 существующих видов альбатросов, 18 находятся под критически вымирающими, вымирающими или уязвимыми согласно Красной книге Всемирного союза охраны природы. Альбатросы и буревестники гнездятся на отдаленных от берега островах и перелетают моря в поисках пищи. Они способны летать на огромные расстояния в поисках пищи и в рамках миграции.

Соглашение по защите альбатросов и буревестников помогает странам в имплементации планов действия по защите мест обитания, контролю распространения неаборигенных хищников, которые могут оказать вредное воздействие на альбатросов и буревестников, во введении мер, снижающих прилов этих птиц, и распространении исследований в сфере их эффективной защиты.

Сейчас Соглашение распространяется на виды альбатросов и 7 видов буревестников в Южном полушарии. Также планируется распространить Соглашение на обитающие в Северном полушарии виды этих птиц в будущем.[1]

Угрозы жизни альбатросов и буревестников

Угрозы жизни морских птиц включают в себя охоту за ними ради мяса, яиц и оперения, изменения на территории, являющейся их местом обитания, привоз в их место обитания неаборигенных хищников (например, кошек), которые также могут оказывать негативное влияние на популяции птиц — все эти факторы критическим образом влияют на популяции альбатросов и буревестников. Ярусный лов рыбы — метод, используемый для ловли плавниковых и особей акулы, включающий в себя большую сеть с множеством прикреплённых на неё крючков. Каждый год тысячи морских птиц попадаются на крючки, которые утягивают их под воду, так что они тонут.

Тем не менее, все эти угрозы возможно снизить путём модификации рыболовной практики и адаптации мер снижения приловов. Такие меры включают линии и ленты, отпугивающие птиц от рыболовных сетей, особые сети с уменьшенным количеством приманки, установку рыболовных сетей в ночное время, установку рыболовных сетей под поверхностью воды, и прекращение рыболовства на время, когда птицы являются наиболее уязвимыми к ловле, то есть во время гнездования. [2]

Птицы, на которых распространяется Соглашение

Соглашение распространяется на следующие виды альбатросов и буревестников:[3]

Альбатросы:

Буревестники:

Информация о структуре организации

Исполнительным Секретарём Соглашения является Варрен Пэпворф. Секретариат находится в Тасмании, Австралия.

Соглашение вступило в силу 1 февраля 2004 года, первый Совет Сторон (MOP1) был проведён с 10 по 12 ноября в городе Хобарт, Австралия. Второй Совет Сторон состоялся в городе Крайстчерч, Новая Зеландия, 13-17 ноября 2006. Тенденция к повсеместному сохранению альбатросов и буревестников в мире очень сильна, и данное Соглашение также вносит свой вклад в защиту этих харизматичных морских птиц. Популяции этих птиц продолжают снижаться. Например, согласно недавним исследованиям, чернобровые альбатросы, когда являвшиеся наиболее многочисленными, сократились в численности на более чем 40 % за последние 30 лет. [4]

Участники Соглашения

Следующие страны подписали Соглашение и принимают участие в его работе[5]:

В 2008 году США выразили намерение вступить в Соглашение.


См. также

Напишите отзыв о статье "Соглашение по сохранению альбатросов и буревестников"

Примечания

  1. [www.acap.aq/en/index.php?option=com_content&task=view&id=44&Itemid=45 Официальный веб-сайт Соглашения. О морских птицах.]
  2. [www.acap.aq/en/index.php?option=com_content&task=view&id=40&Itemid=45 Официальный веб-сайт Соглашения. Кто такие морские птицы? Угрозы]
  3. [www.acap.aq/en/index.php?option=com_content&task=view&id=41&Itemid=46 Официальный веб-сайт Соглашений. Виды, охраняемые Соглашением]
  4. [www.acap.aq/en/index.php?option=com_content&task=view&id=42&Itemid=45 Официальный веб-сайт Соглашения. О Соглашении.]
  5. [www.acap.aq/en/index.php?option=com_content&task=view&id=43&Itemid=47 Официальный веб-сайт Соглашения. Страны Соглашения]

Ссылки

  • [www.acap.aq/ Agreement on the Conservation of Albatrosses and Petrels]

Отрывок, характеризующий Соглашение по сохранению альбатросов и буревестников

– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.