Содди, Фредерик

Фредерик Содди
англ. Frederick Soddy
Фредерик Содди в 1922 году
Дата рождения:	2 сентября 1877(1877-09-02)
Место рождения:	Истборн, Великобритания
Дата смерти:	22 сентября 1956(1956-09-22) (79 лет)
Место смерти:	Брайтон, Великобритания
Страна:	Великобритания Великобритания
Научная сфера:	радиохимия
Научный руководитель:	Эрнест Резерфорд
Награды и премии:	Нобелевская премия по химии (1921)

Фредерик Со́дди (англ. Frederick Soddy; 2 сентября 1877, Истборн — 22 сентября 1956, Брайтон) — английский радиохимик, член Лондонского королевского общества (1910), лауреат Нобелевской премии по химии (1921).

Биография

Ранние годы. Образование. Содди родился в семье набожного торговца кукурузой. У его родителей было 7 детей. В его семье исповедовали кальвинизм. Его дед хотел стать миссионером, но попал в плен в 1798 году. Из-за специфики семейной атмосферы возникла такая черта его характера как бескомпромиссное правдолюбие. В самом начале своего обучения Фредерик избавился от такой проблемы как заикание, в чём ему помогла его учительница. Учёба продолжилась в Eastbourne College под руководством Р. Е. Хьюза. Там Содди проявил интерес к химии и научный склад ума, не встречавшиеся ранее в его семье. Из-за его молодости, до поступления в Оксфорд было принято решение провести год, обучаясь в Аберистуите, который затем был продлен на семестр из-за проблем с латынью. В 1895 году он выиграл стипендию Мертонского колледжа, где в 1896 году был уже студентом. В 1898 году он закончил с отличием School of Nature Science. Стоит отметить, что будучи студентом в Оксфордском университете, он активно участвовал в деятельности Oxford University Junior Scientific Society, в журнале которого опубликовал свою вторую статью о жизни и работе Виктора Мейера. В это же время, им вместе с Маршем была исследована предполагаемая структура камфоры. После выпуска он перепробовал несколько исследовательских направлений, которые, к сожалению, не принесли сколько-нибудь значимых результатов.

Педагогическая деятельность, карьера. В возрасте 23 лет Содди решил подать документы на должность профессора химии в университете Торонто, но его попытка не увенчалась успехом. На обратном пути он попал в Монреаль, где в университете Макгилла согласился на должность младшего лаборанта на химическом факультете, что было продиктовано широким выбором доступного лабораторного оборудования. Во время своего пребывания в Лондоне весной 1904 года, он согласился быть лектором физической химии в университете Глазго. Провел лекционный тур по Западной Австралии, где побывал во множестве шахтерских городков. Также на обратном пути посетил Новую Зеландию, США и Аделаиду, где его лекции оставили Во время пребывания в Глазго, провел серию бесплатных лекций под общим названием «Объяснение радия». Под научным руководством Ф. Содди работало множество студентов. Среди них стоит упомянуть А. С. Рассела, Руфь Пиррет, А. Дж. Кранстона, Х. Хаймена. К концу войны, он был назначен Lees Professor в Оксфорде, где и проработал около 17 лет.

Семья

В 1908 году женился на Винифред Билби. По описаниям его современников, их брак был счастливым. Он всегда наслаждался её обществом и дружбой. Когда она заболела, его забота и мысли были неусыпно с ней. Он продолжал следить за домашними делами, чтобы облегчить ей жизнь. Её внезапная смерть в 1936 году от тромбоза шокировала Содди, и именно тогда он покинул пост Lees Professor в Оксфорде.

Исследовательская деятельность и публикации

Монреаль.

Совместно с Резерфордом предложил теорию радиоактивного распада, послужившую началом развития современного учения об атоме и атомной энергии. После студенческих статей, с 1902 года Содди начал публиковать свои совместные работы с Резерфордом, связанные с торием и его излучением. Эти статьи примечательны тем, что, несмотря на сенсационность темы, написаны крайне хладнокровно. В 1903 году Резерфорд и Содди установили, что радиоактивный распад протекает по закону, описывающему ход мономолекулярной реакции. В 1903 году была опубликована совместная статья с Уильямом Рамзаем, где было спектроскопическим путём доказано, что гелий является продуктом испускания радия при распаде, что также подтверждало правильность идей о распаде. С июня 1905 года по ноябрь 1931 года публикуется большая серия статей, доказывающих образование радия из урана. Он обнаружил, что скорость образования радия была небольшой вначале, но увеличивалась впоследствии. Он сделал правильный вывод о наличии сравнительно более стабильного радиоактивного элемента до радия. Обе работы, как посвященная гелию в Лондоне, так и посвященная радию в Глазго, оказались важным вкладом в развитие теории распада. В этой работе ему ассистировали Т. Д. МакКензи и А. Ф. Р. Хитчинс.

Глазго.

Проведенные исследования привели к тому, что сформировались две очень важные идеи: идентичность химических свойств некоторых радиоактивных элементов, то есть то, что впоследствии было названо изотопами, и теорию радиоактивного распада, описывающий движение по периодической таблице в результате испускания радиоактивным элементом α или β лучей. Важным этапом в формулировании идеи существования изотопов для Содди послужило обнаружение родства мезотория и радия. Опубликованная в 1922 году статья является исчерпывающим описанием всех идей и экспериментов, приведших к появлению закона радиоактивного распада. В это же время Содди публикует подробную статью в связи с получением им Нобелевской премии, где он объясняет свою роль в развитии идеи изотопов, а также вклад его и других ученых в объяснение выполнения периодического закона в случае радиоактивных элементов. В то время, когда закон радиоактивного распада был впервые сформулирован, было невозможно перейти из ряда актиния в ряд урана. Это стало возможным благодаря независимым работам Содди и Кранстона (Proc. Roy. Soc. 1918) и Гана и Мейтнер (Phys. Z. 1918), которые показали, что это происходит при испускании альфа-частицы экотанталом — элементом, находящимся между ураном и торием, и поэтому являющимся изотопным урану Х2. Всего им было опубликовано более 70 статей по химии.

Абердин.

Содди был переведен на место профессора химии в Абердине в 1914 году. Во время войны 1914—1918 годов, он принимал участие в разнообразных химических исследованиях, которые требовались немедленно для национальных нужд. В университетской лаборатории проводились органические синтезы, в Aberdeen Gas Works — наполовину технические работы по экстракции этилена из каменноугольного газа.

Оксфорд.

Уже после периода в Глазго он не продолжал свою работу по радиоактивности, и следующие исследования в этой области прошли мимо него. Содди сфокусировался на педагогической деятельности, реконструкции лабораторий. В это время он начинает активно интересоваться экономикой, математикой и общественной деятельностью.

Другие научные интересы и жизненные убеждения

• Занимался некоторыми математическими проблемами, ряд статей был опубликован в Nature, например «The bowl of integers» и «The Hextet» в 1937. Другим примером является «The summation of infinite harmonic series» в Royal Society’s Proceedings в 1942. Эти работы не представляли особой ценности для ученых, являвшихся специалистами по этим темам. Увлекался экономикой. Считал, что университеты очень важны, и необходимо поддерживать и развивать «дух» университета.
• Вывел формулу связывающую радиусы четырех окружностей, попарно касающихся друг друга, и посвятил ей поэму.
• Термин «изотоп» был придуман в 1913 году в гостиной дома отчима Содди, сэра Джорджа Билби, врачом Маргарет Тодд, получившей образование в Эдинбурге, которая также была в некоторой степени известным писателем с псевдонимом Грэхем Траверс. Но это не было первой попыткой ввести в научный лексикон новое слово. Вместе с Резерфордом Содди предложил слово «метаболон», которое следовало использовать для обозначения элемента, обладающего свойствами радиоактивного распада, но это слово не прижилось среди ученых — им казалось легче произнести «радиоактивные элементы» и даже сами его авторы прекратили его использование после нескольких статей 1903 года.
• Много его печатных работ посвящено размышлениям о том, как построить денежную систему не на золоте.
• Им серьёзно разрабатывались устройства, помогающие в объяснении физических явлений. Например, по словам современников, существовало устройство, которое автоматически увеличивало решение для соответствия постоянно меняющемуся разбросу спектрографических измерений.
• Ф. Содди считал, что «прогресс науки более похож на проклятие, чем на благословение для человечества из-за фиктивной денежной системы, возникшей одновременно с появлением научного сообщества, и используемой сейчас, целенаправленно и сознательно, для угнетения его <научного сообщества> и для сохранения раннего цивилизационного строя, основанного на рабстве».
• Одним из последних дел в его жизни было посещение Оксфорда, где он выписал чеки на большую сумму для лабораторных ассистентов, работавших с ним 20 и более лет назад. Современники также подтверждают его желание пожертвовать средства на увеличение парка оборудования и улучшение условий преподавания.

Список основных монографий

• Radioactivity (1904)
• The Interpretation of Radium (1909)
• The Chemistry of the Radioactive Elements (1912—1914)
• Matter and Energy (1912), Science and Life (1920)
• The Interpretation of the Atom (1932)
• The Story of Atomic Energy (1949)
• Atomic Transmutation (1953)

Признание заслуг

Ф. Содди был удостоен следующих наград:

• Премия Канниццаро (1913), Рим
• Нобелевская премия по химии (1921)
• Медаль Альберта (1951)

Почётные звания и членство в академиях:

• Член Лондонского Королевского общества (F.R.S., 1910)
• Иностранный член Шведской, Итальянской и Российской (1924; с 1925 года — Академии наук СССР) Академий Наук.

В его часть назван минерал соддит (силикат урана).

В 1976 году Международный астрономический союз присвоил имя Фредерика Содди кратеру на обратной стороне Луны.

Ссылки

• Храмов Ю. А. Содди Фредерик (Soddy Frederick) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 250. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
• [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/1921/ Информация с сайта Нобелевского комитета]  (англ.)
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52171.ln-ru Профиль Фредерика Содди] на официальном сайте РАН
• Шарыгин, И. Ф., Шторгин, М. И. Кто открыл формулу Содди? Математика в школе № 3.1991.
• Василенко А. А. Серенада математике (Меж аксиом и теорем)// «Математика. Всё для учителя!» № 9 (21). Сентябрь. 2012. С. 45-48.// docviewer.yandex.ru/?url=http%3A%2F%2Fwww.e-osnova.ru%2FPDF%2Fosnova_3_21_3164.pdf&name=osnova_3_21_3164.pdf&lang=ru&c=563888cda875&page=4
• Soddy’s Formula (Формула Содди) www.pballew.net/soddy.html

Отрывок, характеризующий Содди, Фредерик

– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.