Соединённое королевство Великобритании и Ирландии
| Соединённое Королевство Великобритании и Ирландии | |||||||||
| United Kingdom of Great Britain and Ireland | |||||||||
| |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||||
| Девиз Dieu et mon droit (с фр. — «Бог и моё право») | |||||||||
 Местоположение | |||||||||
| Столица | Лондон | ||||||||
| Язык(и) | английский | ||||||||
| Форма правления | Парламентарная монархия | ||||||||
| Король или Королева Великобритании и Ирландии | |||||||||
Соединённое королевство Великобритании и Ирландии было создано 1 января 1801 слиянием Королевства Великобритании (бывшего само по себе слиянием Шотландии и Англии в 1707) с Королевством Ирландия. Государство прекратило существование после получения Ирландией независимости 6 декабря 1922, когда англо-ирландский договор создал Ирландское Свободное государство. Только в 1927 в соответствии с Актом о королевском и парламентском титулах государство переименовано в Соединённое Королевство Великобритании и Северной Ирландии. В XIX веке, благодаря колониальным завоеваниям, стало одним из крупнейших, наиболее влиятельных и экономически развитых государств мира; приобрело неофициальное наименование Британской империи.
Содержание
Происхождение
Слияние произошло после Ирландского восстания 1798 г. и кризиса, связанного с душевным нездоровьем короля Георга III, из-за чего королевства теоретически могли назначить разных регентов. Союз был оформлен в виде Акта об унии, прошедшего Парламент Ирландии и Парламент Великобритании.
Правительство Великобритании наградило титулами, землёй и деньгами ирландских парламентариев для поощрения их поддержки объединения, потому что раньше они были против союза. Некоторые оценивают это как компенсацию за потерю статуса, мест в парламенте (многие из которых представляли "гнилые местечки"). Вне ирландского парламента большинство, особенно историки, считают это взяточничеством.
Условия объединения
Ирландский парламент был упразднён, и Ирландия должна была получить голос в объединённом парламенте. Для ирландских католиков было предложено ввести равноправие католиков, чему яростно сопротивлялся полностью англиканский ирландский парламент. Предложение было заблокировано Георгом III, который посчитал уравнивание католиков ущербом для его коронационной клятвы.
После объединения
Акт об объединении вначале приветствовался в Ирландии, поскольку население, состоящее в основном из католиков, враждебно относилось к ирландскому парламенту. Католическая иерархия поддерживала союз. Решение Георга III об отмене равноправия католиков существенно подорвало привлекательность союза. Генри Граттан и прочие лидеры, бывшие ведущими членами старого парламента и обычными членами нового, жестоко осудили такой поворот событий.
Окончательное принятие равноправия католиков в 1829 году, последовавшее за кампанией Дэниэла О’Коннелла, выигравшего выборы в парламент и не имеющего возможности по религиозным убеждениям дать Oath of Supremacy, устранила основной негативный фактор. С 1829 года снова были слышны требования создания отдельного ирландского парламента, которые всё же ни к чему не привели.
Последующие лидеры (например Парнелл, Чарльз Стюарт) требовали самоуправления, называемого гомруль (Home Rule), что было почти достигнуто в 1880-х при (британском) министре Гладстоне. Эта мера не прошла в парламенте, и после того, как консерваторы оказались в большинстве, в течение всего их правления идею не принимали. Постоянная отсрочка гомруля вела к недовольству, потом к насилию и, наконец, к независимости.
В 1919 году парламентарии от Шинн Фейн сформировали односторонний независимый ирландский парламент в Дублине. После англо-ирландской войны (1919—1921) 26 ирландских графств 6 декабря 1922 года отделились от Соединённого Королевства и сформировали свободное государство Ирландия. Шесть графств, названных Северная Ирландия, остались в составе Великобритании.
Наследие
Хотя с 1922 страны стали полностью политически независимы, они остались связаны друг с другом. Население Северной Ирландии сейчас de facto имеет двойное гражданство.
Ирландия использовала ирландский фунт с 1928 по 2002 до замены его евро. До присоединения к ERM в 1979, ирландский фунт был прямо привязан к фунту.
Список королей
- Георг III (1801—1820)
- Георг IV (1820—1830)
- Вильгельм IV (1830—1837)
- Виктория (1837—1901)
- Эдуард VII (1901—1910)
- Георг V (1910—1922/1927)
См. также
| Предшественница: Королевство Великобритания 1707-1801 Королевство Ирландия 1541-1801 |
Соединённое Королевство Великобритании и Ирландии 1801-1922 |
Преемница: Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии 1922-наше время Свободное государство Ирландия 1922-1937 |
| ||||||||||
Напишите отзыв о статье "Соединённое королевство Великобритании и Ирландии"
Отрывок, характеризующий Соединённое королевство Великобритании и Ирландии
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
