Сойди, Моисей

Эта статья о книге Уильяма Фолкнера; о песне см.: Go Down Moses.

«Сойди, Моисей» (англ. Go Down, Moses) — сборник из семи взаимосвязанных рассказов Уильяма Фолкнера, который часто называют романом (в частности, на этом жанровом определении настаивал сам автор в последние годы жизни). Они объединены вокруг семейства Маккаслинов.

Действие всей книги, как и многих произведений Фолкнера, происходит в вымышленном округе Йокнапатофа, штат Миссисипи. Среди центральных тем произведения — рабство, чем и обусловлен выбор заглавия. Книга названа так же, как известный спиричуэл «Go Down Moses» на тему Исхода; прямая параллель между рабством евреев в Египте в библейской истории проводится в последнем рассказе, где персонаж Молли Бешам повторяет, что её правнук был «продан фараону».

История создания

Согласно замыслу Фолкнера, структура книги должна была повторять ту, которую автор уже использовал в «Непобеждённых». Однако объединить уже написанные несвязанные друг с другом рассказы на негритянскую тематику в единое произведение оказалось достаточно трудно. В результате из тех рассказов, которые Фолкнер изначально задумывал использовать в книге, три были объединены в один, один исключён, и дописано ещё три (в работе над ними были использованы ещё два рассказа, один из которых ранее не публиковался). Фолкнер работал над книгой с мая по декабрь 1941 года, и в марте 1942 она выпущена издательством «Random House», которое добавило подзаголовок «и другие рассказы». В дальнейших публикациях подзаголовок был снят по требованию автора.

На русском языке книга издавалась в переводе коллектива авторов — В. Голышева, О. Сороки, Е. Голышевой, Н. Рахмановой.

Рассказы

• Было (англ. Was)
• Огонь и очаг (англ. The Fire and the Hearth)
• Чёрная арлекинада (англ. Pantaloon in Black)
• Старики (англ. The Old People)
• Медведь (англ. The Bear)
• Осень в дельте (англ. Delta Autumn)
• Сойди, Моисей (англ. Go Down, Moses)

Отрывок, характеризующий Сойди, Моисей

Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.