Соколкин, Сергей Юрьевич

Сергей Соколкин
Дата рождения:	23 сентября 1963(1963-09-23) (60 лет)
Место рождения:	Хабаровск, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР, Россия
Род деятельности:	поэт, прозаик, переводчик, автор песен
Годы творчества:	1982 — настоящее время
Жанр:	стихотворение, поэма, песня, роман
Язык произведений:	русский
Дебют:	«Под Перестройкою — как под статьёй»,«Арбатиздат», 1989, 1990
Премии:	Дипломант Конкурса ФСБ России (2007), премия А.Платонова "Умное сердце", "Мила Родино" (Болгария), премия Лескова "Очарованный странник" и др.
Награды:
[belzhurros.ru/%d0%bf%d1%80%d0%b5%d0%b7%d0%b8%d0%b4%d0%b5%d0%bd%d1%82-%d1%84%d0%b5%d1%81%d1%82%d0%b8%d0%b2%d0%b0%d0%bb%d1%8f/ Страница на сайте «belzhurros.ru/»]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Сергей Юрьевич Соколкин (род. 23 сентября 1963 года, Хабаровск, СССР) — российский поэт, прозаик, переводчик, автор песен.

Биография

Родился в 1963 г. году в г. Хабаровске в квартире деда — Коротеева Александра Дмитриевича, генерала Советской Армии, заместителя Командующего Дальневосточным военным Округом. Отец и мать писателя были инженерами. Сергей с детства мечтал стать военным лётчиком, но медкомиссия не пропустила, обнаружив маленький рубец на внутренней мембране правого уха. В 1985 году окончил Механико-машиностроительный факультет Уральского Политехнического института им. С. М. Кирова, два года работал инженером в Уральском Научном Центре Академии Наук СССР. Публиковался в местных газетах. В двадцать два года приехал в Москву специально, чтобы показать свои стихи Юрию Кузнецову, общение с которым (а также с Борисом Примеровым и Николаем Тряпкиным) в дальнейшем оказало сильное влияние на его судьбу. Первые крупные публикации были в журналах «Урал» (с предисловием Льва Ошанина) и «Уральский следопыт» в 1987 году. В 1987 же году поступил в Литературный институт им. Горького (семинар Льва Ошанина).

Атмосфера в Литинституте была достаточно демократичная, поэтому Соколкина в эти «предреволюционные» годы чаще можно было увидеть декламирующим свои стихи и собирающим огромные толпы на Арбате, чем протирающим штаны в душных аудиториях (хотя лекции удивительных преподавателей В. П. Смирнова, В. Л. Махнача, Ю. В. Томашевского он старался не пропускать). Ректор института, будущий Министр культуры — Евгений Сидоров хоть и не разделял его взглядов, но понимающе относился к такому выплеску эмоций и выражению гражданской позиции.

После окончания [litinstitut.ru/index.php?area=1&p=static&page=alumnus1992&print=1 Литинститута] в 1992 году Соколкин принимает приглашение Владимира Бондаренко работать заведующим вначале отделом критики, а потом поэзии и культуры легендарной газеты «День» («Завтра») Александра Проханова, где тогда работали Шамиль Султанов, Николай Анисин, Евгений Нефёдов, Андрей Фефелов, Владислав Шурыгин, Василий Проханов. В 1993 году, проводя журналистское расследование о поступлении в Москву оружия, он был арестован и месяц провёл в Бутырской тюрьме, что имело большой резонанс, как в патриотической, так и в либеральной прессе. Письма в поддержку Соколкина написали Виктор Розов, Владимир Солоухин, Александр Проханов, Юрий Кузнецов, Владимир Бондаренко, Лариса Баранова-Гонченко, Сергей Есин, Михаил Бекетов (будущий защитник Химкинского леса, с которым Соколкин потом много лет дружил — вплоть до его трагической гибели), Александр Казинцев, Владимир Гусев, Николай Мишин, Игорь Ляпин и многие другие. Участвовал в событиях 21 сентября — 4 октября 1993 года в Москве, был у Останкино и Белого дома (Верховного Совета РСФСР), где в трагические дни октября 1993 года находилась вся редакция газеты «День», что описал в своём романе «Rusкая чурка» (Вышло уже второе издание романа).

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв) молился за него в эти трагические дни, а потом при встрече лично передал ему плакат со своей фотографией и книгу «Проповеди» с дарственной надписью: «Дорогому Сергею Соколкину на добрую память и для научения в благочестии — от автора. Иоанн, Митрополит С-Петербуржский и Ладожский».

Соколкин создал в камере цикл любовной лирики «У меня на тюрьме», который тут же напечатали несколько периодических изданий. В 1994 году под эгидой «Фонда содействия ЮНЕСКО» и при помощи лично Зураба Церетели вышла его книга «Ангел в окровавленной слезе», имевшая достаточно большой по тем временам резонанс.

В 1994 г. Сергей Соколкин стал первым лауреатом Международной литературной премии им. Андрея Платонова «Умное сердце».

С 1997 года Сергей Соколкин начал писать песни. Песни на его стихи поют 53 российских исполнителя, среди них — Л. Долина, И. Аллегрова, Ф. Киркоров, А. Буйнов, А. Малинин, Ю. Началова, Л. Лещенко, В. Толкунова, И. Салтыкова, Б. Моисеев, группа «А’Студио», группа [www.face-control.ru/ «Фейсконтроль»]. Многие песни стали всероссийскими шлягерами, звучали по радио, передавались по центральным ТВ-каналам, исполнялись в Кремлёвском ДС, ГЦКЗ «Россия» на торжественных мероприятиях — День милиции, Новый Год, День ФСБ и других, известны за рубежом. В 2004 году Соколкин С. Ю. организовал девичью патриотическую вокальную группу [www.face-control.ru/ «Фейсконтроль»]. Неоднократно бывал с концертами в «горячих точках» — Чечне, Осетии, Дагестане, Приднестровье, Ливане. Объездил с ней почти всё постсоветское пространство, побывал более чем в 30 городах. Участвовал вместе со своей вокальной группой «Фейсконтроль» (лауреат Премии «За возрождение России» в номинации «Лучший музыкальный коллектив 2005») в праздничных мероприятиях Президентского Полка, Кантемировской дивизии, Софринской бригады, ОП милиции МО, Культурного Центра МВД, 27 отд. Гв. ОМСБр, Московского ОМОНа, фонда «Возрождение отечества», многих войсковых частей и частей ВВ МВД РФ, нескольких Управ Москвы (проведено около 200 концертов) и так далее. В 2008 г. побывал с делегацией Мосгордумы с шефскими концертами в 76 гвардейской Десантно-штурмовой Краснознаменной дивизии (г. Псков).

В 2009 году, разочаровавшись и в «левых» и «правых», провозгласил новое литературное течение «Новаторский традиционализм», объявив себя «продвинутым почвенником» («Соколиная книга»).

После новогоднего штурма Грозного, Соколкин первым сделал интервью с великим танцовщиком, чеченцем, Махмудом Эсамбаевым, напечатанное в газете «Завтра» и перепечатанное впоследствии другими изданиями. Дружил с М. Эсамбаевым до конца его дней. Несколько раз в Москве встречался с Расулом Гамзатовым, но близко знаком не был. В 2011 году после участия в 25-х Юбилейных Гамзатовских днях организовал в Москве [belzhurros.ru/ Просветительский проект Народного Единства и Международный литературно-музыкальный фестиваль Народного Единства (Дружбы народов) «Белые журавли России»], став Председателем Оргкомитета Фестиваля, а позже Председателем Правления. Письма приветствия Фестивалю направили Президент Дагестана М. М. Магомедов 2012 г., Глава Дагестана Р. Г. Абдулатипов 2013-2015 гг., Глава Ингушетии Ю. Б. Евкуров 2012—2015 гг., Глава Кабардино-Балкарии Ю. А. Коков 2015 г., депутаты ГД России Р. Г. Абдулатипов 2012 г., Г. А. Зюганов, а в 2015 году В. И. Матвиенко, В. Р. Мединский, Д. В. Ливанов, И. В. Баринов, М. Е. Швыдкой, Федор Конюхов, А. В. Маргелов и другие. Многие из них вошли в Попечительский совет Просветительского проекта Народного Единства. 12 мая 2016 г. Просветительский проект Народного Единства «Белые журавли России» награждён Почетным знаком Российского государственного военного историко-культурного центра при Правительстве Российской Федерации «За активную работу по патриотическому воспитанию граждан Российской Федерации».

Соколкин С. Ю. член Союза писателей России с 1994 года. В настоящее время Соколкин является членом Общественного Совета ГУВД МО. В 2009 г. был избран членом Президиума МГО Союза писателей России. В 2011 г. активно выступил против продажи медалей графоманам руководством Московской городской организации Союза писателей России.

• «Проханов считает, что и Поляков, и Прилепин могут возглавить Союз писателей России и вытащить его из пропасти…Кстати, я бы список Проханова расширил, включив в него Юрия Козлова, Сергея Соколкина, Николая Коляду, Алису Ганиеву, Сергея Шаргунова…», — Вячеслав Огрызко, главный редактор газеты «Литературная Россия» (№ 12. 22.03.2013)

С 2010 г. является Председателем Дискуссионного Клуба «Русский Космос» при Центральном доме литераторов. Возглавил две «Комиссии (2008) по литературному наследию» (Б. Т. Примерова и Н. И. Тряпкина) при СП России и МГО СП России. Писал об этих поэтах, проводил вечера их памяти, участвует в выпуске их книг. Академик и член-корреспондент нескольких общественных Академий (В частности, был избран академиком Общественной Академии наук, культуры, образования и бизнеса Кавказа, (№ 44.03.ДА) 15 октября 2014 г.). Председатель редколлегии газеты «Модус вивенди» (Образ жизни) (с 2012).

Женат. Имеет сына и дочь.

Творчество

Переводил стихи иракских, монгольских, китайских, болгарских, аварских, даргинских, кумыкских, лезгинских, лакских, табасаранских, ногайских, чеченских поэтов. Его стихи также были переведены на эти языки. Стихи, как статьи и интервью, многократно печатались более чем в пятидесяти газетах, журналах и альманахах.

Вышли в свет следующие книги стихов:

* «Под Перестройкою — как под статьёй, или Люблю я СССР, но странною любовью», Москва, «Арбатиздат», 1989, 1990; Москва, «Палея», 1991 г.;

* «На высохшем корне листок», Москва, «Палея», 1991 г.;

* «Во тьме земного бытия», Москва, «РБП», 1994 г.;

* «Ангел в окровавленной слезе», Москва, «Палея», 1994 г.;

* «Я жду Вас потом», Москва, ЦСЛ, «Русский Гулливер», 2009 г.;

* «Русские борзости, или И сказал мне дядя Ваня», Москва, «Новый ключ», 2009 г.;

* «Соколиная книга», Москва, «Время», 2009 г.;

* «Живут в Дагестане горцы-аварцы» (книга переводов стихов), Москва, «PubMixRus», 2013;

* «Молитвы в дагестанском небе» (книга переводов стихов), Москва, «Российский писатель», 2013; (Переиздание - Москва, "У Никитских ворот",2015)

* «Возопившие камни», Москва, «Российский писатель», 2013;

Вышли в свет следующие книги прозы:

• Роман-поэма «Rusкая чурка», Москва, РИПОЛ КЛАССИК,2014. (Переиздание - Москва, РИПОЛ КЛАССИК,2015)

Печатался на страницах газет — стихи, проза, статьи:

«День» (стихи, статьи, интервью, заметки — более 40 публикаций)

«Завтра» (стихи, статьи, интервью, заметки — более 200 публикаций)

«Литературная газета»

«Независимая газета»

«Литературная Россия»

«День литературы»

«Аль-Кодс»

«Общеписательская литературная газета»

«Московский железнодорожник»

«Московский литератор»

«Комильфо»

«Московский комсомолец»

«Комсомольская правда»

«Юридическая газета»

«Подольский рабочий»

«Литература и общество» — приложение «Есенинский бульвар» (Болгария)

«Российская газета»

«Российский писатель»

«Правда»

«Советская Россия»

«Уральский рабочий»

«Вечерний Свердловск»

«На смену»

«Модус вивенди»

«Слово» и другие газеты.

Печатался на страницах журналов — стихи и статьи:

«Урал»

«Уральский следопыт»

«Наш современник»

«Аврора»

«Молодая гвардия»

«Смена»

«Поэзия»

«Московский вестник»

«Простор»

«Дон»

«Новый хит»

«Изборский клуб»

«Работа & зарплата»

«Дети РА»

«Приокские зори»

«Литературный Дагестан»

«Гьудуллъи» («Дружба»)

«Дагестан» и другие журналы.

Стихи в альманахах:

«День поэзии», «Истоки», «Академия поэзии 2008», «Академии поэзии 2009—2010», «Академия поэзии 2011», «Академия поэзии 2012», «Академия поэзии 2013», «Академия поэзии 2014», «Литрос», «Неизбывный вертоград», «Золотое руно», «Второй Эклектичный альманах», православный календарь «Год души» (общий тираж свыше миллиона экз.) и других.

Стихи в коллективных сборниках, антологиях:

«Офицерский романс» «Во имя Матери»; «Москва златоглавая»; «Ты припомни, Россия, как всё это было»; «Звать меня Кузнецов. Я один»; «Московские салюты»; «Поклонимся великим тем годам»; «И мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово!..» Классики и современники о русском языке; «Я был бессмертен в каждом слове»;

и другие.

Стихи и статьи на интернет-сайтах:

«Журнальный зал» «Стихи.ру» «Проза.ру» «Литература 21 века»; «Русская поэзия 20 века (вторая половина)»; «МГО СП России»; «Московские писатели»; «Союз писателей России»; «Библиотека поэзии Снегирёва»; «Альтернативная библиотека Александры Барвицкой»; «Молоко»; «Земляки»; «ЖЖ»; «Ирина Аллегрова»; «Александр Малинин»; «Поэзия сопротивления»; «Стихи о России»; «Литературная губерния»; «Полярная звезда»; «Коммунар-пресс»; «Литературная жизнь Москвы»; «Планета КОБ»; «Поэзия в библиотеки FictionBook»; «Фейсконтроль.ру»; «Захар Прилепин. Официальный сайт. Стихи Захару»; Библиотека Руслит; Литпотрал; и другие.

Песни в исполнении артистов эстрады:

Л. Долина — «Три розы, или Чёрно-белая судьба», «Певица и музыкант», «Вьюга», «Аллергия на ложь» и другие

И. Аллегрова — «Аккордеон», «Долюби любовь», «Обалденные глаза», «Замуж за нормального»; «Я сведу тебя с ума», «Знаешь, папа», «Машинист», «Маэстро первых поцелуев» и другие

А. Буйнов — «Девочка и шампанское», «Третий тост», «Давай, пацан»

Ф. Киркоров — «Гололёд»

В. Толкунова — «Моряк Черноморского Флота»; «Там, где ты родился» и другие

А. Малинин — «Гусары»

Б. Моисеев — «Татуировка»

Л. Лещенко — «Берега любви» и другие

Группа «А, Студио» — «Полнолуние», «Лето умчалось в осень» и другие

Ю. Началова — «Птица» и другие

И. Салтыкова — «Я скучаю по тебе», «Ты так нужен мне», «Я твоя» и другие

А. Агурбаш — «Переулок», «Я отпущу тебя», «Ты нужен мне», «Жила я столько с нелюбимым» и другие

О. Орлова («Блестящие») — «Белый пух»

Лолита — «Ёжик»

А. Апина — «Непрошенный ангел»

К. Лель — «Ливнем бушующим», «Море любви»

Н. Ветлицкая — «Подсказка»

К. Андреев («Иванушки интернейшнл») — «Повсюду без тебя», «Я продолжаю жить», «Ты будь со мной» и другие

А. Укупник — «Девочка-осень», «Иди за мной», «Алло, это рыжая осень» и другие

группа «Любовные истории» — «На моей стороне луны»

Н. Трубач и М. Гаврилова — «Колдует осень»; «Слеза» и другие

В. Добрынин и Е. Смоленская — «Я твой забытый поцелуй»

Л. Привина — «Ты мой пожарный» и другие

М. Романиди — «Сердце ждёт любви»

Л. Николаева и ансамбль «Русская душа» — («Отлюби меня», «Я пойду по России» и другие)

ВИА "Надежда — «Новый год»

группа «Хали-Гали» — «Край света», «Школьные качели» и другие

группа «Фейсконтроль» — «Война», «Русские солдаты», «Давай, пацан», «Ах, как же ты целуешь», «Министр обороны», «Летящая в небесах», «За возрождение России», «Но это не всё», «Я губами удержусь за небеса», «За любовь», «Ключ от любви», «Начни всё сначала», «Блондинка», «Размножайся» и другие

и многие другие исполнители…

Песни, написанные Соколкиным за это время, выпущены более чем на 500 CD-дисках.

О творчестве Сергея Соколкина

О Соколкине неоднократно писали центральные и московские газеты: «Литературная газета», «Московский комсомолец», «Аргументы и факты», «Литературная Россия», «Комсомольская правда», «День», «Завтра», «День литературы», «Московский железнодорожник», «Работа и зарплата», «Куранты», «Частная жизнь», «Удобная газета», "Мегаполис-Экспресс и другие.

Николай Тряпкин, поэт, лауреат Госпремии России: «Эти строки я произношу с чувством особой радости, поскольку отношу их к разряду самых лучших строк русской классической поэзии…» («Литературная Россия», №, 1993 г.;)

Валерий Ганичев, Председатель СП России: «Его знаменитый „Ангел в окровавленной слезе“ — один из самых объёмных образов современной поэзии… А сам Сергей Соколкин, один из наиболее интересных и по-современному звучащих поэтов…»(«Советская Россия» № 1, 1997 г.)

Борис Примеров, поэт: «Сергей Соколкин преодолел бестелесные, пыльные слова, сбросил прах бесцельного крика, поднялся до высот живописи, музыки, колорита. Его туго натянутые струны на инструменте русской души слышны далеко, как эхо солнца», («Литературная Россия» № 36, 1994; «Завтра»№ 28, 1994)

Юрий Кузнецов, лауреат Госпремии России: «Сейчас он предстаёт перед нами, как серьёзный поэт, один из интереснейших в своём поколении, размышляющий о судьбах народа и Отечества» (1994 г.; «Соколиная книга», 2009)

Валентин Сорокин, лауреат Госпремии РСФСР: «Сергей Соколкин — один из самых сильных и интересных поэтов в своём поколении, держит оборону в великой битве за Россию, за русский язык — против наступающей пошлости, бездуховности и утраты национального самосознания» («Литературная Россия» № 51, 2008;)

Лев Ошанин, поэт, лауреат Госпремии СССР: « У Соколкина резкий мазок, смелый замах, загорается убедительная образность» (жур. «Урал» № 8,1987 г.)

Виктор Розов, драматург, лауреат Госпремии СССР: «Сергей очень интеллигентный, открытый и честный человек… К тому же он увлекающаяся творческая натура. Да и молодость берёт своё… Он будет полезен как русской литературе, так и обществу в целом» (1994 г. «Соколиная книга»,2009)

Владимир Солоухин, писатель, лауреат Госпремии СССР: «Его работы всегда привлекали к себе внимание широтой интересов, полемичностью, остротой, чёткостью нравственной позиции и, наконец, мастерством…»(1994 г.; «Соколиная книга», 2009)

Независимая газета (Пять книг недели): «Соколкин — поэт есенинского типа: безоглядный, эмоционально щедрый, мощно чувствующий, размашисто мыслящий… Одно отличие — в его стихах всяческих ужасов поболее, чем в приличном триллере» (№ 162, 2009)

Пётр Калитин, профессор, доктор философских наук: «Когда-нибудь о душе русского человека -в-сегодня: кинутых — дней — будут потрясённо судить — по поэзии Сергея Соколкина и — вдруг: стра-ш-ст-но! -обрусевать… Сергей Соколкин находит п-р-ос-с-т-н-о-ригин-альные слов-о-бр-а-с-ы — в своей э-сх-в-ато-логически: заос-тр-ён-н-ой — душе и — о-крест…» (Книга «Крещёная бездна», ИОИ, Москва, 2012)

Кирилл Анкудинов, критик: «Поэзию Сергея Соколкина я никак не могу назвать „неуязвимой“; каждая строка Соколкина останавливает, обращает на себя внимание, ранит, саднит, обескураживает, раздражает или влюбляет. Поэзия Сергея Соколкина не бестрепетна. Она — живая. Подлинная. Настоящая…» («День литературы», № ,2009)

Кирилл Анкудинов: «Одни поклоняются Бродскому, другие Рубцову; одни ценят Ахмадулину, Кушнера и Кенжеева, другие — Струкову, Соколкина и Тюленева — и не думаю, что первые и вторые не найдут языка меж собой…» («Литературная газета», «Гении и эксперты», № 23 , 2010)

Владимир Бондаренко, критик, главный редактор газеты «День литературы»: «Думаю, его (Сергея Соколкина) поэтические переводы дагестанских поэтов ничем не уступают классическим переводам Наума Гребнева или Владимира Солоухина… Надеюсь, иные из его переводов тоже станут популярными песнями, подобно „Журавлям“ Расула Гамзатова». («Молитвы в Дагестанском небе»,2013)

Владимир Бондаренко: « …Явный бунтующий новатор, воюющий за всё русское пространство. Этакий авангардный почвенник. Бунтарь с философским уклоном… Бесспорно, Сергей Соколкин — талантливый русский поэт, один из самых интересных в своём поколении. Мне он интересен ещё и своим разнообразием — от нежного смирения любви до дерзостей, от лирики до героики. Он и самую глубинную традицию воспринимает как новизну, дерзко бросая её в ноющее болото серости… Читаешь, и чувствуешь энергию его стиха, видишь свои, незаёмные слова…» («Возопившие камни»,2013)

Александр Проханов, писатель, главный редактор газеты «Завтра»: «Казалось, что запечатаны уста дагестанских поэтов, но появилась эта книга — „Молитвы в дагестанском небе“ в переводах Сергея Соколкина, я пью из неё стихи, как пьют воду из горной реки. Я счастлив!» («Литературная Россия»,№ 33—34 (2621),2013)

Эдуард Лимонов: «Сергей Соколкин написал роман-поэму. Он назвал его „Rusкая чурка“. Вообще-то роман этот имеет право называться „В поисках утраченного времени“, но роман с таким названием уже написал в прошлом веке некто Марсель Пруст. Соколкин написал роман о нашей с вами жизни в самое интересное время, жизни в 1990-е и двухтысячные годы. Его героиня Алина, девушка из Дагестана, переживает все возможные приключения, на которые была обречена красивая женщина спокон веков и во всякое время. Я воспринял роман как сатирический, издевательский, и в этом качестве его и прочитал. Прочитайте и вы, найдёте там немало родных и близких, отвратительных и приятных свинцовых мерзостей нашей с вами современной русской жизни. Поностальгируйте».(«Rusкая чурка», Рипол классик, 2014)

Александр Проханов: «Динамичный, актуальный, до краёв наполненный событиями нашей постсоветской жизни роман-поэма „Rusкая чурка“, написан сочным, рельефным языком, здесь есть трагизм и едкая сатира, мелодрама и фантасмагория, и в то же время видно, что многие сцены выписаны с натуры со знанием темы, выстраданы, а не взяты из вакуума. На мой взгляд, для современного российского читателя будет небезынтересно погрузиться в замысловатую вязь сюжета этой работы автора. Как знать, быть может, на нашем литературном небосклоне взойдёт новая сверкающая звезда…».(«Rusкая чурка», Рипол классик, 2014)

Юрий Поляков: «Как у всякого поэта, пришедшего в прозу, у Сергея Соколкина цепкий взгляд, умение увидеть в мелком — значительное, и яркое образное мышление. Я думаю, что прочитавшие этот проникновенный роман-поэму („Rusкая чурка“), воздадут автору должное».(«Rusкая чурка», Рипол классик, 2014)

Сергей Шаргунов: «Книга Соколкина („Rusкая чурка“) — это обдирающая правда. Он пишет, как было, не боясь грубых и разнокалиберных деталей. Такая смелость — признак хорошего литературного вкуса. Здесь боль, простор, праздник, тоска, несломленность. Русская судьба».(«Rusкая чурка», Рипол классик, 2014)

Премии

• Первый лауреат Международной литературной премии им. Андрея Платонова «Умное сердце» (1994)
• Дважды лауреат телефестиваля «Песня Года 1998» (песня «Три розы» (исп. Л. Долина) и песня «Певица и музыкант» (исп. Л. Долина))
• Лауреат (Гран-при) Московского конкурса пожарной песни (1999)
• Дважды лауреат телефестиваля «Песня Года 2001» (песня «Аккордеон» (исп. И. Аллегрова) и песня «Я скучаю по тебе» (исп. И. Салтыкова))
• Лауреат телефестиваля «Песня Года 2002» (песня «Тату» (исп. Б. Моисеев))
• Финалист телефестивалей «Песня Года 2003—2004» (песня «Долюби любовь» (исп. И. Аллегрова) и песня «Девочка и шампанское» (исп. А. Буйнов))
• [fsb.ru/fsb/premiya/2006.htm Дипломант конкурса ФСБ России на лучшие произведения литературы и искусства (2007)]
• Лауреат конкурса МГО СП России «Лучшая книга 2008—2010» с вручением приза "За вклад в русскую литературу (2010)
• Лауреат шестого Национального литературного конкурса «Мила Родино» (Болгария) (2011)
• Лауреат Всероссийской литературной премии им. Н. С. Лескова «Очарованный странник» (2011)
• Лауреат одиннадцатой Артиады народов России (в номинации «Литература. Лига мастеров. Гильдия профессионалов».) (2012)
• Лауреат литературной премии «Золотая осень» им. С. А. Есенина с вручением одноимённого ордена (2014)
• Роман "RUSКАЯ ЧУРКА" номинировался издательством "Рипол Классик" на премию "Большая книга" (2014)
• Роман "RUSКАЯ ЧУРКА" вошёл в короткий список премии "Золотой Дельвиг" (2014)

Награды

• [graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1612491 Заслуженный работник культуры Российской Федерации, Указ Президента РФ В. В. Путина № 733, от 25 мая 2012 года]
• Памятная медаль «Патриот России», Росвоенцентр при Правительстве РФ,
• Почётная грамота Министерства культуры Российской Федерации «За большой вклад в развитие культуры»,
• Почётная грамота Министерства связи и массовых коммуникаций РФ «За высокое профессиональное мастерство и многолетний плодотворный труд»,
• Памятная медаль «150-летие А. П. Чехова», Министерство культуры РФ,
• Памятная медаль «100-летие А. Т. Твардовского», Министерство культуры РФ,
• Медаль «За доблестный труд», Правительство Москвы, ЮВАО,
• Юбилейная медаль «80 лет воздушно-десантным войскам» — «Никто, кроме нас», Командующий ВДВ РФ,
• Медаль Расула Гамзатова, Российский Лермонтовский комитет,
• Также награждён ведомственными и более чем тридцатью общественными орденами и медалями.

Ссылки

• [www.persons.ru/cgi/show.exe?Num=1328&Get=All&Item=51 Известные персоны России — Сергей Соколкин]
• [moscowwriters.ru/TVOR-P/s/sokolkin/sokolkin-tv.htm Сайт МОСКОВСКИЕ ПИСАТЕЛИ. Сергей Соколкин. Страничка автора.]
• [www.rospisatel.ru/sokolkin.htm Сергей СОКОЛКИН ЕСТЬ И ДРУГОЙ КАВКАЗ (Фестиваль «Белые журавли» в Москве)]
• [www.litrossia.ru/2011/52/06702.html Сергей Соколкин бросает вызов мошенникам | Номер 52 (2011) | Литературная Россия]
• [www.moslit.ru/nn/1013/9.htm Владимир Артюх ПОТОМУ ЧТО ПОЭТ…]
• [www.moswriter.ru/directory.php Президиум МГО СП России]
• [www.rg.ru/2013/07/22/golova.html Сергей Соколкин: За Детройтом могут последовать другие города США]
• [www.mosrtsrk.ru/component/content/article/42-2009-10-13-18-56-59/307-kviinz Конкурс «Во имя мира на земле» открыл новые таланты]
• [belzhurros.ru/ Официальный сайт фестиваля "Белые журавли России"]
• [moscowwriters.ru/HTML/belie-zuravli.htm Фестиваль "Белые журавли России"]
• [www.rospisatel.ru/sob9.htm Фестиваль «Белые журавли России» в Москве]
• [zavtra.ru/content/view/v-polyot-zhuravli-2012-11-07-000000/ В ПОЛЁТ, ЖУРАВЛИ! Сергей Соколкин газета «Завтра»]
• [dagzhizn.ru/kultura-i-iskusstvo/poety-za-mir-na-kavkaze-29-12-2012.html «Поэты за мир на Кавказе»]
• [archive.is/20130925192805/gazeta-pravda.ru/content/view/9873/34/ «Белые журавли» в Дагестане и в Москве — Газета «Правда»]
• [www.ingushetia.ru/m-news/archives/022180.shtml Глава Ингушетии поддержал идею проведения в республике Фестиваля "Белые журавли России"]

 [www.ingushetia.ru/m-news/archives/022180.shtml#more]
 [postpredstvo.ru/news/kultura/55-glava-ingushetii-podderzhal-ideyu-provedeniya-v-respublike-festivalya-belye-zhuravli-rossii.html] 

• [www.pravoslavnaya-proza.ru/ocharovannyij-strannik Вручение премии «Очарованный странник» — ПРАВОСЛАВНАЯ МИССИОНЕРСКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПРОЗА]

Литература

• Сергей Соколкин. Ангел в окровавленной слезе. — М.: Палея, 1994. — 128 с. — ISBN 5-86020-307-1.
• Сергей Соколкин. Я жду вас потом / Серия "Русский Гулливер". — М.: Центр современной литературы, 2009. — 128 с. — ISBN 978-5-91627-025-9.
• Сергей Соколкин. Соколиная книга / Серия "Поэтическая библиотека". — М.: Время, 2009. — 496 с. — ISBN 978-5-9691-0490-7.
• Сергей Соколкин. МОЛИТВЫ В ДАГЕСТАНСКОМ НЕБЕ. Малая поэтическая антология. — М.: Российский писатель, 2013. — 272 с. — ISBN 978-5-91642-112-5.
• Сергей Соколкин. Rusкая чурка. — М.: РИПОЛ классик, 2014. — 528 с. — ISBN 978-5-386-07395-4.

Отрывок, характеризующий Соколкин, Сергей Юрьевич

Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!