Соколов, Владислав Геннадиевич

Владислав Геннадиевич Соколов
Основная информация
Дата рождения	15 (28) декабря 1908(1908-12-28)
Место рождения	Рыбинск, Ярославская губерния, Российская империя
Дата смерти	25 июня 1993(1993-06-25) (84 года)
Место смерти	Москва, Россия
Страна	СССР СССР → Россия Россия
Профессии	хоровой дирижёр, педагог, композитор
Коллективы	Ансамбль песни и пляски Советской Армии Государственный Московский хор
Награды

Владислав Геннадиевич Соколов (1908—1993) — советский российский хоровой дирижёр, педагог, композитор. Народный артист СССР (1966).

Биография

Родился 15 (28) декабря 1908 года в Рыбинске (ныне - в Ярославской области) в семье священника.

В детстве пел в церковном хоре. Поступил в музыкальный техникум в класс фортепиано Г. И. Романовского, однако из-за повреждения руки был вынужден отказаться от карьеры пианиста. В 1932 году окончил училище при Московской консерватории (по классам хорового дирижирования А. В. Александрова и композиции Д. Б. Кабалевского), в 1936 году — дирижёрско-хоровой факультет Московской консерватории (по классу Г. А. Дмитревского), в 1938 году — аспирантуру при ней.

В 1936 году организовал Детский хор при Центральном доме художественного воспитания детей. В 1946—1952 годах хормейстер Ансамбля песни и пляски Советской Армии. В 1956 году создал Государственный московский хор (был его художественным руководителем до 1988 года). Во главе хоров неоднократно гастролировал за рубежом (Болгария, ГДР, КНДР, Польша, Румыния, Франция, Чехословакия, Швеция, Япония).

С 1929 года педагог в музыкальных школах, в том числе с 1932 года в Музыкальном училище при Московской консерватории и Центральной музыкальной школе. С 1936 года преподавал в Московской консерватории, с 1951 года профессор, в 1957—1960 и с 1980 года заведующий кафедрой хорового дирижирования. Среди его учеников — Р. Виноградова, И. Гейнрихс, Г. Ковалев, Е. Гордейчук, В. Ильин, С. Казанский, К. Киркоров, Н. Кутузов, К. Литвин, Ф. Лукин, Ф. Маслов, В. Минин, К. Никольская, Г. Пантюков, А. Ушкарев.

С 1958 года заместитель председателя, в 1974—1980 годах председатель правления Всероссийского хорового общества. Принимал участие во всех Всемирных фестивалях молодёжи и студентов (как дирижёр, консультант, руководитель делегации, член жюри).. На IV Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Бухаресте (1953) Хор московских студентов под управлением Соколова удостоен 1-й премии.

Умер 25 июня 1993 года в Москве. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Творчество

Автор произведений для хора а капелла: 9 пьес для детского хора «Где отдыхает день» (на слова М. Садовского), семь хоров для смешанного состава (на слова М. Садовского), обработки народных песен («Повянь, бурь-погодушка», «Ты рябина ли» и др.), духовных хоров, переложений.

Автор популярной книги «Работа с хором» (М., 1959; 3-е изд. 1967), статей о хоровом искусстве; составитель сборников.

Награды и звания

• Народный артист РСФСР
• Народный артист СССР (1966)
• Премия Ленинского комсомола (1972)
• Государственная премия РСФСР имени М. И. Глинки (1979)
• Орден Ленина (1971)
• Орден Октябрьской Революции (1978)
• Орден Трудового Красного Знамени (14.08.1989)
• Орден «Знак Почета» (1953)
• Медаль К. Д. Ушинского (1961)
• Медали

Память

Именем В. Г. Соколова названа Ярославская областная премия, а также Творческое объединение детских и юношеских хоров «Соколята» (Рыбинск).

Литература

• В. Соколов. Дирижёр, педагог, композитор. — М., 1988.
• Локшин Д. Замечательные русские хоры и их дирижеры. 2-е изд. — М., 1963.
• Владислав Соколов [беседа] // Музыкальная жизнь. — 1968. — № 21.
• Абелян Л., Гембицкая Е. Детский хор Института художественного воспитания АПН СССР. — М., 1976.
• Линник М. И мастерство, и вдохновенье // Музыкальная жизнь. — 1978. — № 24.
• Мякишев И., Семеновский Д. Владислав Соколов. Жизнь в хоровом искусстве. Статьи. Воспоминания. Беседы. — Акад. муз. колледж при Моск. гос. консерватории им. П. И. Чайковского ; Москва ; Рыбинск : Рыбинский Дом печати, 2011.

Отрывок, характеризующий Соколов, Владислав Геннадиевич

– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.