Соколов, Пётр Иванович (писатель)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Пётр Иванович Соколов (17641835) — член Российской академии и непременный её секретарь.





Биография

Пётр Соколов родился 24 июня 1764 года в городе Москве. Учился в Московской Славяно-греко-латинской академии, в 1783 году был переведен в Университетскую гимназию, в 1784 году произведён в магистры Академии, в 1786 году назначен учителем русского языка в гимназию и занимал эту должность около 18 лет; ещё будучи студентом был причислен к Российской академии «для исправления дел» и с тех пор в течение полувека принимал деятельное участие в академических работах.

С 1800 по 1825 год П. И. Соколов работал преподавателем российской грамматики, логики и риторики в Училище Корабельной Архитектуры[1].

Неразлучным спутником и сотрудником Соколова долгое время был Дмитрий Михайлович Соколов (1786—1819), товарищ его по Славяно-греко-латинской академии, по академической гимназии и университету[уточнить], и, наконец, по Российской академии.

Оба Соколова в 1792 году избраны были в приобщники академии, в 1793 г. — в члены академии, в том же году награждены золотыми медалями за работы по составлению академического словаря; в 1802 г. составлена ими (под наблюдением митрополита Гавриила и в сотрудничестве с протоиереем Красовским) русская грамматика; в 1802 г. Пётр Соколов был избран непременным секретарем академии и оставался в этом звании до самой смерти.

Сверх того П. И. Соколов был редактором «Санкт-Петербургских Ведомостей», библиотекарем 1-го отделения академии, членом главного правления училищ и ученого комитета, редактором «Журнала департамента народного просвещения» и в течение 30 лет заведовал академической типографией.

Избранная библиография

  • «Начальные основания российской грамматики» (Санкт-Петербург, 1788, 5 изд. 1808),
  • «Одиссея» (перевод, Москва, 1788 и 1815);
  • «Пчела, или Собрание разных статей в стихах и прозе» (1805),
  • «Публия Овидия Н. Превращения» (перевод, 1808),
  • «Ликей, или Круг словесности древней и новой» Лагарпа (перевод, 1811),
  • «Правила о употреблении в письме буквы ѣ» (1815),
  • «Каталог обстоятельный российским рукописным книгам» (1818),
  • «Каталог обстоятельный книгам богословским» (1832),
  • «Общий церковно-славяно-российский словарь» (2 ч., 1834).

Напишите отзыв о статье "Соколов, Пётр Иванович (писатель)"

Примечания

Литература


Отрывок, характеризующий Соколов, Пётр Иванович (писатель)

Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.