Сокуров, Александр Николаевич
Поделись знанием:
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
| Александр Сокуров | |||||||
 Во время визита в Иран (2016) | |||||||
| Имя при рождении: |
Александр Николаевич Сокуров | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Дата рождения: | |||||||
| Место рождения: | |||||||
| Профессия: | |||||||
| Карьера: |
с 1975 | ||||||
| Награды: |
«Золотой лев» (2011) | ||||||
Алекса́ндр Никола́евич Соку́ров (род. 14 июня 1951, деревня Подорвиха, Иркутская область) — советский, российский кинорежиссёр и сценарист, заслуженный деятель искусств Российской Федерации (1997)[1], народный артист России (2004)[2], заведующий кафедрой режиссуры кино и телевидения Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х. М. Бербекова (с 2010).
Содержание
Биография
Родился 14 июня 1951 года в деревне Подорвиха Иркутской области (в 1956 году затоплена при пуске Иркутской ГЭС)[3] в семье военнослужащего, участника Великой Отечественной войны. В связи с тем, что отец Сокурова часто командировался к различным местам службы, семья вынуждена была переезжать вместе с ним. А. Сокуров начал учиться в школе в Польской Народной Республике, а закончил в Туркмении. В 1968 году поступил на исторический факультет Горьковского государственного университета. Во время учёбы работал в редакции художественного вещания Горьковского телевидения, где уже в возрасте 19 лет выпустил свои первые телевизионные программы: несколько телевизионных фильмов, телевизионных программ прямого эфира, в том числе и спортивные передачи. В 1974 году Сокуров защитил диплом историка и завершил обучение в университете.
В 1975 году поступил на режиссёрский факультет Всероссийского государственного института кинематографии (мастерская режиссуры научно-популярного фильма под руководством А. М. Згуриди). За отличную учёбу получал именную стипендию С. Эйзенштейна. В период обучения Сокуров знакомится с Юрием Арабовым, сценаристом, главным его союзником и соратником в творчестве. В 1979 году, сдав экзамены экстерном, режиссёр на год раньше срока был вынужден закончить обучение из-за нарастающего конфликта с администрацией института и руководителями Госкино: его обвинили в формализме и в антисоветских настроениях, из-за чего его студенческие работы категорически отвергались. В итоге первая художественная картина «Одинокий голос человека» по произведениям Андрея Платонова (позже получившая несколько престижных фестивальных наград) не была засчитана руководством института в качестве дипломной работы. Картина подлежала уничтожению, но спасло её банальное воровство — Сокуров и Арабов взломали архив, выкрали позитивную копию и исходные материалы картины, подложив на их место другие киноматериалы.. Именно это время для Сокурова ознаменовано моральной и профессиональной поддержкой режиссёра Андрея Тарковского, высоко оценившего первый фильм молодого режиссёра[4]:
|
Посмотри картину, которая называется „Одинокий голос человека“... Играют у него в этом фильме не актёры и даже не любители, а просто люди с улицы. При этом там есть какой-то странный стиль, срез — какие-то странные аспекты, там есть куски, которым я просто, не скрывая, завидую, потому что мне так никогда не снять... Я могу сказать, что в каких-то других сценах я мог бы подняться и выше, но такого я никогда не делал... Там есть кусок черно-белый, снятый рапидом и... немой. Это даже не один кадр. Там четыре гениальных кадра. ...ты знаешь, что только за одну эту картину... Ты помнишь Виго?.. Он сделал две картины, и он уже гений, он остался в веках... Уровень! Ты помнишь „Ноль за поведение“? У Сокурова есть странные вещи, необъяснимые, даже глупые, непонятные вроде, несвязные... Но... гений! Рука гения.. | 
|
.
Сокуров хотел работать на «Мосфильме», однако условия работы там его не устраивали. По рекомендации А. Тарковского в 1980 году Сокуров был зачислен на киностудию «Ленфильм», где снял свои первые игровые картины. Одновременно сотрудничал с Ленинградской студией документальных фильмов, где в разное время выпустил все свои документальные работы.
Первые фильмы, снятые режиссёром в Ленинграде, вызвали негативную реакцию как Госкино, так и партийных органов. Сокуров многократно заявлял, что ему предназначено место в лагере под Сыктывкаром. В течение долгого времени, вплоть до конца 1980-х годов, ни один из его фильмов не был допущен к прокату. В тяжёлые времена, когда Сокурову угрожала физическая гибель, Тарковский дважды организовывал ему выезд за рубеж, однако режиссёра, по его словам, удержали русский язык и духовные сокровища Эрмитажа, с которым ему более всего не хотелось расставаться[5].
В конце 1980-х годов снятые Сокуровым ранее фильмы не только вышли в прокат, но и с большим успехом представляли русское кино на международных кинофестивалях. В 1980—1990 годы режиссёр интенсивно работал, снимая часто по несколько картин в год. Одновременно он принимал участие в работе благотворительных программ для молодежи на радио, занимался с группой молодых начинающих режиссёров при киностудии «Ленфильм». В 1998—1999 годах вёл на Петербургском телевидении цикл передач «Остров Сокурова», в которых обсуждалось место кинематографа в современной культуре. С середины 1990-х годов Сокуров со своими коллегами начал освоение технологии видео, которое продолжается до сих пор. Группой Сокурова снято несколько документальных видеофильмов, в том числе по заказу японских телевизионных каналов, благодаря энтузиазму и участию японских друзей.
Режиссёр становился участником и лауреатом многих международных фестивалей, в разных странах мира почти ежегодно проходят ретроспективы его фильмов. Он неоднократно получал награды международных кинофестивалей, премии ФИПРЕССИ, премии имени Тарковского, является лауреатом Государственной Премии России (1997) и лауреатом Премии Ватикана — «Премия Третье тысячелетие» (1998). Сокуров 43 раза номинировался на призы самых престижных киноконкурсов, из которых 26 раз одерживал победу[6].
В 1995 году по решению Европейской Киноакадемии имя Александра Сокурова включено в число ста лучших режиссёров мирового кино.
В 2010 году открыта мастерская Сокурова на кафедре кино и телевидения КБГУ (Кабардино-Балкарский государственный университет имени Х. М. Бербекова), в Нальчике[7]. Режиссёр живёт в Санкт-Петербурге, где, кроме реализации творческих начинаний, возглавляет общественную группу активистов-градозащитников — так называемую «Группу Сокурова», ведущую диалог с городской властью на тему защиты от разрушения старого Петербурга.
10 сентября 2011 года на церемонии закрытия 68-го Венецианского кинофестиваля Александр Сокуров получил «Золотого льва» и премию Экуменического жюри за картину «Фауст», завершающую цикл, названный им тетралогией о власти. На вручении главного приза председатель жюри Даррен Аронофски отметил, что «решение было единодушным: это тот фильм, который меняет жизнь каждого, кто его увидит»[8].
В декабре 2011 года генеральный консул Японии в Санкт-Петербурге от имени японской императорской семьи вручил Сокурову почётный орден Восходящего солнца с золотыми лучами. На церемонии режиссёр признался в особом отношении к Японии и высказался за возврат Россией «земель, принадлежавших японскому народу»[9].
Общественная позиция
В феврале 2008 года говорил о возможности войны России с Украиной[10]. В марте 2014 года Сокуров выступил с заявлением, в котором указал, что использование военной силы против украинцев будет иметь необратимые последствия для самой России. Также он призвал россиян уважать желание украинцев жить отдельным государством:
Мы не один народ с украинцами, мы разные. У нас внутренне разные культуры. Не зря украинцы всегда хотели жить отдельным государством. Да, мы близки, у нас есть много похожего, но это не означает, что мы один народ. Это совсем не так. Мы разные и нам эту разность нужно уважать и ценить[11].
На парламентских выборах 2016 года возглавлял петербургский список партии ЯБЛОКО (при этом оставаясь беспартийным).
Награды
- 1987 — Бронзовый Леопард кинофестиваля в Локарно за фильм «Одинокий голос человека»;
- 1987 — Московский кинофестиваль — приз внеконкурсной программы;
- 1987 — номинация на Золотого Медведя Берлинского кинофестиваля за фильм «Скорбное бесчувствие»;
- 1988 — номинация на премию «Ника» за фильм «Одинокий голос человека»;
- 1988 — номинация на первом вручении European Film Awards за фильм «Дни затмения»;
- 1989 — приз Берлинского кинофестиваля в рамках форума нового кинематографа за фильм «Дни затмения»;
- 1991 — Роттердамский кинофестиваль: приз FIPRESCI за фильм «Круг второй» и KNF Award за фильмы «Элегия» и «Простая элегия»;
- 1995 — решением Европейской киноакадемии Александр Сокуров признан одним из ста лучших режиссёров мирового кино;
- 1997 — Государственная премия России за фильмы «Элегия из России… Этюды для сна», «Духовные голоса»;
- 1997 — премии Московского кинофестиваля имени А. Тарковского, кинокритиков России и специальный приз жюри за фильм «Мать и сын»;
- 1997 — Заслуженный деятель искусств России;
- 1998 — лауреат премии Ватикана — «Премия „Третье тысячелетие“». Вручена Иоанном Павлом II;
- 1999 — МКФ в Каннах: приз за лучший сценарий к фильму «Молох»;
- 1999 — номинация на Золотую пальмовую ветвь МКФ в Каннах за фильм «Молох»;
- 1999 — номинация на European Film Awards за фильм «Молох»;
- 2001 — Государственная премия России (за фильмы «Молох» и «Телец»);
- 2001 — премии Гильдии киноведов и кинокритиков России за лучший фильм, лучшую операторскую работу и лучшую режиссуру — «Телец»;
- 2001 — номинация на Золотую пальмовую ветвь МКФ в Каннах за фильм «Телец»;
- 2001 — приз за изобразительное решение за фильм «Русский ковчег» на МКФ в Торонто;
- 2002 — премия «Ника» за лучший фильм, лучшую операторскую работу и режиссуру фильма «Телец»;
- 2002 — Специальный приз МКФ в Сан-Паулу за общий вклад в кинематограф;
- 2002 — номинация на Золотую пальмовую ветвь МКФ в Каннах за фильм «Русский ковчег»;
- 2002 — номинация на European Film Awards за фильм «Русский ковчег»;
- 2003 — приз FIPRESCI на МКФ в Каннах за фильм «Отец и сын»;
- 2003 — «Премия Свободы», учреждённая польским режиссёром Анджеем Вайдой и компанией «Филип Моррис»;
- 2004 — Народный артист России;
- 2004 — премия «Ника» за фильм «Русский ковчег»;
- 2004 — Себряный Кондор, приз Аргентинской ассоциации кинокритиков за фильм «Русский ковчег»;
- 2005 — номинация на Золотого Медведя Берлинского кинофестиваля за фильм «Солнце»;
- 2005 — Ереванский кинофестиваль, лучший фильм конкурса — «Солнце»;
- 2005 — премии Гильдии киноведов и кинокритиков России за лучший фильм и лучшую режиссуру — «Солнце»;
- 2006 — Почётный Леопард Кинофестиваля в Локарно за особый вклад в кинематограф;
- 2007 — номинация на Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля за фильм «Александра»;
- 2007 — премия имени Робера Брессона «За духовные искания в кино» на МКФ в Венеции;
- 2007 — обладатель премии имени Тарковского[12][13] 27 сентября 2007 года;
- 2010 — Всероссийская премия «Хранители наследия» (г. Псков). Номинация: «Подвиг»;
- 2010 — мексиканская премия цифрового кино «Эль Почоте»;
- 2010 — «Небесная линия» (премия за общественную деятельность в сфере градозащиты Петербурга);
- 2011 — «Золотой лев» (главный приз) 68-го Венецианского кинофестиваля за фильм «Фауст»[14].
- 2011 — орден Восходящего солнца (Япония)
- 2012 — награда за вклад в мировое киноискусство на фестивале «Зеркало» имени Андрея Тарковского
- 2012 — премия Армянской церкви «Да будет свет», врученная на IX международном кинофестивале «Золотой абрикос»[15]
- 2013 — «Ника» за лучший игровой фильм и лучшую режиссуру за кинофильм «Фауст»[16]
- 2013 — премии Гильдии киноведов и кинокритиков России за лучший фильм и лучшую режиссуру — «Фауст»
- 2014 — почётный приз за «За художественный язык, оказавший влияние на мировой кинематограф, и бескомпромиссную гражданскую позицию» на фестивале «Кинотавр»[17]
- 2014 — офицерский крест ордена Искусств и литературы (Франция)[18]
- 2014 — Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства «за вклад в развитие отечественного и мирового кинематографа»[19]
- 2015 — Приз Федерации кинокритиков Европы и Средиземноморья Fedeora «Лучший европейский фильм» конкурсной программы 72-го международного Венецианского кинофестиваля за фильм «Франкофония».
Фильмография
Игровые фильмы
- 1978 — 1987 — Одинокий голос человека
- 1980 — Разжалованный
- 1986 — Ампир
- 1983 — 1987 — Скорбное бесчувствие
- 1988 — Дни затмения
- 1989 — Спаси и сохрани
- 1990 — Круг второй
- 1992 — Камень
- 1993 — Тихие страницы
- 1997 — Мать и сын
- 1999 — Молох
- 2000 — Телец
- 2002 — Русский ковчег
- 2003 — Отец и сын
- 2004 — Солнце
- 2007 — Александра
- 2011 — Фауст
- 2015 — Франкофония[20]
Документальные фильмы
- 1974 — Самые земные заботы
- 1975 — Лето Марии Войновой
- 1975 — Позывные Р1НН
- 1978 — Последний день ненастного лета
- 1978—1988 — Мария
- 1979 — Соната для Гитлера
- 1981 — Альтовая соната. Дмитрий Шостакович
- 1984 — Жертва вечерняя
- 1985 — Терпение труд
- 1986 — Элегия
- 1986 — Московская элегия
- 1987 — И ничего больше
- 1990 — Петербургская элегия
- 1990 — Советская элегия
- 1990 — К событиям в Закавказье
- 1991 — Простая элегия
- 1991 — Ленинградская ретроспектива (1957—1990)
- 1991 — Пример интонации
- 1992 — Элегия из России
- 1995 — Солдатский сон
- 1995 — Духовные голоса
- 1996 — Восточная элегия
- 1996 — Робер. Счастливая жизнь
- 1997 — Смиренная жизнь
- 1997 — Петербургский дневник. Открытие памятника Достоевскому
- 1998 — Петербургский дневник. Квартира Козинцева
- 1998 — Повинность
- 1998 — Узел. Беседы с Солженицыным
- 1999 — dolce… (нежно)
- 2001 — Элегия дороги
- 2004 — Петербургский дневник. Моцарт. Реквием
- 2006 — Элегия жизни: Ростропович, Вишневская
- 2009 — Интонации
- 2009 — Читаем блокадную книгу
- 2011 — Нам нужно счастье (совм. с Алексеем Янковским)[21]
Актёрская фильмография
- 1980 — "Ты должен жить" (режиссёр Владимир Чумак)
- 2015 — "Франкофония" (режиссёр - Александр Сокуров) - камео
Напишите отзыв о статье "Сокуров, Александр Николаевич"
Примечания
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=074742 Почётное звание присвоено указом президента России № 539 от 30 мая 1997 года]. [www.webcitation.org/6CWo6nSRU Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- ↑ [document.kremlin.ru/doc.asp?ID=020940 Почётное звание присвоено указом президента России № 131 от 2 февраля 2004 года]. [www.webcitation.org/6CWo7QTtL Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- ↑ [pressa.irk.ru/sm/2008/33/004006.html Светлана Михеева, «Исчезнувшие деревни Байкальского тракта» / «СМ Номер один» № 33 (21 августа 2008 года).]. [www.webcitation.org/6CWo81YyA Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- ↑ Николай Болдырев. «Сталкер, или Труды и дни Андрея Тарковского». — Челябинск: Урал ЛТД, 2002. — 384 с. — ISBN 5-8029-0254-X.
- ↑ [www.mk.ru/culture/article/2011/06/10/596526-malenkiy-chelovek-s-yaponskoy-familiey.html Маленький человек с японской фамилией / Культура МК]. [www.webcitation.org/6CaJBfGIS Архивировано из первоисточника 1 декабря 2012].
- ↑ [www.imdb.com/name/nm0812546/awards Лист наград и номинаций режиссёра на IMDb]. [www.webcitation.org/6CWoASMPW Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- ↑ Кувшинова М. [seance.ru/blog/interviews/kinotavr-2014-malika-i-maryana/ Кинотавр-2014: Малика и Марьяна]. seance.ru (5 июня 2014). Проверено 26 апреля 2015.
- ↑ Валерий Кичин. [www.rg.ru/2011/09/11/sokurov-veneciya-site.html «Золотой лев» летит в Россию] (рус.). «Российская газета» - Федеральный выпуск №5578 (202) (12.09.2011). Проверено 13 сентября 2011.
- ↑ [www.ria.ru/culture/20111213/515280722.html Япония наградила режиссёра Сокурова почётным орденом]. ria.ru. Проверено 13 декабря 2011. [www.webcitation.org/65EB3bDzO Архивировано из первоисточника 5 февраля 2012].
- ↑ Александр Сокуров. [vimeo.com/89130330 Александр Сокуров оказался пророком в своём Отечестве]. Vimeo (14 марта 2014). Проверено 7 сентября 2016.
- ↑ Александр Сокуров. [www.kinosoyuz.com/news/index.htm?pub=2284 Мы не один народ с украинцами, мы разные]. КиноСоюз (8 марта 2014). Проверено 20 февраля 2016.
- ↑ [www.dp.ru/a/2007/09/27/Aleksandr_Sokurov_posetit/ Александр Сокуров посетит родной вуз]. [www.webcitation.org/6CWoB7O8a Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- ↑ [www.dp.ru/ Деловой Петербург]. [www.webcitation.org/6CWoDhxMM Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- ↑ [lenta.ru/news/2011/09/10/faust1/ «Фауст» Сокурова получил «Золотого льва» в Венеции]. [www.webcitation.org/6CWoJ7KSI Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- ↑ [newsarmenia.ru/analytics/20120709/42690336.html Девятый международный кинофестиваль «Золотой абрикос» стартовал накануне в Ереване]. Новости -Армения (9 июля 2012). Проверено 1 августа 2012. [www.webcitation.org/69gTccjAW Архивировано из первоисточника 5 августа 2012].
- ↑ Кичин В. [www.rg.ru/2013/04/02/nika-site-anons.html Онлайн-трансляция церемонии вручения премии «Ника»]. rg.ru (2 апреля 2013). Проверено 16 апреля 2015.
- ↑ [seance.ru/blog/lectures/kinotavr2014-sokurov/ Кинотавр-2014: Мастер-класс Александра Сокурова]. Сеанс (3 иня 2014). Проверено 17 июня 2014.
- ↑ [www.baltinfo.ru/2014/09/18/Sokurov-stal-ofitcerom-frantcuzskogo-natcionalnogo-Ordena-iskusstv-i-literatury-450512 Сокуров стал офицером французского национального Ордена искусств и литературы]. БалтИнфо (18 сентября 2014). Проверено 23 октября 2014.
- ↑ [kremlin.ru/events/president/news/49672 Объявлены лауреаты Государственной премии Российской Федерации 2014 года], kremlin.ru (10 июня 2015). Проверено 10 июня 2015.
- ↑ [vozduh.afisha.ru/cinema/aleksandr-sokurov-u-menya-est-chuvstvo-chto-ya-chuzhoy/ Александр Сокуров: «У меня есть чувство, что я чужой»] // Afisha.ru, 10 июня 2015
- ↑ Домбровская И. [www.russian.rfi.fr/kultura/20110130-vozvrashchenie-v-kurdistan-o-filme-schaste-nam-nuzhno Возвращение в Курдистан (о фильме «Нам нужно счастье»)]. russian.rfi.fr (30 января 2011). Проверено 26 апреля 2015.
Книги
- А.Сокуров. В центре океана. Сборник эссе и рассказов. СПб.: Амфора, 2011, 319 с.
Литература
- Александр Сокуров на философском факультете. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2001. — 99 с.
- [ec-dejavu.ru/s-2/Sokurov.html Творчество А. Сокурова: Статьи А. Гусева, А. Секацкого, М. Ямпольского]. [www.webcitation.org/6CWoKvh5t Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012]. // Сокуров. Части речи. СПб.: Сеанс, 2006.
- Уваров С. А. Музыкальный мир Александра Сокурова. — М.: Классика-XXI, 2011. — 152 с.
Ссылки
- [www.sokurov.spb.ru/ Официальный сайт Александра Сокурова]. [www.webcitation.org/6CWoMwz1o Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- [www.sokurov.spb.ru/isle_ru/isle_bio.html Биография Александра Николаевича Сокурова на его официальном сайте]. [www.webcitation.org/6CWoNSMmf Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- Александр Сокуров (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [prolinefilm.ru/group/?sect_id=0d26c090&item_id=bd89ec74&page=0 Биография Александра Николаевича Сокурова на официальном сайте кинокомпании Proline Film]. prolinefilm.ru. Проверено 29 ноября 2013.
- [inoekino.ru/newsOne.php?id=561 Одинокий голос человека]. [www.webcitation.org/6CWoNxr2C Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- Егиазарова И. [www.vokrug.tv/article/show/CHto_obshchego_mezhdu_Sokurovym_i_Garri_Potterom/ Что общего между Сокуровым и Гарри Поттером?]. vokrug.tv (6 октября 2009). — Интервью с Александром Сокуровым. [www.webcitation.org/6CWoPDcGR Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- [seance.ru/category/names/sokurov-aleksandr/ Статьи об Александре Сокурове на сайте журнала «Сеанс»]. [www.webcitation.org/6CWoTIOsV Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- [www.inoekino.ru/author.php?id=2271 Александр Николаевич Сокуров]. [www.webcitation.org/6CWoUgBSk Архивировано из первоисточника 29 ноября 2012].
- [www.nashagazeta.ch/news/peoples/16788 Александр Сокуров о слабостях кино, стихии воли и личной ответственности]. Интервью Александра Сокурова «Нашей газете» (Швейцария, 2013)
- [m-voice.ru/portfolio-item/aleksandr-sokurov Александр Сокуров: «Желаю, чтобы Бог не оставил нас, чтобы Бог был нам в помощь»]. Интервью Александра Сокурова Михаилу Верещагину (2013)
- Елисеев Н. [www.businesspuls.ru/?p=2426 Александр Сокуров: Мы падаем в цивилизационную яму]. businesspuls.ru (28 ноября 2013).
| ||||||
|
||||||
Отрывок, характеризующий Сокуров, Александр Николаевич
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 14 июня
- Родившиеся в 1951 году
- Кинорежиссёры по алфавиту
- Кинорежиссёры СССР
- Кинорежиссёры России
- Кинорежиссёры XXI века
- Кинорежиссёры XX века
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы СССР
- Сценаристы России
- Кавалеры ордена Восходящего солнца 4 класса
- Офицеры французского ордена Искусств и литературы
- Народные артисты Российской Федерации
- Заслуженные деятели искусств Российской Федерации
- Лауреаты Государственной премии РФ
- Фильмы Александра Сокурова
- Лауреаты премии «Ника» в номинации «Лучшая режиссура»
- Персоналии:Санкт-Петербург
- Родившиеся в Иркутском районе
- Выпускники ВГИКа
- Лауреаты Государственной премии РФ в области литературы и искусства
- Лауреаты премии «Ника»
- Академики Российской академии кинематографических искусств «Ника»
- Выпускники ННГУ
- Персоналии:Ленфильм
