Соликамский уезд
|
Соликамский уезд
|
 |
Данные в этой статье приведены по состоянию на начало XX века. Вы можете помочь, обновив информацию в статье.
|
Соликамский (Усольский) уезд — административно-территориальная единица в составе Пермской губернии Российской империи и РСФСР, существовавшая в 1781—1923 годах. Уездный город — Соликамск (с 1918 года — Усолье).
Содержание
География
Соликамский уезд находился в западной части Пермской губернии. Его площадь составляла 29 334,3 км2 (25 774,8 кв. вёр.). Река Кама пересекает территорию уезда с севера на юг, деля её на две почти равные части.
Восточная часть, более возвышенная, отделяется Уральским хребтом от Верхотурского уезда. Её высота над уровнем моря понижается в направлении с востока на запад до реки Камы, так что абсолютная высота расположенного на этой реке Соликамска — не более 72,8 м (239 футов). Восточная часть уезда изрезана отрогами Уральского хребта; наиболее замечательные из этих возвышенностей, или, по местному, «камней»: Конжаковский, Павдинский, Сюзеевский, Сухогорский, Белая гора и другие; последняя замечательна по пещере, долго служившей местом проведения религиозных ритуалов вогулов-язычников.
Западная часть уезда имеет равнинный характер; почва этой части уезда преимущественно тундристая, в восточной части — каменистая. Соль, железо, каменный уголь, огнеупорная глина составляли весьма важный для экономической жизни уезда предмет выработки; обширные железоделательные заводы; выделка соды, поваренной соли, кирпича, огнеупорных изделий.
Кама имеет огромное экономическое значение для уезда. Из притоков Камы наиболее значительны Иньва, Обва (обе судоходны), Косьва, Чёрмоз и Пожва (сплавные). На пяти пристанях системы Камы в пределах Соликамского уезда — Соликамской, Дедюхинской, Усольской, Пожевской и Чермозской — в 1897 году нагружено товаров, преимущественно произведений горных заводов и лесных материалов, 236 370 тонн (14 430 тысяч пудов), на сумму 1 841 000 руб. Озёра и болота встречаются преимущественно в речных долинах.
Лесов много, до 50 % всей площади, большей частью казённых и заводских.
История
Уезд образован 27 января (7 февраля) 1781 года в составе Пермской области Пермского наместничества. С 12 (23) декабря 1796 года в составе Пермской губернии. В феврале 1918 года административный центр уезда пернесен в город Усолье, а сам уезд получил наименование Усольский.
3 ноября 1923 года Усольский уезд был ликвидирован, его территория вошла в состав Верхне-Камского округа Уральской области.
Население
По данным переписи населения 1897 года численность населения уезда составляла 228 845[1], в том числе в городах Соликамске — 4073 чел. и Дедюхине — 3318 чел. Почти всё население — православное.
Административное деление
В 1913 году в состав уезда входило 50 волостей[2]:
|
|
|
Экономика
Главные занятия жителей — солеварение, горные промыслы, судоходство и земледелие. Последнее распространено по всему уезду, за исключением каменистой местности Приуралья. Культивируются почти исключительно озимая рожь — 623 км2 (57 000 дес., урожай сам 4,5), овёс — 503 км2 (46 000 дес., урожай сам 3,0), ячмень — 197 км2 (18 000 дес., урожай сам 3,4), лён — 33 км2 (3 000 дес.), картофель — 4,92 км2 (450 дес.). Заливных лугов — 562,986 км2 (51 530 дес.), сбор сена с них 85 тысяч тонн (5,2 миллиона пудов); незаливных лугов — 841 256 км2 (77 000 дес.), сбор сена — 77 тысяч тонн (4,6 миллиона пудов). Общее производство всех заводов составляло около 8 миллионов рублей.
Местное самоуправление
Земские расходы в 1899 году составили 202 035 рублей, из них: на содержание земского управления 35 570 рублей, народного образования 65 068, медицинская часть 57 159, на мероприятия к развитию экономического благосостояния уезда 3 122 рубля. В 1898 году произведено расходов из мирских сборов по сельскому управлению 42 212 рублей и по волостному 96 416 рублей.
Напишите отзыв о статье "Соликамский уезд"
Примечания
- ↑ 1 2 [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_gub_97.php?reg=31 Демоскоп Weekly. Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Наличное население в губерниях, уездах, городах Российской Империи (без Финляндии)]. [www.webcitation.org/65iADqMlG Архивировано из первоисточника 25 февраля 2012].
- ↑ [www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=391 Волостныя, станичныя, сельскія, гминныя правленія и управленія, а также полицейскіе станы всей Россіи съ обозначеніем мѣста ихъ нахожденія]. — Кіевъ: Изд-во Т-ва Л. М. Фишъ, 1913.
Ссылки
- Соликамск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [starye-karty.litera-ru.ru/uezd/perm_karta-solikamskiy_uezd.html Старые карты Соликамского уезда]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Соликамский уезд
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.
На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
