Солнечные часы (Даугавпилс)

Со́лнечные часы́ — одна из достопримечательностей Даугавпилса (ранее Двинска); находятся в центре города на площади у старого корпуса Даугавпилсского университета по адресу ул. Виенибас, 13 в квартале улиц Виенибас — Лачплеша — Театра — Саулес.

История

Солнечные часы в Двинске были изготовлены и сооружены в 1910 году по инициативе учителя физики Двинского реального училища Аркадия Яськова и благодаря пожертвованиям учеников 5—6 классов училища. Металлические детали, каменные части, мраморный чёрный постамент и гранитное основание из четырёх плит были изготовлены в мастерских города и установлены в сквере у Александро-Невского собора, напротив реального училища по ул. Владимирской, 32. На практическом занятии учитель настроил солнечные часы, и они заработали. В 30-х годах XX века, в связи со строительством топливной заправки фирмы Shell, часы были перенесены вглубь сквера. После письма горожанина в местную газету «Красное знамя» в 60-х годах о том, что не подобает часам стоять рядом со входом в туалет, их перенесли на край тротуара у перекрестка улиц Падомью / Гоголя. В начале 1980-х годов после реконструкции ул. Ленина (ныне Ригас) их перенесли на перекресток ул. Суворова / Ленина. 14 ноября 1999 года рядом с ними были открыты электрические часы — подарок городу от фирмы Балтком GSM к предстоящему юбилею города в 2000 году (725 лет). Там они простояли до августа 2001 года, когда верхняя мраморная часть часов была частично повреждена при перемещении (есть отколы мрамора от граней постамента в результате кантовки ломами) и остались без основания из четырех гранитных плит.

После этого часы были перенесены на реконструированную площадь перед университетом, где они и стоят поныне. Основание часов находилось на старом месте, и только 1 июня 2004 года их потревожили в связи с устройством тротуара торгового центра «Соло». 2 июня их вывезли после хлопот по обеспечению сохранности на склад коммунального хозяйства. Пережили все смутные времена и мировую войну, события 1917, 1918, 1920, 1941, 1944 годов и не пострадали, но в цветную лихорадку в 1994 году чуть не лишились медного циферблата (попытка ломом выломать медь). В 2010 году им исполнилось 100 лет. Поднят вопрос о соединении разрозненных деталей часов (основания и постамента) в единое историческое целое, как это было при создании часов. 31 августа 2010 года к часам возложен венок с текстом на ленте«100-лет Солнечным часам,идея учителя Аркадия Яськова 1910-2010 благодарные горожане»,сделано много фотографий.

Слом стрелки

17 мая 2013 года обнаружена пропажа стрелки, венчающей часы. Извещены СМИ, Магистрат, Музей. В соцсеть выложен призыв помочь найти и вернуть городу историческую деталь. По состоянию на 31 июля стрелка возвращена на своё место. (Была обнаружена 16 мая возле часов Г.Барковской и хранилась в Институте исследования Латгалии Даугавпилсского университета, из письма Г.Барковской в газете Latgales Laiks, июнь 2013 года. В июне передана Коммунальному хозяйству города, позднее возвращена на часы.)

Облом стрелки

2 июля 2015 года вечером горожанин обнаружил сломанную стрелку часов, лежала не закрепленная на часах. Отнёс и передал дежурной в Университете. 7 июля 2015 года был в Университете, поинтересовался стрелкой часов, сказали - утром молодой человек из Лабиекартошаны приходил и забрал стрелку.

8 июля 2015 года стрелку установили на циферблат часов.

Литература

• Каменский В. Солнечные часы Даугавпилса [в сквере им. А. С. Пушкина] // Красное знамя. 1964. 15 марта. С.3 (ил.).
• Михайлов Г. Новое о солнечных часах [отклик на материал, в 1910 году идея Аркадия Яськова, учитель физики Двинского реального училища на пожертвования учеников 5-6 кл.] // Красное знамя. 1964. 31 марта. С. 2.
• Дмитриев А. Время — по солнцу [история и нынешнее время солнечных часов] // Провинциальный альманах «Хронос». № 6. Даугавпилс: 2005. С. 10—13 (с фото).

Отрывок, характеризующий Солнечные часы (Даугавпилс)

– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]