Солнцев, Роман Харисович

Роман Харисович Солнцев
Имя при рождении:	Ринат Харисович Суфиев
Место рождения:	село Кузкеево, Мензелинский район, Татарская АССР
Место смерти:	Красноярск, Россия
Гражданство:	СССР, Россия
Род деятельности:	прозаик, поэт
Годы творчества:	1962—2007
Язык произведений:	русский
Награды:

Роман Харисович Солнцев (наст. имя Ринат Харисович Суфиев; 21 мая 1939, село Кузкеево Мензелинского района ТАССР — 17 апреля 2007, Красноярск) — российский писатель.

Биография

Окончил физический факультет Казанского государственного университета, затем Высшие литературные курсы при Литературном институте им. М. Горького. Работал в геологических партиях в Сибири, физиком в Красноярском политехническим институте, журналистом. Первая публикация — в 1962 году в журнале «Смена». Первая книга — 1964. C 1965 года — профессиональный литератор, член Союза писателей СССР. В 1989 году избран народным депутатом СССР от Красноярска.

Главный редактор литературного журнала «День и ночь». Член Союза российских писателей. Автор более тридцати книг стихов и прозы. По пьесам Солнцева ставились спектакли в театрах Москвы, Красноярска и других городов, сняты фильмы «Запомните меня такой», «Торможение в небесах» (главный приз кинофестиваля в Страсбурге в 1993 г.), телесериал «Трое на красном ковре…».

Был соавтором письма, опубликованного в статье Николая Кривомазова «Рагу из синей птицы».

Заслуженный работник культуры РСФСР, кавалер ордена «Знак Почёта», лауреат премий Министерств культуры СССР и России в области драматургии.

Жил и работал в Красноярске. Похоронен на Бадалыкском кладбище города Красноярска.

Избранная библиография

Стихи

• Стихи (1964)
• Годовые кольца (1965)
• Необщая тетрадь (1968)
• Скажи сегодня (1979)
• Ночной мост (1983)
• Роман Солнцев (1991)
• Проданный дом (1993)
• Волшебные годы (1997)
• Наши грёзы (1998)
• Напоминание о счастье (1998)
• Маленькое тайное общество (1999)
• Сожженное время (2003)
• ИЗ (Избранное) (2004)
• Книга времён (2005)
• Серебряный шнур (2005)

Проза

• Имя твоё единственное (1973)
• День защиты хорошего человека (1976)
• Лодка пойдёт на дрова (1978)
• Две исповеди (1980)
• Нож (1992)
• Дважды по одному следу (1997)
• Полураспад (2003)
• Дом, которого нет (2003)
• Минус Лавриков (2005)
• Золотое дно (2005)
• Страна АдРай (2006)

Драматургия

• Аэропорт «Медведь» (1987)
• Люди и звери на золотой лестнице (1992)
• Дюжина пьес веселого времени (1999)
• Двойной орешек (2005)
• Побег в белые горы (2006)

Ссылки

• [list.krasdin.ru/writers/solncev/index.shtml Страница Романа Солнцева на сайте писателей Красноярска]
• [archive.is/20130418013631/www.vecherka.ru/persona/355 Роман Солнцев: «Я наивный деревенский стихотворец…» (интервью газете «Вечерний Красноярск»)]
• [poetry.liter.net/solntsev1.html Книга Романа Солнцева на сайте «Литературный арьергард»]

Отрывок, характеризующий Солнцев, Роман Харисович

Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.