Солнце и луна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Солнце и луна — распространённый символ на флагах и гербах в регионах, переживших индийское культурное влияние. Исходно эти символы связаны с представлением о «лунной» и «солнечной» династиях древних ариев. Со временем этот символ приобрёл дополнительные значения благодаря развитию индуизма и буддизма. Вопреки европейской традиции, лунный серп на этих флагах называется луной, а не полумесяцем (как в исламской и европейской символике).

Это не касается европейских флагов, хотя в символике саамского флага солнце и луна также трактуются как первопредки. На флаге Молдавии солнце и полумесяц не образует единого сочетания. Солнце и полумесяц фигурируют в исторической геральдике, в геральдике ряда городов и общин Европы.

Иногда солнечная символика появляется в регионах, где распространён ислам, но использование солнца и трактовка круга как солнца не имеет здесь систематического использования.





Суверенные государства

Автономные и зависимые территории

Исторические флаги

Общественные объединения

Гербы городов и общин, исторические гербы Европы

Флаги с различными трактовками

См. также

Напишите отзыв о статье "Солнце и луна"

Примечания

  1. Mucha Ludvík. Webster's Concise Encyclopedia of Flags & Coats of Arms. — New York: Crescent Books. — ISBN 0-517-499517.

Ссылки

  • [www.crwflags.com/fotw/flags/in-hist.html India: Historical Flags]

Отрывок, характеризующий Солнце и луна

– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.