Планеты в астрологии

Планеты в астрологии
Число	День недели	Планета	Покровительствует	Металл	Символ
1	Воскресенье	Солнце	Жизни	Золото
2	Понедельник	Луна	Тайнам, магии	Серебро
3	Вторник	Марс	Воинам	Железо
4	Среда	Меркурий	Смерти	Ртуть
5	Четверг	Юпитер	Королям	Олово
6	Пятница	Венера	Любви	Медь
7	Суббота	Сатурн	Тайнам и замкнутости	Свинец

Термин планета в астрологии отличается от астрономического (см. планета) — астрологи рассматривают семь планет, среди которых есть не только планеты называемые так в астрономии, но также Солнце и Луна, а также фиктивные планеты, чьё существование сейчас не признаётся. Такое применение термина связано с историей введения этого понятия в употребление. Слово планета греческого происхождения (от др.-греч. πλάνης — странник), применявшееся первоначально для отличия подвижных объектов ночного неба от звёзд, кажущихся неподвижными. По мере накопления наукой знаний о космосе в астрономии возникла потребность в более детальной классификации небесных тел, в которой термин планета был значительно пересмотрен. Однако, в астрологии применение данного термина не изменилось и в настоящее время по традиции астрологи применяют старую формулировку.

В оккультизме

В оккультных учениях, связанных с каббалой есть соотношения сфирот и планет: Бина — Сатурн, Хесед — Юпитер, Гвура — Марс, Тиферет — Солнце, Нецах — Венера, Ход — Меркурий, Йесод — Луна. (См. также Халдейский ряд).

Понимание астрологического влияния в разные эпохи

Планеты — боги

Жители древней Месопотамии верили: всё, что совершается на земле неслучайно, ибо происходит по воле богов, и эта воля может быть узнана путём распознавания различных знамений и целенаправленной мантики. Среди людей находились всевозможные пророки, предсказатели. Кто-то пытался предсказывать по числам (см. Нумерология), иные гадали на картах, но наибольшую популярность в этом деле обрела астрология. Астрология предзнаменований была одной из таких мантических практик, популярность которой превзошла популярность других способов выведывания воли богов. Так на рубеже VIII — VII вв. до н. э. царь регулярно получал доклады о небесных знамениях и комментарии, поясняющие, что эти знамения могут значить.

Постепенно такая практика привела к укоренению идеи, что, наблюдая за небом, можно узнать намерения богов, и установлению связи планет и светил с главными божествами вавилонского пантеона: Сатурн был связан с Нинуртой, Юпитер — с Мардуком, Марс — с Нергалом, Солнце — с Шамашем, Венера — с Иштар, Меркурий — с Набу, Луна — с Сином. Исследователи XIX — XX вв. считали, что данное сопоставление планет и богов было отождествлением, откуда происходило мнение, что жители Междуречья были звездопоклонниками, а их религия получила название астральной (от др.-греч. ἄστρον — звезда), т. е. звездной — известна также под названием сабеизм — и рассматривалась как часть естественной религии. Более поздние исследования заставляют пересмотреть эту точку зрения. Согласно этим исследованиям, жители Месопотамии считали, что боги лишь проявляют свою волю через соответствующие планеты. Однако, независимо от данных акцентов, следует сделать вывод, что связь планет с происходящим на земле приписывалась в Древнем мире некому божественному началу, стоящему за планетами.

Астрология Птолемея

Существенные изменения в понимании природы планет произошли в эпоху Античности. Во II н. э. Птолемей излагает в своём «Математическом трактате в четырёх книгах», известном так же под названиями «Четверокнижие» или «Тетрабиблос» (лат. Tetrabiblos), теорию астрологии, свободную от каких-либо религиозных и мифологических форм. Объясняя планетарные влияния, Птолемей опирается, преимущественно, на физические модели того времени: учения натурфилософов и математиков.

В качестве связующего звена между планетами, человеком и всем земным в новой астрологической доктрине выступали принцип всемирной симпатии (всеобщей связи явлений) и первоэлементы: огонь, земля, вода, воздух, которые, в свою очередь, были одним из состояний первоматерии, описываемым комбинациями двух пар качеств: сухости — влажности, и теплоты — холодности.

Подход Птолемея к описанию природы планет был перенят арабскими учёными, а через них проник в Европу. Классификации планет, разработанные на птолемеевском понимании астральной природы, остаются актуальными и в астрологии новейшего времени.

Попытки научного объяснения астрологии

В связи с изменением научной парадигмы в XVII в. от астрологии требовались новые объяснения природы воздействия планет, актуальные в механистической физике. Однако таких объяснений найдено не было.

Предположение, что планеты влияют через свою гравитацию, не выдержало научной критики. Не выдержала критики и гипотеза советского биофизика А. Л. Чижевского, утверждавшего, что планеты действуют на землю опосредованно, через солнечную активность, чья значимость в развитии многих процессов на земле доказана.

Отрывок, характеризующий Планеты в астрологии

Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.