Соловецкие острова

Соловецкие островаСоловецкие острова

</tt>

</tt> </tt>

</tt>

</tt>

</td></tr>

Соловецкие острова Соловки
Вид на Большой Соловецкий остров
65°01′ с. ш. 35°44′ в. д.65.017° с. ш. 35.733° в. д. / 65.017; 35.733
Акватория	Белое море
Общая площадь	347 км²
Страна	Россия Россия
АЕ первого уровня	Архангельская область
Соловецкие острова Соловки
Соловецкие острова Соловки
Население	900 чел.
Плотность населения	2,594 чел./км²
Объект всемирного наследия
Ссылка	[whc.unesco.org/ru/list/632 № 632] в списке объектов всемирного наследия ([whc.unesco.org/en/list/632 en])

Солове́цкие острова́ (поморск. Соловки́, карел. Solokka от саамского Suollek — «острова») — архипелаг в Белом море на входе в Онежскую губу. Площадь — 347 км². Это самый крупный по площади архипелаг Белого моря. Соловецкие острова состоят из шести крупных островов:

• Соловецкий (Большой Соловецкий) остров — 246 км²
• Анзерский остров, или Анзер — 47 км²
• Большая Муксалма — 17 км²
• Малая Муксалма — 0,57 км²
• Большой Заяцкий остров — 1,25 км²
• Малый Заяцкий остров — 1,02 км²

В архипелаг входит также более 100 малых островков.

Острова административно подчинены Приморскому муниципальному району Архангельской области.

Соловецкий архипелаг, а также пятикилометровая акватория Белого моря, включены в состав особо охраняемой территории — Федерального государственного учреждения «Соловецкий государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник». На Большом Соловецком острове находится зона строгой заповедности. Главной достопримечательностью и духовным центром островов является Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь.

История

Первые следы человека

Первые стоянки первобытного человека со следами каменных орудий на Соловецком архипелаге датируются серединой VI тысячелетии до н. э.. Впрочем датировка вызывает сомнения, так как обнаруженная органика (древесный уголь) может датировать лишь время лесного пожара, но не саму стоянку.

Ко II и I тысячелетияю до н. э. относят неолитические артефакты (стоянки Муксалма–1, Колгуевская–1 и Капорская) представленные сверленным каменным топором и керамическими предметами сетчатого и ямочно-гребенчатого орнамента, связанные с берегами Северной Двины. Одним из памятников пребывания древнего человека на Соловках (Большой Заяцкий остров) являются каменные спиралевидные лабиринты диаметром до 25 метров. Существуют свидетельства пребывания саамов и карелов (серебряная фибула XII века) на острове Анзер в средневековый (домонастрыском) период.

В XII и XIII веках на архипелаг впервые приезжают славянские колонисты, а в XV веке Соловки вошли в состав промысловых угодий представительницы корельского рода Ховры Тойвутовой.

XV век

В 1429 году на Соловки приезжает монах Савватий, который здесь встречает преподобного Германа. Датой основания монашеского поселения считают 1436 год — время появления на Соловках преподобного Зосимы. В 1460-х годах на островах были построены три деревянные церкви (Преображенская, Никольская и Успенская), а также трапезная. Была получена жалованная грамота от Господина Великого Новгорода, которая была подтверждена в 1479 году Иваном III.

XVI век

В 1534—1548 годах в число братии был принят святой Филипп (в миру Фёдор Колычев), будущий игумен монастыря, сделавший очень многое для экономического развития монастыря, а также для признания авторитета Соловецкого монастыря. В первой половине XVI в. монастырь получил несколько жалованных грамот от Ивана IV. Эти документы содержали многочисленные льготы и пожалования для монастыря. В середине XVI в. под руководством Фёдора Колычева в монастыре бурно развивается каменное строительство. В 1582 году началось возведение каменной стены на Большом Соловецком острове. Соловецкий монастырь как место для ссылки был впервые использован в 1554 году (сюда был сослан игумен Артемий, бывший настоятель Троице-Сергиева монастыря), а первый острог был сооружен в 1579 году.

XVII век

В XVII в. Соловецкий монастырь участвовал в военных действиях, а также использовался как место ссылки заключённых, главным образом, по политическим мотивам. В 1637 году приказом царя Михаила Фёдоровича с Соловков был отозван воевода, а его функции были переданы настоятелю монастыря. Таким образом, настоятель обители возглавил оборону Западного Беломорья. В 1668 году на Соловки были посланы отряды стрельцов, которые призваны были изгнать из монастыря монахов, отказавшихся признать реформы патриарха Никона, сторонники «мирного стояния за веру» были изгнаны из монастыря в 1669 году. В 1675 году стрельцами был произведён неудавшийся штурм, но 22 января 1676 года Соловецкий монастырь был взят, а руководители его были казнены. Это событие получило название «соловецкого восстания».

XVIII век

В XVIII в. монастырь неоднократно посещался Петром I, в том числе с эскадрой новопостроенных кораблей. В отношении монастыря производился ряд секуляризационных мероприятий. В конце XVIII в. издается первый печатный труд по истории Соловецкого монастыря — «Летописец Соловецкий».

XIX век

В 1814 году монастырь теряет свои военные функции, происходит так называемое «разоружение Соловков». В 1854 году Соловецкий монастырь обстреливается с британских кораблей «Бриск» и «Миранда». С 1861 года из Архангельска на Соловки устанавливается регулярное пароходное сообщение. В 1873 году состоялось первое издание «Соловецкого патерика». В 1898 году открыта Соловецкая биостанция. В 1899 году была издана «История ставропигиального Соловецкого монастыря» — наиболее полный труд по истории обители.

XX век

В 1918 году на Соловках впервые появились отряды красногвардейцев, произошла конфискация части продовольственных запасов монастыря. В 1920 году состоялось прибытие на Соловки комиссии М. С. Кедрова, Соловецкий монастырь ликвидирован и его руководство сослано. Архимандрит Вениамин (Кононов), последний настоятель Соловецкой обители, и его келейник иеромонах Никифор (Кучин) были убиты (сожжены заживо) в лесной избушке близ реки Лодьма в районе Волкоозера на Пасху 1928 года. 15 января 2004 года в Северодвинске совершено освящение деревянного Храма в честь преподобномучеников Вениамина и Никифора.

На месте монастыря были организованы совхоз «Соловки» и лагерь принудительных работ. С 1923 года на Соловках располагался один из первых концлагерей для противников советской власти — Соловецкий лагерь особого назначения. В 1937 году он был реорганизован в тюрьму. В 1939 году произошла ликвидация тюрьмы на Соловках, архипелаг был передан Северному флоту, на островах был организован учебный отряд Северного флота.

В 1942—1945 годах на островах функционировала школа юнг. В 1944 году был организован островной совет, который в 1971 году был переименован в сельский совет.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 23 марта 1987 года на территории Соловецких островов образован двадцатый район Архангельской области — Соловецкий. На Соловках был создан районный Совет, а населённый пункт архипелага получил официальное название «посёлок Соловецкий».

В 1990 году была возобновлена религиозная деятельность на Соловецких островах.

В 1992 году ЮНЕСКО включило Соловецкий историко-культурного комплекс в список Всемирного наследия. В 1995 году комплекс попал в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации.

1 января 2006 года район был упразднён, Соловецкие острова вошли в состав Приморского муниципального района Архангельской области.

География

Географическое положение

Соловецкие острова находятся в наиболее мелководной западной половине Белого моря, при входе в Онежский залив, образуя западный (Западная Соловецкая салма) и восточный (Восточная Соловецкая салма) проходы в него. Течение в районе Соловецких островов зависит от сточного течения вод реки Онеги и Онежского залива, идущее от устья Онеги к северу, вдоль Летнего берега, затем огибающее Соловецкие острова с поворотом к востоку, вокруг северо-западной части Летнего берега.

Архипелаг отделён от Летнего берега Белого моря проливом Восточная Соловецкая салма (около 40 км), от Карельского берега — проливом Западная Соловецкая салма (около 60 км). От Полярного круга острова отдалены на 165 км. Часовой пояс островов UTC+4 (московское время).

Рельеф

Рельеф Соловков сформирован ледниковыми отложениями и позднейшими процессами (выветривание, эрозия). Из-за последних на островах много песка. Наибольшие высоты над уровнем моря — 86 м (гора Вербокольская на острове Анзер), а также гора Секирная (73 м)и гора Поднебесная (80.3м) на Большом Соловецком острове. Учёный А. А. Иностранцев, проводивший в конце XIX в. геологические исследования, утверждал, что Секирная гора и Голгофа образованы ледниковыми наносами.

Рельеф островов неровный, холмистый, а в южной и западной частях поверхность гористая. На Большом Соловецком острове выделяются три основных зоны рельефа: центральная часть острова с холмисто-возвышенным ландшафтом и развитой сетью озёр; южная часть, представляющая собой впадину, окружённую возвышенностями, заполненную торфяными болотами и озёрами, и область побережья.

Помимо горы Секирной, на Большом Соловецком острове есть ещё несколько небольших, по 25—60 метров, возвышенностей и хребтов. Они тянутся грядами невысоких холмов с пологими краями. Большинство из них расположены в центральной части острова: на восток от Кремля идут отлогие Хлебные горы, на северо-запад от монастыря — Валдайские горы, на север от них, в районе Красного озера, — цепь Сетных, Гремячьих и Волчьих гор. В юго-восточном углу острова Муксалма есть гора Фавор.

Направление всех возвышенностей и озёрных котловин Большого Соловецкого острова в точности совпадет с направлением движения ледника. Ледник двигался с северо-северо-запада на юго-юго-восток, оставляя за собою продольные гряды валунов и валунного щебня и прокладывая идущие в этом же направлении длинные оси большинства озёр северной части острова. Позднее ледник несколько изменил направление своего движения, которое в центральной части острова почти совпало с меридиональным, а в южной части вновь несколько сместилось на линию с северо-северо-востока на юго-юго-запад.

Гидрология

Средняя величина прилива — 0,6 м, сизигийного (максимального) прилива — 0,8 м. По характеру прилив полусуточный. Солёность воды у берегов Соловецких островов значительна, однако подвержена колебаниям в зависимости от изменений различных показателей.

У острова Соловецкий рельеф дна неровный. Берега острова окаймлены отмелью с глубинами менее 5 м, прибрежная часть которой кое-где осыхает. Наибольшей ширины отмель достигает у восточного берега острова.

На Соловках нет рек, родников — наперечёт (в прибрежной полосе), и почти нет ручьёв. Но пресной воды на острове много, и в самой непосредственной близости от моря. Озёра Соловков в основном (кроме нескольких реликтовых озёр, которые представляют собой бывшие морские лагуны) имеют ледниковое происхождение. Всего их на острове более 300 (или 400, если считать мелкие). Впрочем, и насчет общей площади озёр на острове существуют разночтения: 2720, 2593, 2600, 2763, 2753 гектара. Берега большинства озёр крутые и заросшие лесом. Соловецкие острова питаются за счёт грунтовых вод и в меньшей степени за счет атмосферных. Растительный мир озёр довольно богат: специальными исследованиями установлено 19 видов водной и 22 вида береговой флоры.

Большую долю в рыбном промысле (до 80 % улова) имеет сельдь. Развитие сельдяного промысла в Белом море относится к началу XIV столетия, к моменту возникновения Соловецкого монастыря. Среди сельди, обитающей у берегов Соловецкого архипелага, выделяют мелкую и крупную сельдь. Беломорская сельдь достигает длины 22 см (мелкая) и 32—34 см (крупная). Нерест происходит в конце апреля — начале мая в Кандалакшском заливе и в мае — начале июня в Онежском и Двинском заливах. Икру сельдь откладывает в прибрежной полосе от линии прилива до глубины 5 м. Икру поедает девятииглая колюшка.

Климат

Обобщение результатов многолетних режимных наблюдений метеостанции Соловки за динамикой температуры воздуха, поверхности почвы и количества осадков показало сходство трендов изменения температур воздуха на островах с континентальными регионами Северной Европы. Климат Соловецкого архипелага морской, с переходом к континентальному, по среднегодовым характеристикам более теплый, чем на материке. Однако биоиндикация и анализ скорости почвообразования показывают, что он является неблагоприятным для биотического компонента ландшафтов. В настоящее время происходит прогрессирующее потепление климата островов, уже оказывающее заметное влияние на биоту.

По результатам оригинальных измерений был показан суточный ход температур воздуха и подстилающих пород ландшафтов в разных участках Большого Соловецкого острова, а также изменение температур в течение летнего сезона. Контраст среднелетних температур между наиболее теплыми и холодными участками в среднем составляет 20-25 % (максимально до 50 %).

Климат Соловков (1977—2006 гг.)
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	3,8	3,4	5,3	14,8	25	27,2	28,6	27,5	19,5	12	8,3	4,2	28,6
Средний максимум, °C	−5,7	−6,4	−2,9	3,4	10,1	14,9	17,9	16,4	11,7	5,6	1,2	−3,2	5,3
Средняя температура, °C	−9,4	−10,2	−6,1	−1	4,3	10,1	13,8	12,1	8,7	3,2	−1,6	−6,1	1,5
Средний минимум, °C	−14,7	−15,5	−11,2	−5,3	1,3	7,2	11,1	9,6	6,4	0,2	−4,5	−12,9	−2,3
Абсолютный минимум, °C	−30,4	−31,5	−26,4	−18,3	−7,5	−1,3	3,2	2,3	−0,6	−8,7	−13,2	−33,3	−33,3
Норма осадков, мм	37	30	30	35	38	50	49	63	68	67	50	44	561
Источник: [data.oceaninfo.info/atlas/Beloe/2_airtemp_station_87027_1.html ЕСИМО] [www.svali.ru/catalog~73~22429~index.htm Туристический портал]

Температура воды (данные за 1977-2006 года)
Показатель	Янв	Фев	Мар	Апр	Май	Июн	Июл	Авг	Сен	Окт	Ноя	Дек	Год
Абсолютный максимум, °C	0,1	−0,5	−0,2	1,4	12,7	20,3	20,5	19,3	15,2	10,2	4,5	2,7	20,5
Средняя температура, °C	−1,3	−1,3	−1,1	−0,8	1,4	7,4	11,1	11,4	9,1	4,5	0,6	−1,1	3,3
Абсолютный минимум, °C	−1,9	−1,9	−1,9	−1,8	−1,3	0,1	5,3	7,5	4,3	−0,5	−1,9	−1,9	−1,9
Источник: [data.oceaninfo.info/atlas/Beloe/2_watertemp_station_87027_1.html ЕСИМО]

Соловецкие острова относятся к районам Крайнего Севера.

Климат на островах умеренный. Он определяется расположением архипелага в полярных широтах и окружённостью морем. В июне продолжительность светового дня достигает 21,5 часа, в декабре — около 4 часов.

В районе архипелага ощущается влияние циклонов, для лета характерны частые вторжения арктических воздушных масс, несущих солнечную, но холодную погоду. Благодаря смягчающему влиянию Белого моря, Соловки находятся в сравнительно благоприятных температурных условиях: на Соловках мягкая зима и прохладное лето. Абсолютный минимум температуры был зафиксирован в 1893 году, он составил −36,5 °C, а абсолютный максимум был отмечен в 1972 году, он составил + 31,2 °C.

Средняя годовая скорость ветра составляет 6,8 м/с. С марта по август на архипелаге преобладают холодные северо-восточные ветра, с сентября по февраль — юго-западные. Восточных ветров на Соловках не бывает. Ветер чувствуется на берегу, а середина острова прикрыта лесом, и ветры там не ощущаются. Павел Флоренский 22 ноября 1936 года в письме так пишет о соловецких ветрах:

Впрочем, здесь такой недопустимо тёплый климат, что можно ходить и без тёплого: на дворе температура лишь немногим ниже нуля и иногда почти на нуле. Бывает и холодно, но не от мороза, а от ветра; особенно, когда ветров было больше и они были сильнее, было по-моему гораздо холоднее, чем теперь.

Средняя годовая относительная влажность составляет 82 %, ежегодно бывает в среднем 37 туманных дней. Наиболее дождливыми статистически являются август — октябрь (в среднем по 5 дней в месяце с сильными либо продолжительными дождями), наименее дождливыми — май — июнь (2—3 дня).

Вследствие медленного прогревания и охлаждения моря сезонные изменения на архипелаге наступают позднее, чем на материке. В среднем запаздывание сезонов составляет две-три недели. Зимой море образует четырёх- или пятикилометровую линию припая. 30 марта 2002 года при помощи спутника единожды было зафиксировано наличие сплошного ледяного покрова, который соединял материк с островами.

Температура воды Белого моря вблизи берегов летом может достигать 18—20 °C. Летняя температура воды в южной части Белого моря выше, чем в северной его части, в середине осени температура воды в обеих частях моря одинакова. Во второй половине июня температура морской воды на глубине до 8,4 м лежит в пределах +3,4 и +4,75°, в середине августа — 8,4—8,9°, а в последней декаде августа температура морской воды на поверхности моря (и у его берегов) равна 8°.

Флора

Флора сосудистых растений Соловецких островов насчитывает 548 видов. Аборигенная фракция флоры насчитывает 379 видов (69 %). На 10 ведущих семейств приходится в общей сложности 212 видов (55.9 % флоры). Наиболее крупным по числу аборигенных видов является семейство осоковые (Cyperaceae) (43 вида, 11,3 %), далее идут злаки (Gramineae) (38 видов, 10.0,%), сложноцветные (Compositae) (32 вида, 8,4 %), розоцветные (Rosaceae) (19 видов, 5,0 %), норичниковые (Scrophulariaceae) (17 видов, 4,5 %), лютичные (Ranunculaceae) (16 видов, 4,2 %), гвоздичные (Caryophyllaceae) (14видов, 3,7 %), бобовые (Papilionaceae) (12 видов, 3,2 %) и орхидные (Orchidaceae) (11 видов, 2,9 %). По 10 видов (2.6.%) приходится на ситниковые (Juncaceae), ивовые (Salicaeae) и гречишные (Polygonaceae). Одной из специфических черт соловецкой флоры сосудистых растений является отсутствие ряда видов, характерных для континентальной северной тайги как Русской равнины, так и зачастую Восточной Фенноскандии, и нередко занимающих здесь доминирующее положение в фитоценозах. Речь идет о видах растений, принадлежащих к группе евро-сибирского приручейно-горнолугового высокотравья, в том числе: элимусы (Elimus caninus, E. fibrosus, E. mutabilis), трищетинник сибирский (Trisetum sibiricum), воронец красноплодный (Actaea erythrocarpa), аконит северный (Aconitum septentrionale), княжик сибирский (Atragene sibirica), какалия копьевидная (Cacalia hastata), латук сибирский (Lactuca sibirica), крестовник дубравный (Senecio nemorensis), бодяк огородный (Cirsium oleraceum) и другие.

Бо́льшая часть островов покрыта сосново-еловыми лесами, частично заболоченными. Зональными биоценозами для Соловецких островов являются притундровые леса и лесотундровые криволесья, поскольку здесь проходит среднеиюльская изотерма 12°С, на севере Европы маркирующая границу между северной тайгой и лесотундрой. Формирование экстразональных тундр на островах связано с охлаждающим действием моря и преобладанием холодных северо-восточных ветров в вегетационный период. Тундра Соловецких островов часто называется псевдотундрой по причине отсутствия вечной мерзлоты.

В прибрежной полосе наблюдаются богатые плантации водорослей, среди них ламинария, фукус, анфельция, которые имеют промышленное значение.

Ботанический сад

Ботанический сад на Большом Соловецком острове был основан в 1822 году архимандритом Макарием и первоначально назывался Макарьевской пустынью (во времена большевистского концлагеря пустынь стали называть хутор Горка). Ботанический сад находится в холмистой местности, между озёрами Нижний Перт и Пустынное. Площадь, занимаемая садом, составляет 5 га. Первые посадки на территории Соловецкого ботанического сада не сохранились. Сейчас на территории ботанического сада произрастают растения, высаженные монахами (в 1870—1920 годах), посадки заключённых Соловецкого лагеря особого назначения (1927—1936 годы). Ботанический сад находится под управлением музея, постоянно поддерживается. Остались старые посадки бадана толстолистного вдоль центральной дороги. На территории сада произрастает более тридцати видов древесных растений, около 500 видов и сортов декоративных, лекарственных, пищевых и кормовых растений.

Сейчас самыми старшими по возрасту являются сибирские кедры и яблони Палласа, которым более ста лет. Помимо них, на территории Соловецкого ботанического сада произрастают липа мелколистная, черёмуха пенсильванская, чай даурский, роза морщинистая и многие другие растения, которые климатически не характерны для северных широт. Около сада находился воскобительный завод, по трубам которого тепло подавалось в парники (в них росли арбузы, дыни, персики). Так же отапливалась оранжерея с цветами.

Фауна

Животный мир на островах не очень разнообразен, однако весьма многочислен. Здесь встречаются белки, зайцы, лисы, северные олени. В озёрах водится окунь, плотва, щука, налим. В море обитают нерпа, белуха, морской заяц, гренландский тюлень, сельдь. В озёрах островов обитает 20 видов пресноводных моллюсков. Среди насекомых Соловецких островов пока детально изучены только некоторые таксономические группы. Известно, что фауна дневных бабочек на архипелаге насчитывает 34 вида, шмелей — 13 видов, жуков-жужелиц — 68 видов, жуков-листоедов — 30 видов, мух-журчалок — 17 видов.

На Соловках в разное время наблюдалось более 190 видов птиц, не все они гнездятся на островах. На Соловецких островах орнитологами были найдены гнёзда следующих птиц: чайка, кулик, атлантический чистик, гага, крохаль, крачка, кряква, гагара, турухтан, белая куропатка, гоголь, дрозд, юрок, синица, дятел, овсянка, глухарь, клёст, рябчик, ястребиная сова.

Около Соловецкого архипелага обитает Беломорская белуха (D. l. maris-albi Ostroumov, 1935) — самая мелкая из всех обитающих в России белух, длина её тела составляет 312 см. Кроме Белого моря, этот вид белух встречается только в Баренцевом море. Соловецкое стадо насчитывает около 80 особей и обитает, в основном, у западных берегов Большого Соловецкого острова — в районе мыса Белужьего. В 2001 году в целях охраны этого вида было издано «Постановление о введении запрета плавания судов любого класса в районе мыса Белужий и ограничении посещения его прибрежной зоны».

Соловецкие чайки — это один из символов Соловков. Известно, что на занавесе открывшегося 23 сентября 1923 года лагерного театра была вышита беломорская чайка. Её изображения не сохранилось. Эмблемой лагерного журнала «Соловецкие острова» в 19З0-е годы было изображение беломорской большеклювой чайки, летящей над морем на фоне трёх прибрежных камней. М.Богословский в 1898 году так писал о соловецких чайках:

В последних числах марта эти чайки бывают первыми вестницами в обители приближения весны: одна или две птицы, возвратившись с зимовья, с громким криком облетают весь монастырь и удаляются. На другой день показывается их более, на третий ещё более и, наконец, в большом числе, в апреле оне располагаются здесь на целое лето, прогнав воронов в леса.

Островные эффекты и миграционные процессы

Видовой состав многих таксономических групп фауны (млекопитающие, амфибии, рептилии, пресноводные рыбы и моллюски, булавоусые чешуекрылые, шмели, жуки-жужелицы) на Соловецком архипелаге существенно обеднен по сравнению с материком. На примере шмелей исследован эффект «компенсации плотностью» и разработаны представления о динамической компенсационной системе, когда в разные годы на лидирующие позиции в составе таксоценов шмелей попеременно выходят то одни, то другие виды, а суммарная плотность особей этих опылителей в островных экосистемах остается на сходном уровне. Функционирование компенсационной системы регулируется как абиотическими (погодно-климатическими), так и биотическими (конкуренцией за трофические ресурсы) факторами. Устойчивость системы обусловлена наличием резервных компенсаторных видов, которые способны к быстрому росту численности на фоне депрессии обилия других видов при изменении условий среды. На Соловецких о-вах рассмотренный компенсационный механизм обеспечивает стабильное опыление энтомофильных растений в условиях погодно-климатических флуктуаций. Так, на обширных луговых угодьях Соловецкого монастыря, созданных ещё в XIX в. на мелиорированных землях, в составе травостоя до настоящего времени сохранилось значительное участие бобовых растений (Trifolium, Vicia, Lathyrus), несмотря на отсутствие подсева в течение многих десятилетий.

Фауна булавоусых чешуекрылых Соловецких о-вов по итогам многолетних исследований (2001—2010 гг.) оказалась весьма динамичной. В основе этой динамики лежит современный обмен видами в системе континент — острова, который осуществляется постоянно и интенсивно. Изоляция островов в пределах 25 км не является значимым барьером для расселения булавоусых чешуекрылых. Почти половина обнаруженных на островах видов — лишь временные вселенцы, образующие поселения на 1-5 сезонов. Попадание новых видов на Соловецкие о-ва обычно совпадает с резким возрастанием их численности на севере Европы либо с периодами массовых миграций с юга. Медианная оценка интенсивности современного потока мигрантов — два вида в год. Вероятность образования устойчивой популяции новым вселенцем на островах в современных условиях стремится к нулю. Причем более половины из 18 оседлых видов, скорее всего, заселили территорию о-ва Б. Соловецкий примерно в одно время в позднеледниковье или раннем голоцене, ещё до изоляции архипелага от материка.

Культура

Фестивали

С 2005 года ежегодно летом проходит фестиваль авторской песни «На Соловецких островах». Организаторы — петербургский клуб песни «Восток», Соловецкий музей-заповедник и администрация МО «Сельское поселение Соловецкое».

Здравоохранение

В посёлке Соловецком есть больница, которая располагается в ветхом каменном здании около монастыря. Существовал проект, предлагавший построить двухэтажную больницу из расчёта на 100 койко-мест, однако проект так и не был реализован. В здании больницы располагается аптека.

Образование

В посёлке Соловецком есть средняя общеобразовательная школа. Также на территории Соловецкого архипелага организован образовательный центр «Соловецкие острова», который состоит из летнего университета, летней культурно-экологической школы, летней школы ремёсел, волонтёрского агентства, а также пленэрного центра.

Летний университет руководит летней учебной практикой студентов, организует проведение научных исследований по соловецкой тематике, корпоративные образовательные программы по повышению квалификации, профессиональные тренинги, проводит конференции, семинары, симпозиумы, деловые встречи. Летняя школа ремёсел осуществляет научно-методическую и координационную деятельность по организации системы мастер-классов и демонстраций ремесленных технологий. На базе летней культурно-экологической школы проходят научно-популярные лекции работников Соловецкого музея-заповедника и гостей острова, тематические беседы, встречи с интересными людьми, творческие объединения по интересам.

Биологическая станция

Первой научной экспедицией, работавшей в районе Соловецких островов, была так называемая Беломорская экспедиция 1876 года, организованная Обществом естествоиспытателей Петербургского университета и возглавленная профессором Н. П. Вагнером. Похожая экспедиция была устроена и в 1877 году.

В 1880 году на Большом Соловецком острове была размещена биологическая станция, которая, помимо изучения биологии Соловецкого архипелага, занималась и разведением рыбы. За 17 лет существования биологической станции были изучены морские беспозвоночные, в том числе 15 арктических видов медуз, обитающих в соловецких водах. Д. Д. Педашенко обобщил материал о беломорской фауне в районе Соловецких островов (описано 685 видов). А. Линко изучал пресноводную фауну в 23 внутренних соловецких озёрах. Были собраны богатые научные коллекции, часть которых доныне сохранилась и выставляется в действующих музеях и гербариях страны.

Гостиницы

Все гостиницы и комнаты в частном секторе расположены в посёлке Соловецкий. Палатки на территории архипелага можно ставить только после согласования с местными властями в специально оборудованном палаточном городке. Помимо палаточного городка, есть несколько гостиниц: «Приют», «Соловки-Отель», «Соло», туркомплекс «Соловки», «Зелёная Деревня», «Причал», «Петербургская».

Транспорт

Связь Соловецких островов с материком осуществляется через воздушное сообщение, а также морским путём.

Аэропорт

На Большом Соловецком острове находится гражданский аэропорт «Соловки» («SOLOVKI»), принимающий воздушные суда четвёртого класса (воздушные суда до 10 т, например, Ан-2, Ан-3Т, Ан-28, Ан-38, Ан-24, Л-410, М-101Т), а также все типы вертолётов. Контрольная точка аэродрома (КТА) — N6502 Е03542. Взлётно-посадочная полоса имеет покрытие из металлических плит, её длина после реконструкции, законченной в 2004 году, составляет 1500 метров.

Регулярные авиарейсы на Соловецкие острова осуществляются из Архангельска (из аэропорта «Васьково» — на самолёте Л-410, а из аэропорта «Талаги» — на самолёте Ан-24), из Москвы (из аэропорта «Шереметьево-1» с пересадкой на другой самолёт в Архангельске) и из Петрозаводска.

Сообщение через местные авиалинии зависит от погодных условий. Сильный ветер, высокая облачность, низкая видимость и некоторые другие погодные явления могут отрезать острова от материка (по крайней мере, по воздуху) на неопределённое время.

Водный

Регулярное водное сообщение Соловецких островов с материком осуществляется через посёлок Рабочеостровск (фактически порт Кеми), а также через Беломорск.

Между Кемью и Соловками курсируют небольшие катера, принадлежащие Соловецкому монастырю, Соловецкому музею и частным лицам (это суда «Створ», «Туман», «Святитель Николай» и др.). Теплоходы «Василий Косяков» вместимостью до 160 человек и "Метель-4" (80 мест), которые совершают регулярные рейсы до Соловков из Рабочеостровска. Как правило, навигация на Белом море открывается в начале июня. При волнении на море, превышающем 4 балла, водное сообщение с Соловецкими островами невозможно. Ежедневное водное сообщение с Беломорском осуществляется на трехпалубном теплоходе «Сапфир», вместимостью до 250 человек.

Водные суда причаливают к соловецким берегам в бухте Благополучия, на причале Хета, а также на Тамарином причале. Берега островов сильно изрезаны, на дне встречается большое количество камней, выступающих и не выступающих над поверхностью воды, это затрудняет навигацию у берегов.

Существуют также и круизные линии. Три речных круизных теплохода могут пройти по Беломорканалу и Белому морю непосредственно на Соловки. Это теплоходы «Мамин-Сибиряк», «Белинский» (теперь называется «Шлиссельбург») и "Русь Великая". Ежегодно в июне — августе они по два раза в месяц совершают круизы по маршруту Москва — Соловки — Москва, оставаясь на Соловках в течение суток. Другие теплоходы, пройдя по Беломорканалу, швартуются в Сосновце. Туристам круизных рейсов предлагается трансфер до Беломорска с последующей посадкой на борт теплохода «Сапфир», следующего на Соловки.

Дороги

О титаническом труде, проделанном монахами в старину, говорит рукотворная дамба, ведущая на остров Муксалма, длиной около 1 км.

Асфальтированных дорог на Соловках нет. Основной транспорт — это автобусы ПАЗ и КаВЗ, принадлежащие музею, монастырские, частные и муниципальные грузовые автомобили (ГАЗ-66, ГАЗ-63, ЗИЛ-130, ЗИЛ-131, ЗИЛ-157, КАМАЗ-4310, КАМАЗ-5511, Урал-4320), а также частные полноприводные микроавтобусы или внедорожники УАЗ; частным лицам принадлежат легковые автомобили повышенной проходимости «Нива», ЛуАЗ, «Запорожец», Шевроле-Нива, Toyota. Многие местные жители, особенно молодого возраста, имеют мотоциклы. Местными жителями и туристами активно используется велосипед. На Анзере он является самым распространённым видом транспорта, также там имеются гужевые повозки и 1 трактор.

В посёлке Соловецком несколько улиц. Среди них наиболее значимы следующие: улица Сивко, Северная, Заозёрная, Приморская улицы и улица Павла Флоренского.

Энергетика

В настоящее время всё электричество на Соловках вырабатывается дизельной электростанцией, что отрицательно влияет на сохранность природных и культурных объектов. Ведутся разработки проекта «Экологически чистое энергоснабжение на Соловках». Этот проект осуществляется норвежской компанией «Тромс Крафт» (согласно «Соглашению о сотрудничестве между администрацией Архангельской области и губернией Тромс»). Проект подразумевает, что основным источником энергии на Соловках должна стать мощная ветряная электростанция (мощностью в 5 МВт), однако на сегодняшний день полностью отказаться от дизельного топлива не представляется возможным. Российские специалисты считают, что такая идея не может быть реализована из-за недостаточной скорости ветра на Соловецких островах.

Наследие ЮНЕСКО

С 14 декабря 1992 года Соловецкий историко-культурный комплекс внесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО под номером 632 по критерию IV («Объект является выдающимся примером конструкции, архитектурного или технологического ансамбля или ландшафта, которые иллюстрируют значимый период человеческой истории»). Это культурный критерий.

Статус объекта Всемирного наследия даёт следующие преимущества:

• дополнительные гарантии сохранности и целостности уникальных природных комплексов;
• повышает престиж территорий и управляющих ими учреждений;
• способствует популяризации включённых в Список объектов и развитию альтернативных видов природопользования (в первую очередь, экологического туризма);
• обеспечивает приоритетность в привлечении финансовых средств для поддержки объектов всемирного культурного и природного наследия, в первую очередь, из Фонда всемирного наследия.

Соловецкий Монастырь

.

Согласно житию, во времена митрополита Фотия Савватий уже подвизался в Кирилло-Белозерском монастыре. Узнав, что на острове Валааме есть монастырь, где иноки ведут жизнь более строгую, Савватий перебрался туда. Удивляя братию своим терпением и смирением, он искал место для совершенного уединения и безмолвной молитвы. Савватий узнал, что в двух днях плавания от берега в Белом море стоит большой остров, никем не населённый, и ушёл из Валаамского монастыря.

Сначала он поселился у часовни на реке Выг, где встретил инока Германа, одиноко жившего в лесу. Герман согласился сопровождать Савватия на остров и остаться с ним там. Оба старца в 1429 году благополучно прибыли на остров и, не доходя 13 км до места современного монастыря, они близ озера водрузили крест и поставили келью. Постепенно, уже после смерти Савватия, на острове поселились другие отшельники и возник монастырь, получивший название Соловецкого.

Соловецкий монастырь расположен на перешейке между Святым озером и бухтой Благополучия на Большом Соловецком острове. Датой основания монастыря принято считать 1436 год — время появления на Соловках преподобного Зосимы. До того, как был построен современный каменный монастырь, существовали деревянные постройки XV — начала XVI вв. Архитектурный ансамбль монастыря включает в себя: Соловецкий Спасо-Преображенский собор, Благовещенскую Надвратную церковь, монастырскую крепость, сооружения монастырского поселка и скитов, уникальную систему гидротехнических сооружений и некоторые другие постройки.

Территория монастыря окружена массивными стенами (высота — от 8 до 11 метров, толщина — от 4 до 6 метров) с 7 воротами и 8 башнями, построенными в 1584—1594 годах под руководством архитектора Трифона. Стены сооружены из огромных камней размером до 5 метров. На территории монастыря расположены религиозные сооружения, соединённые крытыми переходами, окружённые жилыми и хозяйственными помещениями.

Монастырь был принудительно закрыт советской властью в 1920 году, а в его корпусах разместился Соловецкий лагерь особого назначения.

Но 25 октября 1990 года монастырь был вновь официально возрождён и в Российской Федерации и мирской христианской мировой деятельности.

В 1992 году произошло включение Соловецкого историко-культурного комплекса в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, а в 1995 году — в Государственный свод особо ценных объектов культурного наследия народов Российской Федерации.

Древние поселения

Древнее археологическое наследие острова представлено группой первобытных стоянок, мастерских и местонахождений отходов кварцевой индустрии, датированных V тыс. до н. э. — I тыс. н. э., каменными лабиринтами эпохи раннего железа, сейдами, а также многочисленными валунными сложениями домонастырского и монастырского времени.

Соловецкие лабиринты

Самое большое значение (как археологический памятник) имеют соловецкие лабиринты. Вообще на берегах Белого моря обнаружено около 40 лабиринтов, из них более 30 на Соловецких островах Архангельской области, на Новой Земле, несколько памятников в Мурманской области в устье реки Поной, близ города Кандалакши и посёлка Умбы. Три лабиринта найдено на территории Карелии, один в Чупинском заливе и два на архипелаге Кузова. Имеются также сведения, что каменные лабиринты некогда существовали в устьях рек Кеми и Керети.

Начало исследованиям лабиринтов Севера положил заключённый СЛОНа Н. Н. Виноградов ещё в 1920-х годах. Первое описание соловецких лабиринтов встречается в описании монастыря, составленном архимандритом Досифеем:

На острове Заяцком, близ коего стоял Российский флот, повелено было Государем (Петром I) соорудить деревянную церковь во имя святого апостола Андрея. Также неподалеку от этой церкви выкладен был на земле в два ряда булыжных камней вавилон, или лабиринт, который и поныне виден.

Другие источники утверждают, что Пётр I отношения к постройке лабиринтов не имел.

Точного назначения каменных лабиринтов, которые встречаются повсеместно на Севере (большинство — в Скандинавии), не известно. Однако большинство археологов связывают лабиринты с культом мёртвых. Это подтверждается некоторыми фактами, в том числе и тем, что на большом Заяцком острове археологами под каменными кучами обнаружены пережжённые кости человека и каменные орудия. Мариуш Вильк в книге «Волчий блокнот» утверждает, что саамы верили в переселение душ после смерти на соседние острова — острова архипелага Кузова. По мнению Вилька, лабиринты нужны для того, чтобы душа не могла вернуться из райского загробного мира в мир живых — при таком возвращении душа должна заблудиться в лабиринте и вернуться обратно на Кузова.

Точное время постройки лабиринтов на Соловецких островах пока что неизвестно, однако большинство учёных относят их к I—II вв. до н. э. В наши дни сооружены лабиринты наподобие древних. Эти лабиринты находятся в южной части Большого Соловецкого острова на побережье Белого моря.

Соловецкий Монастырь как тюрьма

Первым заключённым на Соловках (чьё заключение было официально задокументировано) был игумен Артемий, выступавший против церковной знати и церковного землевладения. Игумен был осужден Церковным сбором в 1553 году и сослан в Соловецкий монастырь с предписанием «пребывать ему внутри монастыря с великой крепостью, в келье молчательной».

В одной из башен Соловецкого монастыря были организованы специальные тюремные кельи. Это были маленькие и тёмные помещения с небольшими отверстиями вместо двери, через которые заключённые проникали внутрь. В XIX в. местные жители рассказывали о суровом режиме в этой тюрьме — заключенных морили дымом, замуровывали, пытали. Монастырская тюрьма постоянно расширялась. В 1798 году под тюрьму было приспособлено выстроенное ранее здание, а в 1842 году для заключённых построили специальное трёхэтажное здание и особые казармы для тюремной охраны. В новой тюрьме в полуподземном нижнем этаже были небольшие чуланы, без лавок и окон, куда помещали особо важных преступников.

В 1835 году была проведена жандармская ревизия Соловецкой тюрьмы, ревизия признала, что заключённые Соловецкой тюрьмы несли наказания, значительно превышавшие их вину. В результате проверки несколько из заключённых были освобождены, а некоторые были переведены в обычные монастырские кельи. После ревизии был издан указ, который был призван запретить сажать в монастырские тюрьмы без особого разрешения императора. Последние заключённые Соловецкой монастырской тюрьмы были выведены в 1883 году, но караульные солдаты содержались при ней до 1886 года.

Соловецкий лагерь особого назначения

Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН) — крупнейший исправительно-трудовой лагерь 1920-х годов. Он находился на территории Соловецких островов.

Соловецкий лагерь был организован 2 ноября 1923 года постановлением СНК от 13 октября 1923 года на основе Пертоминского лагеря принудительных работ. Лагерю было передано в пользование всё имущество Соловецкого монастыря. СЛОН был закрыт 16 ноября 1931 года, вновь организован 1 января 1932 года и окончательно закрыт 4 декабря 1933 года. Заключённые, аппарат и имущество Соловецкого лагеря были переданы Беломоро-Балтийскому исправительно-трудовому лагерю.

В Соловецкий лагерь особого назначения изначально ссылались, в основном, политические заключённые. 10 июня 1925 года принимается «Постановление О прекращении содержания в СЛОН политзаключенных». Летом 1925 года политические заключенные были вывезены на материк. В 1926—1927 годах лагерь осуществлял лесозаготовки (на Соловецких островах и в Карелии), торфоразработки, ловлю озёрной и морской рыбы, забой морского зверя, занимался сельским хозяйством, обслуживал кирпичный завод, кожевенное, гончарное, смолокуренное, известковое, салотопенное производства и механический завод, осуществлял погрузочно-разгрузочные работы на Мурманской железной дороге, дорожное строительство. В 1928—1931 годах лагерем осуществлялись лесозаготовки, обслуживался лесозавод в Ковде, лесопильные заводы в Карелии, погрузочные и разделочные работы на Мурманской железной дороге, осуществлялось дорожное строительство. Помимо этого, лагерь занимался рыболовством, сельским хозяйством, производством ширпотреба. Лагерь участвовал в начале строительства Северного участка Беломорско-Балтийского водного пути. В 1932—1933 годах СЛОН был занят, в основном, рыбной промышленностью и производством ширпотреба.

Беломоро-Балтийский лагерь

Беломоро-Балтийский лагерь был организован 16 ноября 1931 года и был закрыт 18 сентября 1941 года. В то время, когда на Соловках располагалось одно из лагерных отделений Белбалтлага (то есть до 1937 года), лагерь обслуживал работу Беломорско-Балтийского комбината ОГПУ-НКВД, а именно осуществлял эксплуатацию Беломорско-Балтийского канала и освоение прилегающей к нему территории, занимался лесозаготовкой, строительством Сегежского лесобумажнохимического комбината (с осени 1935 года), Нижнетуломской ГЭС на реке Туломе.

Соловецкий лагерь особого назначения

В 1937—1939 годах на территории архипелага находился Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН) Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР.

Литература

• Мельник А. Г. Ансамбль Соловецкого монастыря в XV—XVII веках: история, архитектура, оформление храмовых интерьеров. — Ярославль, 2000. — 200 с.
• [www.iepn.ru/data/files/publication/monografii/_prirodnaya_sreda_soloveckogo_arhipelaga_v_uslovbookfi.org.zip Природная среда Соловецкого архипелага в условиях меняющегося климата. Под ред. Ю. Г. Шварцмана, И. Н. Болотова. Екатеринбург: Изд-во УрО РАН, 2007. 184 с.]
• [www.iepn.ru/data/files/publication/shvartsman/shvartsman_2005.pdf Шварцман Ю. Г., Болотов И. Н., 2005. Механизмы формирования экстразональных биоценозов на Соловецких островах] [статья][www.iepn.ru/data/files/publication/shvartsman/shvartsman_2005.pdf .]
• [www.iepn.ru/data/files/publication/monografii/shvartsman2008_neodnor_taezhnogo_bioma.zip Шварцман Ю. Г., Болотов И. Н. Пространственно-временная неоднородность таежного биома в области плейстоценовых материковых оледенений. Екатеринбург: Изд-во УрО РАН, 2008. 263 с.]
• [www.iepn.ru/data/files/publication/shvartsman/bespalaya__2009.pdf Беспалая Ю. В. и др., 2009. Топические комплексы моллюсков в озёрах острова Большой Соловецкий] [статья]
• [www.iepn.ru/data/files/publication/shvartsman/kolosova_2010.pdf Колосова Ю. С., Подболоцкая М. В., 2010. Популяционная динамика шмелей (Hymenoptera: Apidae, Bombus Latr.) на Соловецком архипелаге: итоги 10-летнего мониторинга] [статья]
• [www.iepn.ru/data/files/publication/shvartsman/bolotov__2006.pdf Болотов И. Н., Шутова Е. В., 2006. Закономерности формирования островных фаун булавоусых чешуекрылых (Lepidoptera, Diurna) на северном пределе распространения лесов в области плейстоценовых материковых оледенений (на примере островов Белого моря)] [статья]

Ссылки

• [my-solovki.ru/ Официальный государственный портал Соловецкого архипелага Мои-Соловки.рф]
• [www.solovky.ru/ Соловки — Соловецкий музей-заповедник, официальный сайт]
• [www.solovki.ca/ Соловки-Энциклопедия. Дайджест-журнал о Соловках]
• [www.solovki.museum.ru/solov.asp Вебкамеры на Соловках]
  • [www.solovki.museum.ru/webcam2.asp Соловецкий монастырь]
  • [www.solovki.museum.ru/webcam.asp Спасо-Преображенский собор]
• [www.tvdata.ru/rus/military/arctic_airplane_solovki_airport/ Соловки — красивые и уникальные телевизионные съёмки. Видео с воздуха. Аэродром]
• [www.mycicerone.ru/wiki/Фотографии_Архангельской_области#.D0.A1.D0.BE.D0.BB.D0.BE.D0.B2.D0.BA.D0.B8 Фотографии Соловков]
• [www.iepn.ru/?page=174 Научные статьи по живой природе Соловков]

Отрывок, характеризующий Соловецкие острова

– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]