Соловцов, Сергей Сергеевич

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Соловцов Сергей Сергеевич»)
Перейти к: навигация, поиск
Сергей Сергеевич Соловц́ов
Соловц́ов Сергей Сергеевич
Принадлежность

Российская империя Российская империя
РСФСР  СССР

Награды и премии

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Сергей Сергеевич Соловц́ов (19152009) — советский конструктор протезов, автор 55 изобретений. Заслуженный изобретатель РСФСР, главный конструктор Первого российского протезного завода им. Н. А. Семашко, доктор технических наук, профессор кафедры «Системы пластического деформирования» ГУ «Станкин».





Биография

Родился в Москве 8 июля 1915 года.
Отец — Соловцов Сергей Николаевич (1882—1948) — музыкант-педагог. Был заведующим первой в России государственной общедоступной музыкальной школой со стоимостью занятий 7 рублей в месяц.
Мать — Соловцова Анна Максимовна (1888—1973) из потомственных крестьян-середняков. Домохозяйка.
Жена — Соловцова (Сухотина) Татьяна Ильинична (1919—2003). Окончила 1-й Московских медицинский институт. Врач. Кандидат медицинских наук.

Соловцов Сергей Сергеевич в 1932 году окончил ФЗУ при Московском заводе «Красный пролетарий» и получил квалификацию «слесарь-инструментальщик» 4 разряда и до 1933 года проработал слесарем на этом заводе.
С 1933 по 1938 обучался в Московском станкоинструментальном институте имени Сталина «СТАНКИН» по специальности инженера механика станкостроителя. После окончания института работал три года в специальной бригаде Экспериментального НИИ металлорежущих станков (ЭНИМС). За период работы прошёл школу профессионального конструктора.
С ноября 1941 года по сентябрь 1958 года работал на Московском заводе протезных полуфабрикатов имени Н. А. Семашко.

Об этом заводе стоит рассказать подробней так как это уникальное предприятие имеющее и в нынешние дни огромное значение для страны. Большую роль не только в становлении предприятия, но и в формировании идеологии протезирования и ортопедии в послевоенные годы сыграл Соловцов Сергей Сергеевич.

До 1914 года производство протезов в России не имело промышленных масштабов и находилось в руках мелких и средних кустарных производителей. Начало Первой мировой войны дало большой приток инвалидов с фронтов. В начале 1915 года по инициативе Комитета Великой Княгини Елизаветы Федоровны была организована небольшая мастерская по изготовлению протезов. Эту работу возглавил Владимир Николаевич Розанов — один из лучших хирургов России, впоследствии оперировавший В. И. Ленина после покушения и ставший главным врачом Кремлёвской больницы, учитель основоположника отечественной травматологии и ортопедии Николая Николаевича Приорова, который также принимал участие в создании и развитии протезных мастерских, а впоследствии и самого завода.
По мере развития военных действий потребность в искусственных конечностях росла и во второй половине 1915 года возникла мысль о создании в Москве завода по изготовлению частей для протезов машинным способом. В итоге, в 1916 году по указу Императора Николая II в Москве началось строительство протезного завода. Построенный в 1919 году завод имел медицинскую и производственную части, а его создание являлось определенным прогрессом развития этого направления в России.

Именно этот завод стал для Сергея Сергеевича смыслом жизни. Он пришёл на завод в 1941 году и был принят на должность инженера технического отдела, а уже в 1942 году исполнял обязанности начальника механического цеха. В этот тяжёлый для всей страны период завод был перепрофилирован на выпуск металлических деталей вооружения для подмосковного фронта. Необходимо было в кратчайшие сроки освоить новое производство. Большая нагрузка по производству боеприпасов легла на механический цех который возглавлял Соловцов С. С. Вместе с боеприпасами цех изготавливал мелкие металлические детали для ремонта вооружения и универсальный запал ручной гранаты. Несмотря на тяжелейшую ситуацию на предприятии, завод и возглавляемый Сергеем Сергеевичем цех ни разу не сорвал план поставок так необходимых фронту изделий в этом же году за самоотверженный и квалифицированный труд Соловцова С. С. назначают главным технологом всего предприятия.
После улучшения ситуации на подмосковном фронте по решению Государственного Комитета Обороны заводу поручается возобновить производство протезных полуфабрикатов. Данное решение было связано с резко возросшим потоком инвалидов с ампутированными конечностями из госпиталей в тыл страны. Задача их протезирования превратилась в Государственную гуманитарную проблему, требующую неотложного решения. Десятки, а, в скором времени и сотни тысяч инвалидов с ампутированными конечностями, надо было протезировать и возвращать к трудовой деятельности. Эта проблема по темпам своего развития, по качественным и количественным показателям и по своей важности нарастала быстрыми темпами и требовала немедленного решения. Завод был в стране единственным предприятием, которое имело технические возможности и опыт в этой сфере, но требовалась перестройка всей деятельности предприятия.
С 1942 по 1944 год коллектив предприятия и Соловцов С. С. смогли решить важнейшую задачу перехода предприятия к массовому выпуску так необходимых инвалидам изделий.
В 1944 году на предприятии создаётся конструкторское бюро. К его созданию подталкивала необходимость выпускать более функциональные и более технологичные протезы конечностей способные в кратчайшие сроки реабилитировать инвалидов и возвращать их к трудовой деятельности. На решение этой задачи во главе конструкторского бюро был поставлен Соловцов С. С., который начиная с 3 января 1944 года возглавлял это подразделение в течение 14 лет.
Под его руководством и непосредственным участием были разработаны новейшие изделия того времени. Завод был награждён орденом «Знак Почёта» за большой вклад в реабилитацию инвалидов.
Некоторые изделия разработанные в то время до сих пор пользуются большим спросом у инвалидов, за их надежность и функциональность. На одном из проходивших заседаний Ученого совета ЦНИИПП, его директор Борис Петрович Попов сказал: «Наука в протезировании началась в нашей стране с работ Сергея Сергеевича Соловцова по созданию принципиальной схемы протезирования и внедрения разработанного им (авторское свидетельство № 79279 от 29.10.1948 года) измерительно сборочного аппарата».

В 1958 году перешёл на научно педагогическую работу сначала доцентом а затем профессором Моссстанкина (теперь Московского государственного технологического Университета «СТАНКИН»)

Заслуги

Публикации, Литература

  • Соловцов С. С. Состояние и перспективы развития разделительных процессов обработки металлов давлением. Кузнечно-штамповочное производство, 1981 г.;
  • Соловцов С. С. Безотходная разрезка сортового проката в штампах. М., «Машиностроение», 1985 г.;
  • Соловцов С. С. «Воспоминания о деятельности завода в годы Великой отечественной войны и в послевоенные годы», Москва 2001 г.
  • Соловцов С. С. «Воспоминания о деятельности Московского завода протезных полуфабрикатов», Москва, 2002 г.;

Напишите отзыв о статье "Соловцов, Сергей Сергеевич"

Примечания

  1. Указ Президиума Верховного Совета РСФСР № 1089 от 15 июля 1987 года

Ссылки

  • [www.findpatent.ru/byauthors/839979/ - Зарегистрированные патенты]
  • [www.stankin.ru/stankinovskiy-vestnik/vestnik_2009_03_04.pdf - Некролог напечатанный в газете Московского Государственного университета «Станкин»]


Отрывок, характеризующий Соловцов, Сергей Сергеевич

Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.


В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.