Соловьёв-Седой, Василий Павлович

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Соловьев-Седой»)
Перейти к: навигация, поиск
Василий Соловьёв-Седой

Почтовая марка СССР
Основная информация
Полное имя

Василий Павлович Соловьёв-Седой

Место смерти

Ленинград, РСФСР, СССР

Профессии

композитор

Жанры

песня, оперетта, балет

Награды

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Васи́лий Па́влович Соловьёв-Седо́й (настоящая фамилия — Соловьёв; 19071979) — российский советский композитор. Один из самых значительных композиторов-песенников в России XX века.

Герой Социалистического Труда (1975). Народный артист СССР (1967). Лауреат Ленинской премии (1959) и двух Сталинских премий второй степени (1943, 1947).





Биография

Василий Павлович Соловьёв родился 12 (25) апреля 1907 года в Санкт-Петербурге в семье выходцев из крестьян. Отец, Павел Павлович Соловьёв, служил в должности Главного дворника Невского проспекта. Мать, Анна Фёдоровна, работала горничной у знаменитой певицы А. Д. Вяльцевой, которая подарила ей граммофон и грампластинки со своими песнями. Псевдоним «Седой» произошёл от детского прозвища (из-за очень светлых волос). В раннем детстве получил от отца в подарок балалайку, которую освоил самостоятельно и организовал трио с соседскими детьми (балалайка, гитара и мандолина). Первыми «классическими» музыкальными впечатлениями Соловьёва-Седого стали походы в Мариинский театр, куда его водил виолончелист, живший в их доме. Там мальчик слышал «Сказание о невидимом граде Китеже» Н. А. Римского-Корсакова, которым дирижировал А. Коутс, выступления Ф. И. Шаляпина в операх «Борис Годунов» М. П. Мусоргского и «Севильский цирюльник» Дж. Россини.

В 1923 году Соловьёв-Седой окончил единую трудовую школу. Увидев в петербургском кинотеатре «Слон» пианино для тапёра, стал по слуху подбирать известные мелодии и научился играть: с 1925 озвучивал киносеансы в клубах, работал аккомпаниатором в студии художественной гимнастики (вместе с Е. А. Мравинским), пианистом-импровизатором на Ленинградском радио.

С 1929 по совету А. С. Животова Соловьёв-Седой учился в Ленинградском центральном музыкальном техникуме, где его сокурсником был Н. В. Богословский. В 1931 году весь курс техникума перевели в Ленинградскую консерваторию, которую Соловьёв-Седой окончил в 1936 году по классу композиции у П. Б. Рязанова. В годы учёбы работал композитором в Кукольном и Антирелигиозном театрах Ленинграда.

Хотя молодой композитор писал в разных (в том числе академических) жанрах, во второй половине 1930-х годов определилось основное — лирико-песенное — направление его творческой деятельности (всего написал свыше 400 песен). В 1936 году на ленинградском конкурсе массовых песен первой премии были удостоены его песни «Парад» (слова А. И. Гитовича) и «Песня о Ленинграде» (слова Е. И. Рывиной). В 1938 году начал писать музыку для кино (в общей сложности озвучил более 40 фильмов). В 1940 году в Ленинграде и в 1941 году в Москве состоялись премьеры балета Соловьёва-Седого «Тарас Бульба» (2-я редакция — 1955 г.).

В годы Великой Отечественной войны жил в Чкалове (ныне Оренбург), где в 1941 году организовал и возглавил театральную фронтовую бригаду «Ястребок», с которой был направлен на Калининский фронт, в район Ржева. В эвакуации познакомился с поэтом А. И. Фатьяновым, ставшим его постоянным творческим партнёром. Война дала мощный драматический импульс творчеству Соловьёва-Седого. В период 1941—1945 гг. он написал около 70 песен, стяжавших ему всенародную любовь; среди них «Вечер на рейде» (стихи А. Д. Чуркина), «На солнечной поляночке» («Тальяночка»), «Соловьи», «Давно мы дома не были» (все три — на стихи А. И. Фатьянова), «О чём ты тоскуешь, товарищ моряк?» (стихи В. И. Лебедева-Кумача), «Не тревожь ты себя, не тревожь», «Услышь меня, хорошая» (обе — на стихи М. В. Исаковского), «Матросские ночи» (стихи С. Б. Фогельсона). В 1945 появились песни к комедийному фильму «Небесный тихоход» — «Потому что мы пилоты» (стихи А. И. Фатьянова) и «Пора в путь-дорогу» (стихи С. Б. Фогельсона); в том же году в Куйбышеве состоялась премьера его оперетты «Верный друг».

В 1948—1974 гг. Соловьёв-Седой занимал крупные административные должности в Союзе композиторов: в 1948—1964 гг. председатель правления Ленинградского отделения СК РСФСР, в 1957—1974 секретарь СК СССР.

Послевоенное время (до начала 1960-х гг.) — годы творческого расцвета Соловьёва-Седого. Песня «На лодке» из музыки к кинофильму «Первая перчатка» (1946, на стихи В. И. Лебедева-Кумача) — одна из его самых проникновенных лирических песен. Песня «В путь» из фильма «Максим Перепелица» (1955, стихи М. А. Дудина) стала самой популярной строевой в Советской Армии. В 1947 году композитор написал песенный цикл на стихи А. И. Фатьянова «Сказ о солдате», песня из которого «Где же вы теперь, друзья-однополчане?» стала любимой у советских ветеранов. Песня на стихи М. Л. Матусовского из документального фильма «В дни спартакиады» (1956, режиссёры И. В. Венжер и В. Н. Бойков) «Подмосковные вечера» стала музыкальным символом СССР во всём мире; её инципит с 1964 г. и поныне — позывные государственной радиостанции «Маяк». К VI Международному фестивалю молодёжи и студентов в Москве (1957) Соловьёв-Седой написал песню «Если бы парни всей земли» (стихи Е. А. Долматовского). Последний шедевр композитора — «Вечерняя песня» (1963, на стихи А. Д. Чуркина; известна по начальным словам как «Город над вольной Невой…»), которая стала неофициальным гимном Ленинграда.

Среди других сочинений Соловьёва-Седого балет «В порт вошла „Россия“» (1964), оперетты «Самое заветное» (Московский театр оперетты, 1951), «Олимпийские звёзды» (Ленинградский театр музыкальной комедии, 1962), «Восемнадцать лет» (1967, там же), «У родного причала» (1970, Одесский театр музыкальной комедии), «Жил-был Шельменко» (1978, Тернопольский театр музыкальной комедии).

В. П. Соловьёв-Седой умер 2 декабря 1979 года. Похоронен в Санкт-Петербурге на Литераторских мостках Волковского кладбища.

Творчество и признание

Истоки музыкального стиля Соловьёва-Седого, с одной стороны, в народных песнях Псковщины, с другой стороны, в городской песне и в городском романсе начала XX века. Ясный и чёткий контур мелодии («напевание», свойственное некоторым песням Соловьёва-Седого, типологически родственно американскому «крунингу», но в отличие от него имеет выраженно русскую интонацию), безыскусный ритм (как в случае с «Подмосковными вечерами», где Соловьёв-Седой проигнорировал «народный» пятисложник Матусовского, «выровнял» его в распеве) и диатоническая гармония с редкими вкраплениями альтерированных аккордов («На лодке», тт.14 и 30; «Услышь меня, хорошая», т.7) и модализмов («Тропки-дорожки» на стихи Фатьянова, тт.11-12) обеспечили общедоступную рецепцию его музыки. Прижизненные тиражи грампластинок Соловьёва-Седого составили 2,5 млн экземпляров. Песни Соловьёва-Седого исполняли ведущие артисты советской эстрады: М. Н. Бернес, В. А. Бунчиков (первый исполнитель песни «Вечер на рейде»[1]), Г. П. Виноградов, В. С. Володин (первый исполнитель песен «Закаляйся» и «Во всём нужна сноровка» из фильма «Первая перчатка»), В. А. Нечаев, Г. К. Отс (в том числе в переводе на эстонский язык), Э. С. Пьеха, В. К. Трошин (первый исполнитель песни «Подмосковные вечера»), Л. О. Утёсов, Э. А. Хиль, К. И. Шульженко и другие.

Награды и премии

Память

Адреса в Санкт-Петербурге — Петрограде — Ленинграде

  • 25.04.1907 — 1929 — доходный дом — Невский проспект, 139;
  • 1929 — осень 1935 года — доходный дом графини Салтыковой — улица Жуковского, 20, кв. 7;
  • осень 1935—1941 — доходный дом — проспект 25-го Октября, 139, кв. 49;
  • 1944—1950 — доходный дом — проспект 25-го Октября, 160, кв. 2;
  • 1950 — 02.12.1979 года — доходный дом — набережная реки Фонтанки, 131, кв. 8.
  • дача в посёлке Комарово (Санкт-Петербург) на Большом проспекте.

Фильмография

Интересные факты

  • Василий Павлович иногда шутейно подписывался именно нотными знаками: «Фа-си-ля Си-до» (Василий Седой)[4].

Напишите отзыв о статье "Соловьёв-Седой, Василий Павлович"

Примечания

  1. В дуэте с М. В. Михайловым.
  2. [notopedia.ru/people/view/vasiliy_soloviov_sedoy Соловьев-Седой, Василий Павлович — биография]
  3. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_219.php Театральная Энциклопедия]
  4. [www.nvspb.ru/stories/solovmzevueh_mnogo_sedoj__odin/ СОЛОВЬЕВЫХ МНОГО, СЕДОЙ — ОДИН!]

Ссылки

  • [www.sovmusic.ru/person.php?idperson=14 Аудиозаписи песен (подборка)]
  • [www.notarhiv.ru/ruskomp/soloviev-sedoi/spisok.html Ноты песен (подборка)]
  • [www.krugozor-kolobok.ru/82/04/Kz820407.wma Аудиозапись голоса Соловьёва-Седого]
  • Никита Богословский [www.krugozor-kolobok.ru/82/04/82-04-03cov.html «Мой милый старший друг». Журнал «Кругозор» (№ 4, 1982)]

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10735 Соловьёв-Седой, Василий Павлович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Соловьёв-Седой, Василий Павлович



Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.


Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.