Соловьёвская переправа
Соловьёвская переправа (или: Соловьёва переправа) — одна из пяти переправ на реке Днепр, через которые поддерживали коммуникации с тылом, а затем выходили из окружения 16-я и 20-я армии во время Смоленского сражения (1941). Переправа находится в деревне Соловьёво Кардымовского района Смоленской области недалеко от Старой Смоленской дороги.
История
Соловьева переправа известна с XV века как Соловьев перевоз, через который переправлялись войска литовцев, в XVII веке через этот перевоз переправлялись поляки.
Во время Отечественной войны 1812 года после Смоленского сражения через переправу переправлялась отступающая российская армия.[1]
События июля-августа 1941 года
С середины июля 1941 года переправа была единственным местом, через которое велось материально-техническое обеспечение войск Западного фронта в районе Смоленска, из-за высадки 17 июля немецкого десанта в городе Ярцево. Здесь шли бои за владение переправой. Авиация Германии беспрерывно господствовала в воздухе. Постоянно наносились бомбовые удары по переправе.
Оборону переправы осуществлял специальный сводный отряд полковника Лизюкова А. И. Целью отряда также было: обеспечение подвоза всего необходимого сражающимся под Смоленском и, при необходимости, обеспечение путей их отхода, переправа раненых и больных. Сама переправа представляла собой наведённые сапёрами понтонные мосты, имелся недостроенный мост на Старой Смоленской дороге. У Днепра было скопление техники, людей — все стремились быстрее переправиться через реку.
Единственным местом, где нет немцев, была понтонная переправа через Днепр в районе деревни Соловьево. Вот на эту переправу устремились все. Это уже не было организованным отходом, это было бегство. Вперед, т.е. назад, рвались, обгоняя друг друга, машины, повозки, верховые, пешие. Среди машин и повозок много санитарных, с ранеными. Подгоняемые страхом, уже никто не уступал им дорогу, все рвались к переправе. Когда мы подъехали на своей повозке к переправе, то увидели море людей и всевозможного транспорта. Самой переправы не было видно, к ней не подступиться. Образовалась пробка, пропустить которую "ниточка" понтонного моста была не в состоянии. Немецкие самолеты безнаказанно бомбили и обстреливали скопище возле переправы. Это был кошмар. Вой сирен, взрывы бомб, крики раненых и людей, обезумевших от страха. Люди бегут, раненые ползут, таща за собой окровавленные лоскуты одежды, длинные полосы бинтов с соскочивших повязок. Я не полез в гущу толпы к переправе и к моменту налета авиации был на краю скопления. С налетом авиации я упал в небольшое углубление, напоминающее отлогий окоп, и там увидел знакомого врача, Фишера, он был старшим нашей группы на сборах в Иркутске. Встреча не принесла нам радости, каждый из нас высматривал, куда бы отползти подальше от этой жуткой картины, безнаказанного избиения людей. ([www.iremember.ru/mediki/feoktistov-boris-ivanovich/stranitsa-11.html Из воспоминаний Б.Феоктистова])
Бомбили там без конца - столько людей погибло. Как начинается бомбежка, это что-то страшное, земля под нами, как живая. И думается, закрыла бы глаза и убежала. Стоны раненых, крики обезумевших беженцев… Немцы специально включали какие-то сирены – такой гул, прямо симфония смерти, иначе не назовешь. ([gazeta.tver.ru/articles.php?id=2826 Из воспоминаний Е.Силипецкой])
Ежедневно шли наземные бои за переправу, и немцам, ценой больших потерьК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3956 дней] 27 июля удалось её захватить. Однако вскоре солдаты «группы генерала Рокоссовского» отбили переправу обратно. К. К. Рокоссовский писал о А. И. Лизюкове:[2]
В начале августа 1941 года 16-я и 20-я армии получили приказ прекратить оборону Смоленска и отойти на восточный берег Днепра. 3 августа началась эта трудная переправа. Понтоны, по которым проходили люди и техника, постоянно обстреливалась артиллерией и авиацией, и к середине дня все мосты были уничтожены. Их восстановили только на следующий день под покровом тумана, 4 августа. Перебравшись на восточный берег армии Лукина М. Ф. и Курочкина П. А. заняли оборону и удерживали позиции до октября.
Значение этой переправы подчёркивает начальник штаба 4-й армии генерал Гюнтер Блюментритт в своих воспоминаниях «Роковые решения» (Москва, 1958):[3]
…Самым значительным из них было сражение в районе Смоленска, где была окружена большая группировка русских. Две полевые армии… удерживали три стороны котла, в то время как наши танки блокировали выход из него близ Ярцева. И снова эта операция не увенчалась успехом. Ночью русские войска вырвались из кольца окружения и ушли на восток….
В боях войскам помогала экспериментальная артиллерийская батарея из семи «Катюш» под командованием капитана И. А. Флёрова.
По разным данным на Соловьёвской переправе погибло от 50 000 до 100 000 советских солдат и офицеров.
Память
В июле 2010 года переправа стала местом проведения международного туристского фестиваля «Соловьёва переправа». Он включал фестиваль патриотической песни «У Соловьёвой переправы». После выступлений конкурсантов прошла акция «Свеча» в память о воинах, погибших за Отечество во все времена. В память о павших на воду Днепра спустили десятки свечей. Местные власти рассчитывают сделать этот фестиваль традиционным.[4]
Напишите отзыв о статье "Соловьёвская переправа"
Примечания
- ↑ [admin-smolensk.ru/~smolensk/index.php?action=town&item=sol Соловьёва переправа)]
- ↑ Рокоссовский К. К. [militera.lib.ru/memo/russian/rokossovsky/ Солдатский долг]. — 5-е издание. — Москва: Воениздат, 1988. — 367 с. — (Военные мемуары). — 250 000 экз. — ISBN 5-203-00489-7.
- ↑ Жилин, 2008, с. 107.
- ↑ [www.smolgazeta.ru/public/4341-soloveva-pereprava-mesto-prityazheniya.html Соловьева переправа - место притяжения]
Литература
- Рокоссовский К. К. [militera.lib.ru/memo/russian/rokossovsky/ Солдатский долг]. — 5-е издание. — Москва: Воениздат, 1988. — 367 с. — (Военные мемуары). — 250 000 экз. — ISBN 5-203-00489-7.
- Жилин В. А. Герои-танкисты 1941-1942 гг. — М.: Эксмо, Яуза, 2008. — 576 с. — (Герой Советского Союза). — 5000 экз. — ISBN 978-5-699-29153-3.
Ссылки
- [admin-smolensk.ru/~websprav/history/raion/index.htm Энциклопедия Смоленской области.] «Соловьёва переправа».
- [www.informprostranstvo.ru/N02_2009/sorokovie.html Юрий Александров.Соловьёвская переправа]
Отрывок, характеризующий Соловьёвская переправа
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.