Соловьёв, Анатолий Яковлевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Анатолий Яковлевич Соловьёв
Страна:

СССР СССРРоссия Россия

Специальность:

командир экипажа

Экспедиции:

Союз ТМ-5
Союз ТМ-9
Союз ТМ-15
Атлантис STS-71
Союз ТМ-26

Время в космосе:

651 сут 0 ч 3 мин

Дата рождения:

16 января 1948(1948-01-16) (76 лет)

Место рождения:

Рига, Латвийская ССР, СССР

Награды:

Иностранных государств:

Анато́лий Я́ковлевич Соловьёв (родился 16 января 1948 в Риге) — советский и российский космонавт, лётчик-космонавт СССР. 208-й космонавт мира и 65-й космонавт СССР. Рекордсмен по количеству выходов в открытый космос (16) и суммарной продолжительности работы в открытом космосе (82 часа 21 минута).





Биография

Девятилетнее образование получил в средней школе № 33 г. Риги в 1964 году, а диплом о среднем образовании — после окончания 11-го класса вечерней школы в 1966 году, одновременно работая рабочим на Рижском заводе стройматериалов и слесарем на камвольном производственном объединении.

В августе 1967 года Анатолий Соловьёв стал студентом физико-математического факультета Латвийского государственного университета. Именно здесь он познакомился с Наталией Катышевцевой, которая через семь лет стала его женой. Не окончив первый курс, Анатолий оставил институт для подготовки к поступлению в авиационное училище. Чтобы быть ближе к любимой авиации, Соловьёв стал работать слесарем в Латвийском объединённом авиаотряде.

В августе 1968 года Соловьёв стал курсантом Черниговского высшего военного авиационного училища лётчиков имени Ленинского комсомола. За время учёбы освоил самолёты Л-29, УТИ МиГ-15, МиГ-21 и имел налёт 180 часов. В июле 1971 года вступил в КПСС. В октябре 1972 года окончил училище, получив звание «лейтенант» и диплом военного лётчика-инженера.

С ноября 1972 года служил старшим лётчиком разведывательного авиаполка на Дальнем Востоке. 27 сентября 1974 года ему присвоена квалификация «Военный лётчик 2-го класса», а в ноябре того же года он стал командиром звена. Выполнил множество сложнейших разведывательных полётов на самолёте МиГ-21Р и уже через год, 29 сентября 1975 года, ему была присвоена квалификация «Военный лётчик 1-го класса».

Космическая деятельность

В начале 1976 года ему, как одному из лучших лётчиков части, предложили поступить в отряд космонавтов. Уже в мае он прошёл медицинскую комиссию и был допущен к спецподготовке.

23 августа 1976 года приказом Главкома ВВС № 686 Анатолий Соловьёв вместе с другими восемью лётчиками был зачислен слушателем-космонавтом в отряд космонавтов ЦПК имени Ю. А. Гагарина (6-й набор в отряд космонавтов ЦПК). Группа была набрана с целью подготовки пилотов по программе «Буран». Подготовка группы отличалась от обычной тем, что лётчики должны были в кратчайшие сроки получить квалификацию испытателей.

С августа 1976 по январь 1979 год Анатолий Соловьёв находился на общекосмической подготовке. В соответствии с программой, с января по июнь 1977 года он прошёл курс обучения в 267-м Центре испытания авиационной техники и подготовки лётчиков-испытателей в районе города Ахтубинска. Там он освоил самолёты МиГ-17, Ту-134М, Як-40, МиГ-21У, МиГ-21ВС, МиГ-21МД, МиГ-21бис. 29 июня 1977 года ему присвоена квалификация «Лётчик-испытатель 3 класса». В августе того же года Анатолий Соловьев прошёл специальную парашютную (35 прыжков) и водолазную подготовку, после чего ему была присвоена квалификация «Офицер-водолаз».

В 1978 году Анатолий Соловьёв завершил общекосмическую подготовку и в январе 1979 года был назначен космонавтом-испытателем в группу авиационно-космических средств ОК ЦПК. Во время подготовки в группе по программе «Буран» Соловьёв продолжил испытательную работу, и 22 июня 1981 года ему была присвоена квалификация «Лётчик-испытатель 2-го класса».

В январе 1982 года его перевели в группу международных космических программ. В 19831985 гг. А. Соловьёв готовился к полету в качестве командира резервного экипажа по программе основной экспедиции на станцию «Салют-7» вместе с А. Серебровым и Н. Москаленко.

В 19851986 годы он проходил подготовку в качестве командира резервного экипажа КК «Союз Т-15» вместе с В. Савиных.

С сентября 1986 по июль 1987 года он готовился уже в качестве командира второго экипажа КК «Союз ТМ-З» вместе с В. Савиных и М. Хабибом (Сирия). 22 июля 1987 г. он был дублёром А. Викторенко.

За участие в подготовке дублирующего советско-сирийского экипажа А. Соловьёву присвоили почётное звание кавалера ордена «Воинская слава» Сирийской Арабской Республики. Он также был награждён сирийским орденом Дружбы и Сотрудничества.

С ноября 1987 по май 1988 года он готовился уже в качестве командира первого экипажа КК «Союз ТМ-5» вместе с В. Савиных и А. Александровым (Болгария).

Первый космический полёт Анатолий Соловьёв совершил на корабле «Союз ТМ-5» и ОК «Мир» с 7 по 17 июня 1988 года вместе с В. Савиных и А. Александровым (Болгария) в качестве командира экипажа. Длительность полёта: 9 суток 20 часов 9 минут 19 секунд. Позывной «Родник-1».

Таким образом, Анатолий Соловьёв стартовал в космос после 12 лет напряжённейшей подготовки. После полёта командиру экипажа было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением медали Золотая Звезда и ордена Ленина, а также присвоено почётное звание «лётчик-космонавт СССР» и квалификация «Космонавт 3-го класса».

Анатолию Соловьёву было также присвоено звание Героя Народной Республики Болгария и вручены Золотая Звезда и орден Г. Димитрова. Воинское звание «полковник» он также получил после своего первого полёта — 18 июня 1988 года.

С декабря 1988 по апрель 1989 года Анатолий Соловьёв проходил подготовку в качестве командира второго экипажа по программе 5-й основной экспедиции на ОК «Мир» сначала вместе с А. Баландиным, а с февраля 1989 — вместе с А. Серебровым. После переноса запуска на сентябрь вновь продолжил подготовку с А. Баландиным. С сентября 1989 года А. Соловьев был дублёром командира КК «Союз ТМ-8» А. Викторенко.

В сентябре 1989 года Анатолий Соловьёв начал новую подготовку к полёту на ОК «Мир» в качестве командира первого экипажа по программе ЭО-6 вместе с А. Баландиным.

В апреле 1990 года Анатолий Соловьёв был назначен командиром второй группы космонавтов, одновременно оставаясь космонавтом-испытателем ОК ЦПК. Эту должность Соловьёв занимает до сих пор.

Второй космический полёт Анатолий Соловьёв совершил с 11 февраля по 9 августа 1990 года на корабле «Союз ТМ-9» и ОК «Мир» по программе ЭО-6 вместе с А. Баландиным. За время полёта выполнил два выхода в открытый космос общей продолжительностью 10 часов 47 минут. Оба выхода были внеплановыми. Первый был необходим для ремонта экранно-вакуумной теплоизоляции «Союза ТМ-9», повреждённой при перестыковке корабля с кормового на носовой стыковочный узел. Второй — для закрытия выходного люка на «Кванте-2», повреждённого во время предыдущего выхода. Длительность полёта: 179 суток 1 час 17 минут 57 секунд.

31 августа 1990 года ему присвоена квалификация «Космонавт 2-го класса».

В 1990—1991 годах проходил подготовку в группе в качестве командира условного экипажа для полёта на станцию «Мир» вместе с А. Зайцевым.

11 января 1991 года А. Соловьёв назначен на должность инструктора-космонавта-испытателя, оставаясь командиром 2-й группы.

С 19 мая по июнь 1991 года Анатолий проходил подготовку в качестве командира резервного экипажа ЭО-10 вместе с А. Зайцевым, но в связи с решением о совмещении австрийского и казахского полётов экипаж был расформирован.

С 9 октября 1991 по 25 февраля 1992 года готовился для полёта на ОК «Мир» по программе ЭО-11 в качестве командира второго экипажа ЭО-11 и КК «Союз ТМ-14» вместе с С. Авдеевым и Р. Эвальдом (ФРГ).

С 5 апреля по 7 июля 1992 года он готовился по программе ЭО-12 в качестве командира первого экипажа КК «Союз ТМ-15» вновь вместе с С. Авдеевым, а также с М. Тонини (Франция).

Свой третий космический полёт Анатолий Соловьёв совершил с 27 июля 1992 по 1 февраля 1993 года на КК «Союз ТМ-15» и ОК «Мир» в качестве командира ЭО-12 вместе с С. Авдеевым и М. Тонини (Франция). Работал на станции с А. Викторенко и А. Калери, Г. Манаковым и А. Полещуком.

За время полёта совершил 4 выхода в открытый космос общей продолжительностью 18 часов 21 минут, во время которых на ферме «Софора» смонтировал выносную двигательную установку. Длительность полёта: 188 суток 21 час 41 минута 15 секунд.

31 марта 1993 года А. Соловьёву присвоена квалификация «Космонавт 1-го класса». 1 апреля 1994 года решением МВК под председательством Ю. Коптева Анатолий Соловьёв утверждён командиром первого экипажа ЭО-19 и второго экипажа ЭО-18.

С мая 1994 по февраль 1995 года А. Соловьёв прошёл непосредственную подготовку к полёту по программе ЭО-18 в качестве командира второго экипажа вместе с Н. Будариным, а с 1 ноября 1994 года к ним присоединилась Б. Данбар (США).

14 марта 1995 года А. Соловьёв был дублёром командира КК «Союз ТМ-21» В. Дежурова.

27 марта А. Соловьёв вместе с Н. Будариным продолжил подготовку к полёту по программе ЭО-19, которая завершилась 12 мая. А с 15 мая по 27 июня А. Соловьёв проходил подготовку в Космическом центре имени Л. Б. Джонсона в составе экипажа «Атлантиса» (полёту STS-71), на котором он должен стартовать.

Свой четвёртый космический полет Анатолий Соловьёв начал на МТКК «Атлантис», стартовавшем 27 июня 1995 года с космодрома им. Кеннеди по программе STS-71. Кроме бортинженера ЭО-19 Николая Бударина на борту шаттла стартовали астронавты NASA Х. Гибсон, Ч. Прекурт, Е. Бейкер, Г. Харбо и Б. Данбар. Через два дня шаттл пристыковался к «Миру». А. Соловьёв принял смену у Владимира Дежурова и Геннадия Стрекалова (ЭО-18). Полёт на «Мире» был по современным меркам недолгим — немногим более двух месяцев. За это время А. Соловьёв выполнил 3 выхода в открытый космос общей продолжительностью 14 ч 32 мин. Сдав смену Юрию Гидзенко и Сергею Авдееву, А. Соловьев с Н. Будариным на корабле «Союз ТМ-21» 11 сентября возвратились на Землю. Длительность полёта составила 75 суток 12 часов 20 минут 21 секунду.

После полёта налёт Анатолия Соловьева составил 453 суток 7 часов 28 минут 52 секунды, и он перешёл на 5-е место в мире по суммарной длительности полётов.

С мая по август 1996 года он был первым от ЦПК координатором подготовки в NASA российских космонавтов. Это ответственное назначение было сделано с целью наилучшей адаптации А. Соловьёва для работы с американцами. Его предполагалось назначить командиром первого экипажа на МКС. «Поработав» в NASA, Анатолий Соловьёв понял, что он, один из наиболее опытных российских космонавтов, космический налёт которого в несколько раз превосходит налёт любого американского астронавта, попадает в подчинение Уильяму Шеперду, объявленному NASA командиром экспедиции. Роль Соловьёва сводилась к доставке экипажа на МКС и управлению кораблём при возвращении на Землю. Такое положение А. Соловьева не устроило, и он отказался быть членом экипажа МКС. В сентябре на его место был назначен менее опытный Юрий Гидзенко, а Соловьёв начал подготовку в качестве командира только что сформированного экипажа 24-й экспедиции и французской программы «Пегас» вместе с Павлом Виноградовым и Леопольдом Эйартцем. В связи с аварийным состоянием станции и невозможностью выполнения французской научной программы космонавт-исследователь был выведен из экипажа на заключительном этапе подготовки.

С 5 августа 1997 по 19 февраля 1998 года совершил свой пятый космический полёт в качестве командира ОК «Мир» вместе с Павлом Владимировичем Виноградовым. Во время полёта совершил семь выходов в открытый космос общей продолжительностью 35 часов 8 минут. Продолжительность полёта составила 197 суток 17 часов 34 минуты 36 секунд.

Суммарный налёт Анатолия Соловьёва в космосе за 5 полётов составил 651 сутки 0 часов 3 минуты 28 секунд. Он совершил 16 выходов в открытый космос общей продолжительностью 78 часов 48 минут. Это является мировым рекордом.

За время лётной работы он освоил 14 типов самолётов, имеет налёт более 1500 часов. Инструктор парашютно-десантной подготовки, выполнил более 140 прыжков с парашютом.

Космические рекорды

Рекорды по количеству выходов в открытый космос и суммарному пребыванию в открытом космосе[1]:

Корабль № п/п Дата выхода Время (часов) Время (минут)
Союз ТМ-9 1 17.07.1990 7 ч 16 м 436
2 26.07.1990 3 ч 31 м 211
Союз ТМ-15 3 03.09.1992 3 ч 56 м 236
4 07.09.1992 5 ч 08 м 308
5 11.09.1992 5 ч 44 м 344
6 15.09.1992 3 ч 33 м 213
Союз ТМ-21 7 14.07.1995 5 ч 34 м 334
8 19.07.1995 3 ч 08 м 188
9 21.07.1995 5 ч 50 м 350
Союз ТМ-26 10 22.08.1997 3 ч 16 м 196
11 06.09.1997 6 ч 00 м 360
12 20.10.1997 6 ч 38 м 398
13 03.11.1997 6 ч 04 м 364
14 06.11.1997 6 ч 12 м 372
15 08.01.1998 3 ч 06 м 186
16 14.01.1998 3 ч 52 м 232
Итого: 16 78 ч 48 м 4728

Семья

Женат на Наталье Васильевне Соловьёвой (Катышевцевой). В их семье двое сыновей — Геннадий (1975) и Илья (1980).

Награды

Награды общественных организаций:

  • орден «За усердие во благо Отечества» (Фонд «Во благо Отечества», декабрь 2005).

См. также

Напишите отзыв о статье "Соловьёв, Анатолий Яковлевич"

Примечания

  1. [astronaut.ru/as_rusia/vvs/text/soloviev.htm?reload_coolmenus Космическая энциклопедия. Анатолий Яковлевич Соловьёв]
  2. Указ Президента Российской Федерации № 372 от 10 апреля 1998.
  3. Указ Президента РФ от 5 октября 1995 г. № 1017.
  4. Указ Президента РФ от 5 февраля 1993 г. № 183.
  5. Указ Президента СССР от 11 августа 1990 г. № 550.
  6. ;[news.kremlin.ru/media/events/files/41d36902b3a8cbf794c5.pdf Указ Президента Российской Федерации от 12 апреля 2011 года № 436 «О награждении медалью „За заслуги в освоении космоса“»].
  7. [bestpravo.com/rossijskoje/di-dokumenty/l5b.htm Постановление Правительства РФ от 17.03.1999 N 306 «О присуждении премий Правительства Российской Федерации 1998 года в области науки и техники»].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2295 Соловьёв, Анатолий Яковлевич]. Сайт «Герои Страны».

  • [tvroscosmos.ru/frm/encyclopaedia/kosmonavt/65.php Космонавт Анатолий Соловьёв]. Видеоэнциклопедия «Космонавты». Телестудия Роскосмоса
  • [www.mk.ru/science/2015/04/10/kosmonavt-anatoliy-solovev-kosmos-slishkom-agressiven-dlya-chelovecheskogo-organizma.html Анатолий Соловьев (интервью): «Еще чуть-чуть — и на Луне мы были бы первыми»].

Отрывок, характеризующий Соловьёв, Анатолий Яковлевич

Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.
И теперь Долохов, вот он сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким то молодечеством отвечая на мое раскаянье!»
Пьер был один из тех людей, которые, несмотря на свою внешнюю, так называемую слабость характера, не ищут поверенного для своего горя. Он переработывал один в себе свое горе.
«Она во всем, во всем она одна виновата, – говорил он сам себе; – но что ж из этого? Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал этот: „Je vous aime“, [Я вас люблю?] который был ложь и еще хуже чем ложь, говорил он сам себе. Я виноват и должен нести… Что? Позор имени, несчастие жизни? Э, всё вздор, – подумал он, – и позор имени, и честь, всё условно, всё независимо от меня.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (пришло Пьеру в голову), и они были правы с своей точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученической смертью и причисляли его к лику святых. Потом Робеспьера казнили за то, что он был деспот. Кто прав, кто виноват? Никто. А жив и живи: завтра умрешь, как мог я умереть час тому назад. И стоит ли того мучиться, когда жить остается одну секунду в сравнении с вечностью? – Но в ту минуту, как он считал себя успокоенным такого рода рассуждениями, ему вдруг представлялась она и в те минуты, когда он сильнее всего выказывал ей свою неискреннюю любовь, и он чувствовал прилив крови к сердцу, и должен был опять вставать, двигаться, и ломать, и рвать попадающиеся ему под руки вещи. «Зачем я сказал ей: „Je vous aime?“ все повторял он сам себе. И повторив 10 й раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово: mais que diable allait il faire dans cette galere? [но за каким чортом понесло его на эту галеру?] и он засмеялся сам над собою.
Ночью он позвал камердинера и велел укладываться, чтоб ехать в Петербург. Он не мог оставаться с ней под одной кровлей. Он не мог представить себе, как бы он стал теперь говорить с ней. Он решил, что завтра он уедет и оставит ей письмо, в котором объявит ей свое намерение навсегда разлучиться с нею.
Утром, когда камердинер, внося кофе, вошел в кабинет, Пьер лежал на отоманке и с раскрытой книгой в руке спал.
Он очнулся и долго испуганно оглядывался не в силах понять, где он находится.
– Графиня приказала спросить, дома ли ваше сиятельство? – спросил камердинер.
Но не успел еще Пьер решиться на ответ, который он сделает, как сама графиня в белом, атласном халате, шитом серебром, и в простых волосах (две огромные косы en diademe [в виде диадемы] огибали два раза ее прелестную голову) вошла в комнату спокойно и величественно; только на мраморном несколько выпуклом лбе ее была морщинка гнева. Она с своим всёвыдерживающим спокойствием не стала говорить при камердинере. Она знала о дуэли и пришла говорить о ней. Она дождалась, пока камердинер уставил кофей и вышел. Пьер робко чрез очки посмотрел на нее, и, как заяц, окруженный собаками, прижимая уши, продолжает лежать в виду своих врагов, так и он попробовал продолжать читать: но чувствовал, что это бессмысленно и невозможно и опять робко взглянул на нее. Она не села, и с презрительной улыбкой смотрела на него, ожидая пока выйдет камердинер.
– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.