Соловьёв, Владимир Александрович (генерал-майор)

Владимир Александрович Соловьёв
Дата рождения	1903(1903)
Место рождения	Санкт-Петербург
Дата смерти	8 октября 1955(1955-10-08)
Место смерти	Гродно
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота НКВД
Годы службы	1919 — 1922 годы 1924 — 1949 годы
Звание
Командовал	88-я стрелковая дивизия 31-й стрелковый корпус 103-я стрелковая дивизия
Сражения/войны	Гражданская война в России Советско-финская война Великая Отечественная война Советско-японская война
Награды и премии

Владимир Александрович Соловьёв (1903 год, Санкт-Петербург — 8 октября 1955 года, Гродно) — советский военный деятель, Генерал-майор (1942 год).

Начальная биография

Владимир Александрович Соловьёв родился в 1903 году в Санкт-Петербурге.

Военная служба

Гражданская война

В августе 1919 года был призван в ряды РККА, после чего был направлен на службу красноармейцем в заградительный отряд, дислоцированный в Куйбышеве, а затем в отдельный кавалерийский эскадрон Кировоградского ЧК, принимавшего участие в ходе подавления бандитизма в Кировоградской области.

Межвоенное время

После окончания войны из-за ранения Соловьёву в 1922 году был предоставлен долгострочный отпуск, после возвращения из которого в сентябре 1924 года был направлен на учёбу на кавалерийское отделение Объединённой школы имени ВЦИК, после окончания которого в 1927 году был назначен на должность командира кавалерийского взвода 41-го Нахичеванского пограничного отряда войск ОГПУ, в марте 1930 года — на должность помощника коменданта пограничной части 39-го Ленинаканского отряда войск ОГПУ, в июне 1932 года — на должность помощника командира 58-го отдельного кавалерийского дивизиона войск ОГПУ, в сентябре — на должность командира батальона, а вскоре — на должность начальника штаба 20-го Кировобадского кавалерийского полка НКВД (Закавказский военный округ).

В мае 1935 года Соловьёв был направлен на учёбу в Высшую пограничную школу НКВД, после окончания которой в 1937 году был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, после окончания которой в марте 1939 года был назначен на должность начальника штаба Главного управления НКВД СССР по охране особо важных предприятий промышленности, затем — на должность начальника штаба 52-й стрелковой дивизии (Ленинградский военный округ), после чего принимал участие в ходе советско-финской войны.

Великая Отечественная война

С началом войны Соловьёв находился на прежней должности на Северном фронте. В июле 1941 года в ходе боевых действий на мурманском направлении был ранен и контужен и после излечения в августе того же года был назначен на должность командира 88-й стрелковой дивизии, оборонявшейся в районе станции Лоухи (станция) (Республика Карелия), преобразованной в марте 1942 года в 23-ю гвардейскую и тогда же перешедшей в наступление в составе 26-й армии на кестеньгском направлении, отбросив противника на 40 км. Командуя дивизией, Соловьёв в сентябре 1941 и в 1942 году был ранен.

В августе 1942 года генерал-майор Соловьёв был назначен на должность заместителя командующего 26-й армией (Карельский фронт), затем — на должность начальника штаба 31-го стрелкового корпуса, а с мая 1943 года исполнял должность командира этого же корпуса, который вёл оборонительные боевые действия в районе Кировской железной дороги в Заполярье. В августе 1943 года был снят с занимаемой должности, после чего был зачислен в резерв Ставки Верховного Главнокомандования и направлен на учёбу на четырёхмесячные курсы усовершенствования командного состава при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, после окончания которых в декабре 1943 года был направлен в распоряжение Военного совета Забайкальского фронта и в феврале 1944 года назначен на должность командира 103-й стрелковой дивизии, находясь на которой, принимал участие в боевых действиях в ходе советско-японской войны.

За боевые отличия во время советско-японской войны Соловьёв был упомянут в благодарственном в приказе Верховного Главнокомандующего

Послевоенная карьера

С ноября 1945 года Соловьёв находился в распоряжении командующего Забайкальско-Амурского военного округа и в январе 1946 года был назначен на должность заместителя командира 10-го стрелкового корпуса в составе Уральского военного округа, а затем — на должность заместителя командира 9-го гвардейского стрелкового корпуса (28-я армия, Белорусский военный округ), дислоцированного в Гродно.

Генерал-майор Владимир Александрович Соловьёв в 1949 году закончил высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, но в декабре того же года в связи с тяжёлой болезнью был уволен в запас. Умер 8 октября 1955 года в Гродно.

Награды

• Орден Ленина (21.02.1945);
• Два ордена Красного Знамени (25.07.1941, 03.11.1944);
• Медали.

• Почётный сотрудник госбезопасности.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 111—112. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Соловьёв, Владимир Александрович (генерал-майор)

То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.