Соловьёв, Всеволод Сергеевич

Всеволод Сергеевич Соловьёв
Дата рождения:	1 (13) января 1849(1849-01-13)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	20 октября (2 ноября) 1903(1903-11-02) (54 года)
Место смерти:	Москва, Российская империя
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Жанр:	историческая повесть, исторический роман
[az.lib.ru/s/solowxew_w_s/ Произведения на сайте Lib.ru]

Всеволод Сергеевич Соловьёв (1 января (13) 1849, Москва — 20 октября (2 ноября) 1903, там же) — русский романист, старший сын историка С. М. Соловьёва, старший брат философа Владимира Сергеевича Соловьёва (1853—1900).

Биография

Родился в Москве. Учился на юридическом факультете Московского университета, где окончил курс в 1870 году со степенью кандидата прав, и в том же году поступил на службу во 2-е отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии. Состоял председателем постоянной комиссии по устройству народных чтений.

На литературное поприще Соловьёв вступил в конце 1860-х годов стихотворениями (большей частью без подписи) в журналах «Русский вестник», «Заря» и «Вестник Европы». Затем помещал критические очерки в «Санкт-Петербургских ведомостях» и «Русском мире».

В 1876 году в «Ниве» была напечатана первая его историческая повесть «Княжна Острожская» (о князе Константине Острожском), имевшая значительный успех. За ней последовал целый ряд романов: «Юный император» (о Петре II) («Нива», 1877), «Капитан гренадерской роты» (об эпохе дворцовых переворотов) («Историческая библиотека», 1878), «Царь Девица» (о жизни царевны Софьи) («Нива», 1878), «Касимовская невеста» (Роман-хроника XVII века о несостоявшейся женитьбе царя Алексея Михайловича на Ефимии Всеволодской) («Нива», 1879), «Наваждение» («Русский вестник», 1879), «Сергей Горбатов» («Нива», 1881), «Вольтерьянец» («Нива», 1882), «Старый дом» («Нива», 1883), «Изгнанник» (1885), «Последние Горбатовы» (1886), «Волхвы» («Север», 1889) и «Великий розенкрейцер» (там же, 1890)(о графе Калиостро), «Новые рассказы» (1892), «Жених царевны» (1893), «Злые вихри» (1894), «Цветы бездны» («Русский вестник», 1895) и другие. Каждый из перечисленных романов выдержал по несколько отдельных изданий.

Вместе с П. П. Гнедичем Соловьёв основал иллюстрированный журнал «Север» (1888). Журнал в первый год имел большой успех, но через 2 года перешёл в другие руки.

В 1887 году было издано 7-томное собрание сочинений Соловьёва. Романы Соловьёва некоторое время создавали успех «Ниве» и «Северу». Полное собрание сочинений Соловьёва было опубликовано в 1917 году.

В 1892 году Соловьёв выпустил книгу «Современная жрица Изиды», где подвергалась резкой критике Елена Петровна Блаватская и её теософские идеи, и вступил в публичную полемику с В. П. Желиховской, сестрой Е. П. Блаватской.

Библиография (первые публикации)

• «Княжна Острожская» («Нива», 1876)
• «Юный император» («Нива», 1877)
• «Капитан гренадерской роты» («Историческая библиотека», 1878)
• «Юный император» (1877);
• «Царь Девица» («Нива», 1878)
• «Касимовская невеста» («Нива», 1879)
• «Наваждение» («Русский вестник», 1879)
• «Сергей Горбатов» («Нива», 1881)
• «Вольтерьянец» («Нива», 1882)
• «Старый дом» («Нива», 1883)
• «Изгнанник» (1885)
• «Последние Горбатовы» (1886)
• «Волхвы» («Север», 1889)
• «Царское посольство» (1890);
• «Великий розенкрейцер» («Север», 1890)
• «Новые рассказы» (1892)
• «Жених царевны» (1893)
• «Злые вихри» (1894)
• «Цветы бездны» («Русский вестник», 1895)

Ссылки

• [www.rusf.ru/rsf-XIX/solovjev.htm В. С. Соловьёв на сайте «Русская фантастика»]
• «Современная жрица Изиды», 1892
• [az.lib.ru/s/solowxew_w_s/ «Библиотека Максима Мошкова: Соловьёв, Всеволод»]

Источник

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Соловьёв, Всеволод Сергеевич

Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.