Соловьёв, Иван Михайлович (священномученик)

Иван Михайлович Соловьёв
Рождение	26 января 1894(1894-01-26) с. Николаевка, Михайловский уезд, Рязанская губерния, Российская империя ныне Михайловский район, Рязанская область
Смерть	9 августа 1941(1941-08-09) (47 лет) Коломенский район
Почитается	в православии
Канонизирован	25 марта 2004 // Священный Синод Русской Православной Церкви // Москва
В лике	священномучеников
День памяти	27 июля (9 августа)
Подвижничество	мученическая кончина

Иван Михайлович Соловьёв (26 января 1894 года, с. Николаевка, Михайловский уезд, Рязанская губерния — 9 августа 1941 года, исправительно-трудовой лагерь, Коломенский район) — священник, святой Русской православной церкви, причислен к лику святых как священномученик в 2004 году для общецерковного почитания.

Канонизация

Причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских определением Священного Синода Русской православной церкви от 25 марта 2004 года.

Дни памяти: 27 июля (9 августа) (день мученической кончины) и в в Соборе святых новомучеников и исповедников Российских.

Ссылки

• База данных «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века»

Отрывок, характеризующий Соловьёв, Иван Михайлович (священномученик)

Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.