Соловьёв, Юрий Филиппович

Юрий Филиппович Соловьёв<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС
6 марта 1986 — 20 сентября 1989
Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС
8 июля 1985 — 12 июля 1989
Предшественник:	Лев Николаевич Зайков
Преемник:	Борис Вениаминович Гидаспов
Министр промышленного строительства СССР
2 марта 1984 — 9 июля 1985
Глава правительства:	Николай Александрович Тихонов
Предшественник:	Александр Максимович Токарев
Преемник:	Аркадий Николаевич Щепетильников
Первый секретарь Ленинградского горкома КПСС
19 апреля 1978 — 12 марта 1984
Предшественник:	Борис Иванович Аристов
Преемник:	Анатолий Пантелеевич Думачёв
Рождение:	20 августа 1925(1925-08-20) с. Богатое, Бузулукский уезд, Самарская губерния, РСФСР, СССР
Смерть:	2 октября 2011(2011-10-02) (86 лет) Санкт-Петербург, Россия
Место погребения:	Волковское кладбище
Супруга:	Лидия Алексеевна Соловьёва
Партия:	КПСС с 1955
Образование:	Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта им. акад. В. Н. Образцова
Профессия:	инженер путей сообщения по мостам и тоннелям
Военная служба
Годы службы:	1943—1944
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	армия
Звание:
Сражения:	Великая Отечественная война
Награды:

Ю́рий Фили́ппович Соловьёв (20 августа 1925, с. Богатое, Самарская губерния — 2 октября 2011, Санкт-Петербург) — советский партийный и государственный деятель, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС (1985—1989).

Биография

Родился в селе Богатом Бузулукского уезда Самарской губернии (в настоящее время — Богатовский район Самарской области). В 1929 году семья переехала в Ленинград.

В 1943—1944 годах служил в Красной Армии, участник Великой Отечественной войны; демобилизован после второго (тяжёлого) ранения. С 1944 года работал военруком в средней школе.

С 1951 года, по окончании Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта имени академика В. Н. Образцова, работал на строительстве Ленинградского метрополитена (начальник смены, начальник участка), с 1961 года — главный инженер. Непосредственно участвовал в строительстве станций 1-й и 2-й очередей метрополитена, в том числе станций «Парк Победы», «Площадь Мира», «Невский проспект», «Горьковская», «Петроградская», «Московская». В 1967—1973 — начальник управления строительства Ленинградского метрополитена «Ленметрострой». В этот период было открыто движение по Невско-Василеостровской линии (1967), станции «Елизаровская» и «Ломоносовская» (1971), станция и электродепо «Купчино» (1972). В 1955 году вступил в КПСС.

С 1973 года — на государственных и партийных должностях: заместитель председателя Ленинградского горисполкома (1973—1974); секретарь (с 1974), второй секретарь (с 1975) Ленинградского обкома КПСС; в 1978—1884 годах — первый секретарь Ленинградского горкома КПСС. В 1984—1985 годах — Министр промышленного строительства СССР.

С 8 июля 1985 по 12 июля 1989 года — первый секретарь Ленинградского обкома КПСС. В этот период открыты новые станции метрополитена: «Площадь Александра Невского»-2, «Проспект Большевиков», «Улица Дыбенко», «Озерки», «Проспект Просвещения»; построены новые учебные корпуса Ленинградского государственного университета; обновлён аэровокзал «Пулково-2»; созданы первые совместные предприятия: Лентэк, Ленимпэкс, Ленвест; зарегистрирована первая Ассоциация коммерческих банков; установлен памятник М. В. Ломоносову на Менделеевской линии.

Избирался делегатом XXV, XXVI и XXVII съездов КПСС. Член ЦК КПСС (1976—1990), кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС (6.3.1986 — 20.9.1989). Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 10-11 созывов (1979—1989, от Ленинграда), член Президиума Верховного Совета СССР (1986—1989). Депутат Верховного Совета РСФСР 9-го созыва (1975—1980, от Ленинграда), член Президиума Верховного Совета РСФСР (1975—1980).

Считался «выдвиженцем» Е. К. Лигачёва. На посту первого секретаря Ленинградского обкома КПСС избегал общения с творческой интеллигенцией, дистанцировался от вопросов культуры, науки, образования. В марте 1989 года потерпел поражение на выборах народных депутатов СССР. На заседании Политбюро 28.3.1989, обсуждавшем итоги выборов, сообщил, что в Ленинграде не прошли все семь партийных руководителей, представители административных и военных кругов; считал, что избиратели голосовали не против кандидатов, а против перестройки. В июле 1989 года во время приезда в Ленинград М. С. Горбачёва был освобождён от должности «в связи с уходом на пенсию»; сам написал заявление об отставке и предложил вместо себя Б. В. Гидаспова.

С июля 1989 года — персональный пенсионер союзного значения. Работал в Ленстройкомитете; до 1997 года — управляющий делами Санкт-Петербургского регионального центра АБ «Инкомбанк»; возглавлял также экспертный совет банка «Таврический» (Санкт-Петербург).

Скончался 2 октября 2011 года в Санкт-Петербурге. Похоронен на Волковском православном кладбище.

Семья

Жена — Лидия Алексеевна Соловьёва (1.9.1925 — 13.12.2000);

• две дочери.

Награды

• медаль «За отвагу» (1951)
• три ордена Ленина
• орден Октябрьской Революции
• орден Отечественной войны 1-й степени
• орден Трудового Красного Знамени
• орден «Знак Почёта»

Ссылки

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0000/918c5ab8.shtml Соловьёв Юрий Филиппович [20.08.1925]] (рус.). Люди и Книги. Проверено 26 августа 2015.
• [www.fontanka.ru/2011/10/02/037/ Умер первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Юрий Соловьев] (рус.). Фонтанка (2 октября 2011). Проверено 26 августа 2015.
• [www.metrostroy-spb.ru/press/news/634/?sphrase_id=305 Скончался Ю. Ф. Соловьев] (рус.). Метрострой. Проверено 26 августа 2015.
• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=120154 Биография Ю. Ф. Соловьёва] на сайте Биография.ру

Отрывок, характеризующий Соловьёв, Юрий Филиппович

Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.