Сологубовка (деревня, Ленинградская область)

Деревня Сологубовка Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Ленинградская областьЛенинградская область Муниципальный район Кировский Городское поселение Мгинское Координаты 59°41′58″ с. ш. 31°07′23″ в. д.59.699542° с. ш. 31.123185° в. д. / 59.699542; 31.123185    Первое упоминание 1784 год Прежние названия Лезинская, Салагубова, Салагубовка, Успенское, Благовещенское, Салогубовка Население ↘381 человек (2010) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 81362 Почтовый индекс 187315 Автомобильный код 47 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=41225830001 41 225 830 001] Сологубовка Москва Санкт-Петербург Кировск Сологубовка Кировск Сологубовка

Сологу́бовка — деревня во Мгинском городском поселении Кировского района Ленинградской области.

Вблизи деревни расположено крупное немецкое военное кладбище, а также православная церковь Успения Богородицы.

Название

Деревня Сологубовка, обязана своим названием графу Ивану Антоновичу Соллогубу. Польский шляхтич сделал в России военную карьеру, став генерал-майором. В 1784 году он получил от Екатерины Второй в подарок обширное имение Успенское в Шлиссельбургском уезде, куда переселил своих крестьян из Польши и Литвы. Одна из деревень получила название Сологубовка.

История

Мыза Успенская упоминается на карте Ингерманландии А. Ростовцева 1727 года.

Как мыза Лезинская имение Успенское обозначено на карте Санкт-Петербургской губернии 1792 года А. М. Вильбрехта.

На карте Санкт-Петербургской губернии Ф. Ф. Шуберта 1834 года, упоминается деревня Салагубовка, состоящая из 50 крестьянских дворов.

Затем ею владели купцы Кусовниковы, известные по всей России своими богатствами и чудачествами, а с 1837 года до революции 1917 года продолжался сологубовский период князей Юсуповых. Это было время расцвета обширных угодий имения Успенское, переименованного ими в Благовещенское.

УСПЕНСКОЕ (СОЛОГУБОВКА) — село принадлежит действительной тайной советнице княгине Татьяне Юсуповой, число жителей по ревизии: 181 м. п., 225 ж. п.
В оном: церковь деревянная во имя Успения Пресвятой Богородицы. (1838 год)

Князь Борис Николаевич Юсупов стал в 1849 году инициатором строительства каменной церкви Успения Божией матери на высоком берегу реки Мга, разделяющей деревни Сологубовка и Лезье. Основой послужил проект известного петербургского архитектора Василия Моргана. В 1852 году церковь была построена. Однако, теснота храма, увенчанного традиционным пятиглавием, вызвала необходимость его расширения и постройки колокольни, которую взяли на себя в 1880 году церковный староста Дмитрий Бычков и настоятель Успенской церкви, протоиерей Николай Лебедев. Первоначально предполагалось посвятить храм Благовещению Пресвятой Богородицы, но планы переменились и церковь была освящена в честь Успения Божией Матери.

На карте профессора С. С. Куторги 1852 года, обозначена как деревня Салагубова (Успенское).

УСПЕНСКОЕ (СОЛОГУБОВКА) — село князя Юсупова, по почтовому тракту и просёлочной дороге, число дворов — 118, число душ — 208 м. п. (1856 год)

---

УСПЕНСКОЕ (СОЛОГУБОВКА) — деревня владельческая при реке Мга и колодцах, число дворов — 119, число жителей: 229 м. п., 297 ж. п.; Церковь православная. Школа. (1862 год)

---

СОЛОГУБОВКА — деревня бывшая владельческая Лезьинской волости при реке Мге, дворов — 82, жителей — 493; Молитвенный дом раскольничий, три лавки. (1885 год).

Согласно данным первой переписи населения Российской империи:

САЛОГУБОВКА — деревня, православных — 75, староверов (беспоповцев) — 418, мужчин — 232, женщин — 261, обоего пола — 493. (1897 год)

В XIX — начале XX века, деревня административно относилась к Лезьенской волости 1-го стана Шлиссельбургского уезда Санкт-Петербургской губернии.

• Sologubovka1913.jpg

  План деревни Сологубовка. 1913 г.

К 1913 году количество дворов в деревне увеличилось до 90.

Освящённый в 1881 году храм некоторое время сохранял свои формы и после революции, хотя с 30-х годов прошлого столетия уже больше не использовался для религиозных нужд. Здесь разместился клуб, затем склад. Последний настоятель храма протоиерей Александр Вишняков был расстрелян в 10-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической Революции 8 ноября 1927 года.

С 1917 по 1923 год деревня Сологубовка входила в состав Лезьенской волости Шлиссельбургского уезда.

С 1924 года, в составе Лезьенского сельсовета Ленинградского уезда.

С февраля 1927 года, в составе Мгинской волости. С августа 1927 года, в составе Мгинского района.

По данным 1933 года деревня называлась Сологубовка и входила в состав Лезьенского сельсовета Мгинского района.

Деревня была освобождена от немецко-фашистских оккупантов 22 января 1944 года.

В 1958 году население деревни Сологубовка составляло 330 человек.

С 1960 года, в составе Тосненского района.

По данным 1966 и 1973 годов деревня Сологубовка являлась административным центром Лезьенского сельсовета Тосненского района, в деревне располагалась центральная усадьба совхоза «Мгинский».

По данным 1990 года в деревне Сологубовка проживал 441 человек. Деревня являлась административным центром Лезьенского сельсовета Кировского района в который входили 11 населённых пунктов: деревни Войтолово, Иваново, Кирсино, Лезье, Муя, Петрово, Пухолово, Сологубовка, Турышкино; посёлок Молодцово; посёлок при станции Сологубовка, общей численностью населения 2206 человек.

В 1997 году в деревне Сологубовка Лезьенской волости проживал 421 человек, в 2002 году — 361 человек (русские — 92 %).

В 2007 году в деревне Сологубовка Мгинского ГП — 385 человек.

География

Деревня расположена в юго-западной части района на автодороге 41А-004.

Расстояние до административного центра поселения — 11 км.

Расстояние до районного центра — 26 км.

Расстояние до ближайшей железнодорожной станции Мга — 10 км.

Деревня находится на правом берегу реки Мга. Напротив, на другом берегу реки, находится деревня Лезье.

Демография

Численность населения
1838	1862	1885	1897	1990	1997	2007
406	↗527	↘493	→493	↘441	↘421	↘385
2010
↘381

<timeline> ImageSize = width:400 height:300 PlotArea = left:30 right:40 top:20 bottom:20 TimeAxis = orientation:vertical AlignBars = justify Colors =

 id:gray1 value:gray(0.9)

DateFormat = yyyy Period = from:0 till:527 ScaleMajor = unit:year increment:200 start:0 gridcolor:gray1 PlotData =

 bar:1838 color:gray1 width:1
  from:0 till:406 width:15  text:406 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1862 color:gray1 width:1
  from:0 till:527 width:15 text:527 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1885 color:gray1 width:1
  from:0 till:493 width:15  text:493 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1897 color:gray1 width:1
  from:0 till:493 width:15  text:493 textcolor:red fontsize:8px
bar:1958 color:gray1 width:1
 from:0 till:330 width:15 text:330 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1990 color:gray1 width:1
  from:0 till:441 width:15  text:441 textcolor:red fontsize:8px
 bar:1997 color:gray1 width:1
  from:0 till:421 width:15  text:421 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2002 color:gray1 width:1
 from:0 till:361 width:15 text:361 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2007 color:gray1 width:1
  from:0 till:385 width:15  text:385 textcolor:red fontsize:8px
 bar:2010 color:gray1 width:1
  from:0 till:381 width:15  text:381 textcolor:red fontsize:8px

</timeline>

Немецкое военное кладбище

По окончании войны все немецкие кладбища по приказу Сталина, изданному в 1945 году, были уничтожены.

В 1992 году было достигнуто российско-германское военное соглашение, по которому немецкая сторона получила официальное разрешение российского правительства на поиски захоронений немецких солдат и устройство мемориалов. В этом существенную помощь оказал Народный союз Германии по уходу за военными захоронениями — добровольная общественная организация, бюджет которой на 90 % состоит из членских взносов и пожертвований.

В 1994 году правительство Ленинградской области выделило под строительство немецкого кладбища 5 гектаров земли в деревне Сологубовка.

По согласованию с администрацией Ленинградской области было решено превратить данное кладбище в деревне Сологубовка в самое большое в мире военное кладбище. Сейчас на нём перезахоронено около 22 000 солдат германских вооружённых сил. К сроку окончания поисковых работ здесь найдут своё упокоение останки около 80 000 бывших военнослужащих Вермахта.

Здесь же предполагалось установить и памятник советским солдатам.

Храм примирения у деревни Сологубовка

Сама церковь с приближением фронта превратилась в идеальный ориентир для советской дальнобойной артиллерии, по которому осуществлялась корректировка целей в районе занятого немцами железнодорожного узла в Мге.

В штабе немецкой 18-й Армии было принято решение демонтировать купола церкви, которые были видны за многие километры. В связи с тем, что здание церкви продолжало использоваться для различных целей, купола не стали взрывать, а немецкие сапёры 21-го батальона сняли их с применением инженерно-технических средств в течение недели. С 26 марта по 1 апреля 1943 года сапёрам удалось завершить демонтаж, сложив купола рядом с храмом. Все это время в церкви продолжала работать немецкая почтовая служба, а одна из пристроек служила здешней русской церковной общине местом совершения религиозных обрядов. В подвале, защищавшем от бомб и снарядов, располагался полевой госпиталь вермахта. Дальнейшая судьба куполов осталась неизвестной.

21 января 1944 года Мга, а затем и Сологубовка были освобождены советскими войсками. Церковь, лишённая куполов, представляла развалины. На долгие послевоенные годы она превратилась в склад, а с развалом совхозов стала ненужной и для этих целей. Над руинами вырос лес, дорога к храму также заросла.

После выбора рядом с церковью участка для строительства крупнейшего в мире захоронения немецких солдат первоначально планировалось взорвать руины храма и по освободившемуся месту проложить дорогу к кладбищу. Этому воспротивилась местная православная община, жители и власти, а также ветеранские и миротворческие общественные организации.

Православный приход, представлявший собой паству священника Вячеслава Харинова по его инициативе принял решение восстановить храм не только как памятник архитектуры XIX века, но и как памятник примирению русского и немецкого народов. Была произведена консервация стен и возведена временная крыша, что защитило здание от дальнейшего разрушения, но его реставрация была невозможна ввиду отсутствия у администрации области средств. Ситуация изменилась после принятия совместного германо-советского соглашения. В роли генерального спонсора выступил народный союз.

Народный союз Германии по уходу за воинскими захоронениями активно и деятельно поддержал инициативу церковной общины восстановить сообща разрушенное здание, сделав его Храмом-памятником, наглядным символом примирения некогда враждовавших народов. Народный союз Германии выступил в роли генерального спонсора, а после объявления в западной прессе стали поступать средства как из Европы, так и Америки. Храм был открыт после реставрации 20 сентября 2003 года. Один из его приделов посвящён покровителю русского воинства великомученику Георгию-Победоносцу. В этом же приделе хранятся синодики с именами погибших и пропавших без вести российских солдат, служащие для церковного их поминовения. Материалы посвящённые памяти жертв блокады Ленинграда размещаются в крипте церкви.

23 декабря 1998 года по инициативе американского кинорежиссёра, немца по происхождению Норберта Люциуса, снимавшего фильм о примирении «Война и любовь», на кладбище был установлен крест при поддержке Народного Союза Германии, Центра немецкой культуры и примирения Ларисы Кнолль, а также Центра «Примирение».

Теперь на прилегающей к храму и кладбищу территории продолжается создание первого российско-германского Парка мира. Это будет уникальная архитектурно-парковая мемориальная зона, куда помимо Успенской церкви и немецкого воинского захоронения, войдут и Аллея скульптур, образцы ландшафтной архитектуры, и обустроенный источник родниковой воды, в течение столетий существовавший у подножия Божьей горы и почитавшийся местными жителями. В подвалах Успенского храма разместился совместный российско-германский Музей истории храма, а в Георгиевском приделе собраны материалы о памяти жертв войны, посвящённый идее примирения над могилами погибших солдат России и Германии. Храм занесён ныне в списки памятников культуры.

Иконостас церкви уникален тем, что его иконы написаны немецким солдатом Андреем Блоком, который был ранен под Сталинградом и лишился ноги. Незадолго до смерти он обратился к отцу Вячеславу с просьбой поместить эти иконы в храме. «Это моё покаяние и приношение всем жертвам войны» — написал он.

Сегодня нельзя не отметить выдающийся вклад Народного союза Германии в осуществление этого замечательного проекта, обещающего стать ещё одним примером дружеского сотрудничества, культурного обмена и дальнейшего сближения некогда враждовавших народов. Неожиданно и ценно то, что столь крупный культурный и миротворческий проект возник по инициативе русской Православной Церкви и реализовывался, в первую очередь, благодаря неустанной энергии и настойчивости настоятеля Успенского храма, священника Вячеслава Харинова.

— Лебедев, Юрий Михайлович (Председатель центра «Примирение»)

Улицы

Полевая, Речная.

См. также

• Немецкое воинское кладбище

Отрывок, характеризующий Сологубовка (деревня, Ленинградская область)

– Подождите, господа, – сказал он. – Сражение выиграно, и в пленении Мюрата нет ничего необыкновенного. Но лучше подождать радоваться. – Однако он послал адъютанта проехать по войскам с этим известием.
Когда с левого фланга прискакал Щербинин с донесением о занятии французами флешей и Семеновского, Кутузов, по звукам поля сражения и по лицу Щербинина угадав, что известия были нехорошие, встал, как бы разминая ноги, и, взяв под руку Щербинина, отвел его в сторону.
– Съезди, голубчик, – сказал он Ермолову, – посмотри, нельзя ли что сделать.
Кутузов был в Горках, в центре позиции русского войска. Направленная Наполеоном атака на наш левый фланг была несколько раз отбиваема. В центре французы не подвинулись далее Бородина. С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Флигель адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegon [перенести в пространство (нем.) ], и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген приехал от Барклая с донесением о ходе дел на левом фланге. Благоразумный Барклай де Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства дела, решил, что сражение было проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Кутузов с трудом жевал жареную курицу и сузившимися, повеселевшими глазами взглянул на Вольцогена.
Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.