Соломоник, Абрам Бенцианович

Абрам Бенцианович Соломоник
Дата рождения:	10 декабря 1927(1927-12-10) (96 лет)
Место рождения:	Городок (Витебская область), Белоруссия, СССР
Страна:	СССР СССР, Израиль
Научная сфера:	филология, семиотика
Место работы:	Ленинградский институт Общего образования взрослых, Министерство образования Израиля
Альма-матер:	Ленинградский юридический институт им. М. И. Калинина, Вологодский педагогический институт

Авраа́м (Абра́м Бенциа́нович) Соломо́ник (род. 10 декабря 1927, Городок, Витебской области Белоруссии) — израильский учёный, филолог, автор русско-ивритских и иврит-русских словарей, семиотик.

Биография

Абрам Бенцианович Соломоник родился 10 декабря 1927 года в городе Городок Витебской области Белоруссии. С 1933 года жил в Ленинграде, где окончил среднюю школу. Окончил в 1949 году Ленинградский юридический институт им. М. И. Калинина и по распределению поехал работать в Вологду адвокатом, где проработал до 1953 года.

В Вологде учился на заочном отделении Вологодского педагогического института по специальности «Преподаватель английского языка», который закончил в январе 1954 года.

В 1954 году переехал в Ленинград и с января 1954 года преподавал английский язык в школе. В 1966 году защитил кандидатскую диссертацию в Педагогическом институте им. Герцена в Ленинграде по методике преподавания английского языка. С 1966 года работал методистом в Ленинградском институте Общего образования взрослых, входившим в систему Академии педагогических наук СССР, где проработал до 1973 года.

В 1974 году с женой, сыном и дочерью уехал на постоянное жительство в Израиль. С ноября 1974 года живёт в Иерусалиме и работает в Министерстве образования Израиля, занимаясь проблемами обучения взрослых репатриантов ивриту.

А. Соломоник проработал в министерстве образования Израиля до декабря 1993 года главным методистом по обучению ивриту взрослых. Является составителем более десяти русско-ивритских, ивритско-русских и ивритско-английских словарей, автор учебника ивритской грамматики для взрослых русскоговорящих учащихся. С декабря 1993 года на пенсии.

С 1992 года написано десять книг по семиотике, восемь из которых на русском языке, две на английском.

В настоящее время А. Соломоник активно занимается вопросами семиотики.

Научные интересы

Работая в Министерстве просвещения Израиля (1974 – 1993 годах), А. Соломоник отвечал за методику овладения ивритом взрослыми иммигрантами, обучавшимися в ульпанах страны. Он ввёл много новшеств в работу учителей, в частности, организовал минилаборатории для внедрения средств наглядности — магнитофонов, проекторов, телевизоров — в процесс обучения. Для этого были созданы многочисленные учебные пособия и отдельные упражнения.

Каждый класс раз в неделю получал доступ в лабораторию для проведения спаренного урока. Это повлияло на учебный процесс, который ранее ограничивался только взаимодействием «учитель — класс». В последние годы своей деятельности он стал знакомить учителей с компьютерами, имея в виду в будущем перевести всю учебную работу в ульпанах на компьютерное обеспечение.

За эти годы им были написаны множество книг и статей методического содержания. Ту же практику А. Соломоник продолжил после выхода на пенсию. За период с 1995 по 2002 годы им были составлены более десятка словарей и грамматик как иврит-русских, так и иврит-английских. Они были объединены в комплекты учебных пособий для взрослых учащихся, овладевающих ивритом. Эти пособия и сегодня продаются по всему миру. Особенно известен словарь ивритских глагольных корней с переводом слов, производных от корней, на русский и английский языки («Маскилон I»).

Одновременно он увлекся семиотикой (наукой о знаках и знаковых системах). К 2015 году им было написано более десяти монографий по вопросам семиотики. Свои выкладки об общефилософских проблемах с точки зрения семиотики А. Соломоник описал в книге "Семиотика и теория познания" (Москва,URSS,2012), а семиотические результаты суммировал в книге на русском языке "Очерк общей семиотики" (Москва,URSS,2011) и в английской книге "A Theory of General Semiotics" (Cambridge Scholars Publishing, 2015).

Библиография опубликованных работ

• Abraham Solomonick. [books.google.co.il/books?id=4jzlGAAACAAJ Semiotics and Linguistics]. — Éditions des Écrivains, 2001. — 551 p. — ISBN 2748001281, 9782748001280.

на русском языке

ТРУДЫ ПО СЕМИОТИКЕ

1. Язык как знаковая система, Москва, «Наука», 1992.

2. Философия знаковых систем и язык, изд. 2. МЕТ, Минск, 2002.

3. Позитивная семиотика, МЕТ, Минск, 2004.

4. Парадигма семиотики, МЕТ, Минск, 2006.

5. Синтаксис в знаковых системах, МЕТ, Минск, 2007.

6. Очерк общей семиотики, МЕТ, Минск, 2009.

7. "Семиотика и теория познания", URSS, Москва, 2012.

8. Теория общей семиотики и её практическое применение.

9. Систематика, таксономия, классификация и их семиотические слагаемые.

10. Семиотика общая и семиотики частные.

ТРУДЫ ПО ИНЫМ ОТРАСЛЯМ ЗНАНИЯ

О языке и языках (лингвистика).

"Знаки вокруг нас" (культурология).

ИЗУЧЕНИЕ ИВРИТА

1. Маскилон 1 Словарь глагольных корней иврита (совместно с Д. Моррисоном), изд-во Гефен, Иерусалим, 1996.

2. Маскилон 2 Практическая грамматика иврита с упражнениями. изд-во Гефен, Иерусалим, 1997.

3. Маскилон 3 Учебный иврит-русский, русско-ивритский словарь изд-во Гефен, Иерусалим, 1998.

Новая версия семиотики

Новая версия семиотики, предложенная А. Соломоником, построена на классификации знаков по типу знаковой системы, в которую этот знак входит. Сами же типы систем расположены иерархически, по мере их вхождения в жизнь все новых поколений (всего человеческого рода и отдельной личности). Автор насчитывает шесть типов систем, объединяющих все знаковые конструкции, когда-либо созданные людьми. Он начинает с систем естественного типа, в которых знаком является какая-то часть картины, которую мы осознаем, догадываясь по знаку о полной композиции скрытого от нас события. Примерами таких систем могут служить следы, оставленные людьми или животными, дым, свидетельствующий об огне, и пр. Затем мы научаемся разгадывать образы, которые уже не являются частью полной картины, но её отображением. Они дальше отстоят от изображаемого, и по своему семиотическому содержанию оказываются более абстрактными знаками, чем знаки естественные.

По этому же признаку – увеличения в знаках абстрактности – возникают в нашем сознании языковые системы, затем системы записей, формализованные системы с символами постоянного значения и, наконец, формализованные системы с символами переменного значения. Последние являются знаками самого абстрактного свойства из всех, и человечество пришло к ним постепенно, овладев предварительно указанными выше ступенями познания объективной и семиотической реальностей.

Ссылки

• [mnenia.zahav.ru/AuthorProfile.aspx?aid=125 Абрам Соломоник]. mnenia.zahav.ru. Проверено 22 июня 2013. [web.archive.org/web/20080420090027/mnenia.zahav.ru/AuthorProfile.aspx?aid=125 Архивировано из первоисточника 20 апреля 2008].
• Kn Tr Benoit. [books.google.co.il/books?id=YZEJywAACAAJ Abraham Solomonick]. — Dict, 2011. — 144 p. — ISBN 613738098X, 9786137380987.
• [www.russianlife.nl/analitika/bio_solomonik.htm Абрам Соломоник. Биография]
• [gazeta.rjews.net/Lib/kam/solomon.html Борис Камянов «Храм Соломоника Мудрого»]
• [nounivers.narod.ru/pub/open.htm#sol Краткое суммарное изложение семиотической теории А. Соломоника]
• [www.thejewisheye.com/maskilon.html Maskilon Learning Kit for the Study of Hebrew]
• [www.inst.at/trans/15Nr/01_2/solomonick15.htm A New Model of Semiotics as a Science of Signs, Sign-systems, and Semiotic Activities (Philosophical Foundations).]
• [perso.univ-lyon2.fr/~smassa/complet_abs.pdf Some sign-system Classification.]
• [is2.lse.ac.uk/asp/aspecis/20060168.pdf Semiotic notation principles for businessprocess modelling.]

Отрывок, характеризующий Соломоник, Абрам Бенцианович

Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.