Лозовский, Соломон Абрамович

Соломон Абрамович Лозовский Соломон Абрамович Дридзо<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рождение:	16 марта 1878(1878-03-16) с. Даниловка, Александровский уезд Екатеринославской губернии
Смерть:	12 августа 1952(1952-08-12) (74 года)
Награды:

Соломо́н Абра́мович Лозо́вский (псевдоним — А. (Алексей) Лозовский, настоящая фамилия — Дридзо; 28 (16) марта 1878 года, с. Даниловка Александровского уезда Екатеринославской губернии — 12 августа 1952 года, Москва, расстрелян) — советский партийный деятель и дипломат, участник революционного и профсоюзного движения в России и Франции, публицист.

Делегат 8—18-го съездов партии, член ЦК ВКП(б) (1937—1949, кандидат 1927—1937). Делегат 2—7-го конгрессов Коминтерна, член ИККИ (1921—1922, кандидат в члены 1924—1943), член Президиума (1926—1935, кандидат 1935—1943), кандидат в члены Секретариата (1928—1935). Член ВЦИК и ЦИК СССР. Депутат Верховного Совета СССР 1-го и 2-го созывов (1937-50).

Доктор исторических наук (1939), профессор МГУ. Чрезвычайный и Полномочный Посол (14.6.1943).

Биография

Родился в семье бедного меламеда. Детство провёл в Царедаровке и в поселке при жел.-дор. станции Лозовая Павлоградского уезда. Учился в хедере.

Во время прохождения военной службы в 1901 году в Симбирске сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости. В том же году вступил в РСДРП.

С 1903 года в Петербурге, занимался пропагандистской деятельностью. Вспоминал, что в 1903 году ему удалось прочитать книгу Ленина «Что делать?»: «Я не помню, чтобы какая-нибудь другая книга оказала на меня такое влияние, как эта». Арестован в октябре 1903 года, после освобождения осенью 1904 года выслан в Казань.

Участвовал в революции 1905 года в Казани, примкнул к большевикам. Писал в автобиографии: «В октябрьские дни 1905 г. во главе демонстрантов разоружал полицейские участки в Казани и потом раздавал около университета отобранное оружие…». Арестован и освобожден в июне 1905 года.

Делегат 1-й конференции РСДРП в Таммерфорсе (1905), от большевиков.

Жил и работал в Петербурге, арестован в 1906 году, бежал. Вел пропаганду в Харькове, арестован в 1906 году, в 1908 году отправлен в ссылку в Иркутскую губернию. В августе 1908 года по пути в ссылку бежал за границу, с октября 1908 года в Женеве.

Во Франции

С января 1909 года в Париже. В 1909—1910 годы посещал лекции на юридическом факультете в парижской Сорбонне. Член Французской социалистической партии. Участник французского профсоюзного движения. С 1912 примыкал к группе большевиков-примиренцев. В 1914 г. исключён из партии. Во время 1-й мировой войны интернационалист. Уехал из Парижа в начале мая 1917 года.

После Февральской революции

В июне 1917 вернулся в Россию, вступил в РСДРП(б). На 3-й Всероссийской конференции профсоюзов в июле 1917 года был избран секретарём Всероссийского центрального совета профсоюзов. Участник Демократического совещания, член Предпарламента. В январе 1918 года за расхождение с программой и политикой партии исключен из РСДРП(б).

В 1918—21 гг. — ответственный секретарь профсоюза текстильщиков, затем Всероссийского совета профсоюзов железнодорожников (Всепрофжель), председатель Московского губернского совета профсоюзов (МГСПС).

В 1918-19 гг. возглавлял группу социал-демократов интернационалистов — председатель ЦК РСДРП (интернационалистов) и редактор их газеты «Пролетарий». В 1919 году РСДРП(и) вошла в состав РКП(б).

По вопросу о роли профсоюзов при Советской власти на X съезде партии занимал ленинскую позицию.

Один из организаторов Профинтерна, с 1919 до 1938 гг. его секретарь и в 1921—37 годах генеральный секретарь. Редактор журнала «Красный Интернационал профсоюзов».

В 1937—1939 гг. директор Государственного литературного издательства (Гослитиздат).

В 1939—1946 годах заместитель наркома (министра) иностранных дел. Курировал проблемы Дальнего Востока, входил в Комиссию по вопросам мирных договоров и послевоенного устройства, принимал активное участие в подготовке Крымской конференции. Одновременно с июля 1941 заместитель, в 1945-48 годах начальник Совинформбюро. С учреждением Еврейского антифашистского комитета при Совинформбюро был ответственен за его деятельность. Редактировал письмо руководителей ЕАК с просьбой об организации еврейской автономии в Крыму (февраль 1944).

Преподавательская и общественная деятельность

В 1940—49 гг. заведующий кафедрой истории международных отношений и внешней политики СССР ВПШ при ЦК ВКП(б). Читал лекции по современным международным отношениям в МГИМО. Принимал заочное участие в январской философской дискуссии 1947 года.

Дело Еврейского антифашистского комитета

13 января 1949 г. Лозовский был вызван к секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову, который в присутствии председателя КПК при ЦК ВКП(б) М. Ф. Шкирятова пытался добиться от него признательных показаний в проведении антисоветской националистической деятельности. После этого Маленков и Шкирятов составили на имя Сталина записку с предложением вывести Лозовского из членов ЦК с формулировкой «за политически неблагонадежные связи и недостойное члена ЦК поведение». Решением ЦК ВКП(б) от 18 января 1949 г. (опросом) С. А. Лозовский был выведен из ЦК ВКП(б) и исключен из партии, 20 января он был вызван в ЦК и ознакомлен с решением, а 26 января 1949 г. арестован. В июле 1952 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила к расстрелу всех подсудимых за исключением академика Лины Штерн.

«У меня не было никакой другой возможности, как подписать эти показания», — заявил на суде Лозовский.

12 августа 1952 года в числе других осуждённых членов Еврейского антифашистского комитета был казнён.

Лозовский в последнем слове заявил: «Я сказал все и не прошу никаких скидок. Мне нужна полная реабилитация или смерть…» После чего добавил: «Но если когда-нибудь выяснится, что я был невиновен, то прошу посмертно восстановить меня в рядах партии и опубликовать в газетах сообщение о моей реабилитации».

22 ноября 1955 года по заключению Генерального прокурора СССР по так называемому «делу Еврейского антифашистского комитета» Военная коллегия Верховного Суда СССР приговор от 11—18 июля 1952 года в отношении всех осужденных отменила и дело о них прекратила за отсутствием состава преступления.

В 1955 году посмертно был реабилитирован и восстановлен в партии.

Определение Верховного суда СССР о реабилитации членов ЕАК, принятое в ноябре 1955 года, было доведено до общественности только в 1988 году.

На Новодевичьем кладбище Москвы установлен кенотаф Лозовскому. Именем Лозовского назван сад в Рыбинске.

Награды

• орден Ленина (03.11.1944)
• орден Отечественной войны 1-й степени (05.11.1945)

Семья

Жена Софья Абрамовна Шамберг (1903—1986). Дочь — Вера Дридзо (1902—1991), переводчица, в чьём итальянском переводе был впервые издан полный текст романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» (1967), а также его «Театральный роман» (1966), «Белая гвардия» и несколько сборников повестей и рассказов.

Дочь - Милена Алексеевна Лозовская (дочь Августины Павловны Невзоровой, жена Льва Николаевича Подвойского), Париж, 1914-Москва, 2004.

Дочь — Галина Соломоновна — 1928 г. р.

Внук — Владимир Михайлович Шамберг, доктор экономических наук, на конец 1990-х проживал в США.

Правнук — Максим Владимирович Бойко (Шамберг), 1959 г.р. — экономист, член команды Чубайса.

Сочинения

• Профсоюзы в Советской России (1920)
• Англо-советская конференция профессиональных союзов. М.—Л., Гос. изд., 1925. 112 с. 10 000 экз.
• Великий стратег классовой войны. М., ВЦСПС, 1924. 69 с. 10 000 экз.; Изд. 2-е. М.,ВЦСПС, 1924. 121 с. 10 000 экз.
• Задачи профессиональных союзов. (Содоклад и закл. слово на дискуссионном собрании в театре Зимина. 10-го янв. 1921). М., Бюро фракции МГСПС, 1921. 16 с.
• Задачи коммунистов в профдвижении. Госиздат, 1923. 104 с.
• Рабочая Франция. Гиз, 1923. 140 с.
• Задачи революционного профессионального движения. III Всемирный конгресс Профинтерна. М., ВЦСПС, 1924. 131 с. 10 000 экз.
• Итоги VII пленума Исполкома Коминтерна. М.—Л., Гос. изд., 1927. 110 с. 7 000 экз.
• Коминтерн и профдвижение. (Доклад на VI расширенном пленуме ИККИ 1 марта 1926 года). М., Профинтерн, 1926. 99 с. 7 500 эк
• Мировое профессиональное движение до и после войны. М., «Вопросы труда», 1924. 203 с. 10 000 экз.; Изд. 2-е доп. М.—Л., «Вопросы труда», 1925. 363 с. 25 000 экз.
• Москва или Амстердам? Коммунизм и реформизм в международном проф. движении. Сб. статей. ВЦСПС, 1924. 300 с. 5 000 экз.
• Стачечная борьба и наша тактика, М., Профинтерн, 1929. 124 с. 3 000 экз.
• [blogchitatel.blogspot.ru/2012/07/blog-post_20.html А. Лозовский. Рассказы подпольщика Алексея]

Литература

• Жорес Медведев. [scepsis.ru/library/id_1571.html Соломон Лозовский, Полина Жемчужина и Вячеслав Молотов // Сталин и еврейская проблема. Новый анализ]

Ссылки

• Лозовский А. — статья из Большой советской энциклопедии.
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/73115/Лозовский Статья] в Большой биографической энциклопедии
• [www.eleven.co.il/article/12492 Лозовский А.] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• [www.hrono.ru/biograf/lozovski.html Лозовский, Соломон Абрамович]. На сайте «Хронос».
• [www.knowbysight.info/LLL/05307.asp]

Отрывок, характеризующий Лозовский, Соломон Абрамович

– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.
Пьер, очнувшись, сидел на заду, опираясь руками о землю; ящика, около которого он был, не было; только валялись зеленые обожженные доски и тряпки на выжженной траве, и лошадь, трепля обломками оглобель, проскакала от него, а другая, так же как и сам Пьер, лежала на земле и пронзительно, протяжно визжала.


Пьер, не помня себя от страха, вскочил и побежал назад на батарею, как на единственное убежище от всех ужасов, окружавших его.
В то время как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие то люди что то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что то внизу, и видел одного, замеченного им, солдата, который, прорываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «Братцы!» – и видел еще что то странное.
Но он не успел еще сообразить того, что полковник был убит, что кричавший «братцы!» был пленный, что в глазах его был заколон штыком в спину другой солдат. Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом человек в синем мундире, со шпагой в руке, набежал на него, крича что то. Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они, не видав, разбежались друг против друга, выставил руки и схватил этого человека (это был французский офицер) одной рукой за плечо, другой за гордо. Офицер, выпустив шпагу, схватил Пьера за шиворот.
Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать. «Я ли взят в плен или он взят в плен мною? – думал каждый из них. Но, очевидно, французский офицер более склонялся к мысли, что в плен взят он, потому что сильная рука Пьера, движимая невольным страхом, все крепче и крепче сжимала его горло. Француз что то хотел сказать, как вдруг над самой головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что голова французского офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.


Главное действие Бородинского сражения произошло на пространстве тысячи сажен между Бородиным и флешами Багратиона. (Вне этого пространства с одной стороны была сделана русскими в половине дня демонстрация кавалерией Уварова, с другой стороны, за Утицей, было столкновение Понятовского с Тучковым; но это были два отдельные и слабые действия в сравнении с тем, что происходило в середине поля сражения.) На поле между Бородиным и флешами, у леса, на открытом и видном с обеих сторон протяжении, произошло главное действие сражения, самым простым, бесхитростным образом.
Сражение началось канонадой с обеих сторон из нескольких сотен орудий.
Потом, когда дым застлал все поле, в этом дыму двинулись (со стороны французов) справа две дивизии, Дессе и Компана, на флеши, и слева полки вице короля на Бородино.
От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.