Солстад, Даг
Поделись знанием:
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
Даг Солстад (норв. Dag Solstadрод. 16 июля 1941, Саннефьорд, губернии Вестфолл) — норвежский прозаик, драматург, мастер короткого рассказа, один из самых известных писателей Норвегии.
Биография
Был членом литературной группы Profil. Начал свою литературную деятельность под влиянием творчества Франца Кафки с коротких экспериментальных произведений, созданных в стиле абсурда, в которых поднимал темы идентичности и отчуждения («Spiraler» (1965) и «Svingstol» (1967)).
Затем создал ряд нашумевших рассказов и новелл. Стал известным после повести «Irr. Grønt» (1969), в которой рассказал об усилиях студента, приехавшего из глухого села, стремящегося выбиться в люди. Повесть «Irr. Grønt» оказала большое влияние на судьбы многих людей.
Он также автор нескольких политических литературных произведений, вдохновленных событиями 1970—1980-х годов в Норвегии.
Проживает в Германии.
Избранные произведения
- Irr! Grønt! — (1969)
- Arild Asnes, 1970 — (1971), о пути развития молодого человека до момента, когда главный герой начинает понимать, что политическая революция необходима и должна произойти в результате нарастающего конфликта в обществе.
- 25. septemberplassen — (1974), о росте политического сознания фабрично-заводских рабочих в период Второй мировой войны и после её окончания
- Svik. Førkrigsår — (1977), о предательстве правительством Норвегии интересов народа в предвоенные годы.
- Krig. 1940 — (1978), детальное описание Норвегии во время Второй мировой войны.
- Brød og våpen — (1980)
- Gymnaslærer Pedersens beretning om den store politiske vekkelse som har hjemsøkt vårt land — (1982)
- Forsøk på å beskrive det ugjennomtrengelige — (1984)
Награды и премии
- 1989 — литературной премии Северного Совета за роман «Roman 1987».
- 1996 — литературная Премия Доблоуга Шведской академии
- 1996 — норвежская литературная премия Gyldendalprisen
- 1998 — Почётная премия Браги
- 2004 — Премия издательства «Аскехоуг»
- 2006 — Премия Браги за роман «Арманд В. Сноски к захороненному роману» (норв. Armand V. Fotnoter til en uutgravd roman).[1]
- Лауреат премии по литературе норвежских критиков 1969,1992,1999 годов.
Напишите отзыв о статье "Солстад, Даг"
Примечания
- ↑ Bent Johan Mosfjell. [www.bokavisen.no/bokavisen/2006/11/brageprise_til_solstad.php Brageprise til Solstad] (норв.). Bokavisen (17 ноября 2006). Проверено 6 августа 2011. [www.webcitation.org/6A2tPYds5 Архивировано из первоисточника 20 августа 2012].
Ссылки
- [www.britannica.com/EBchecked/topic/553653/Dag-Solstad Encyclopædia Britannica. Dag Solstad] (англ.)
Отрывок, характеризующий Солстад, Даг
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
