Сомалийцы
| Численность и ареал | |
|---|---|
|
Всего: 15-17 млн. чел. | |
| Язык | |
| Религия | |
| Расовый тип | |
| Родственные народы | |
Сомалийцы (сомал. Soomaaliyeed, араб. الصوماليون) — народ, живущий у Африканского рога и насчитывающий около 15-17 миллионов человек. Говорят на сомалийском языке из кушитской ветви афразийской семьи языков. Сомалийцы проживают в основном на территории Сомали, где составляют большинство населения, а также в северо-восточной Кении, восточной Эфиопии (Огаден, где некоторое время боролись за воссоединение в Великое Сомали) и Джибути. Крупные общины сомалийских переселенцев и беженцев существуют во многих странах мира, преимущественно в Италии, Великобритании, Германии, Канаде, Нидерландах и США
Сомалийское общество делится на племена по признаку родства, управляет племенем выборный старейшина.
Народ обладал большими стадами крупного рогатого скота, курдючными овцами. Они питались за счет своего производства мелкого и крупного скота. На восточном побережье они выращивали много зерна, и вели более оседлую жизнь, чем в городах и селах. Те племена, которые населяли эту часть гораздо выше и надежнее, чем жители сравнительно бесплодной страны дальше на север. Мужчины, как правило, были шесть футов в высоту, и у всех них обычно белые зубы.[1].
Содержание
Культура
Традиции сомалийской поэзии формировались на протяжении многих веков, и до сих пор оказывают значительное влияние на развитие сомалийского общества. В стихотворной форме описывается история народа и мифы, имеется лирическая, военно-патриотическая, танцевальная поэзия.
Религия
Ислам рано проник в Сомали, сомалийцы стали одним из первых народов, принявших ислам. Ранние мусульмане становились жертвами репрессий курайшитов, в частности беженцы дошли до города Зейлы в северной части страны. Подавляющее большинство сомалийцев исповедует ислам, большинство принадлежит к суннитской ветви ислама.
См. также
Библиография
- Hanley, Gerald, Warriors: Life and Death Among the Somalis, (Eland Publishing Ltd, 2004)
- Colin Legum: Somali Liberation Songs, (The Journal of Modern African Studies, Vol. 1, No. 4 (Dec., 1963), Published by: Cambridge University Press)
- Martin R. Ganzglass: The Somali Refugees, (Human Rights, Vol. 8, No. 4 (Winter 1980), Published by: American Bar Association)
- David D. Laitin: The Political Economy of Military Rule in Somalia, (The Journal of Modern African Studies, Vol. 14, No. 3 (Sep., 1976), Published by: Cambridge University Press
Напишите отзыв о статье "Сомалийцы"
Примечания
- ↑ Rigby C.P. //On the Origin of the Somali Race, Which Inhabits the North-Eastern Portion of Africa
|
Это заготовка статьи о народах мира. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Сомалийцы
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
