Сомерсет

Сомерсет англ. Somerset
Пожалуйста, загрузите изображение
Официальные символы
Герб Флаг
Девиз: др.-англ. "Sumorsaete ealle" (Народ Сомерсета)
См. также Другие графства Англии
Статус	Церемониальное неметропольное графство
Страна	Великобритания
Регион	Юго-Западная Англия
Включает	7 районов
Адм. центр	Тонтон
Крупнейший город	Бат
Города	Гластонбери, Бриджуотер, Уэстон-сьюпер-Мэр, Уэлс, список мест в Сомерсете
Дата образования	историческое
Площадь, всего	4 170 км² (7-е место)
Площадь, адм.	3 451 км² (12-е место)
Код ISO 3166-2	GB-SOM
Код ONS	40
Код NUTS	UKK23
Демография (2011)
Население, всего	908 554 (22-е место)
Плотность	218 чел./км²
Население, адм.	529 972 (23-е место)
Политика
[www.somerset.gov.uk/ Официальный сайт]
Административное деление
Легенда:
Унитарные единицы   Районы Совета графства
Районы
Южный Сомерсет Тонтон-Дин Западный Сомерсет Седжмур Мендип Бат и Северо-Восточный Сомерсет Северный Сомерсет
Категория на Викискладе: Somerset

Со́мерсет, или Со́мерсетшир (англ. Somerset, /ˈsʌmɚsɨt/ или /ˈsʌmɚsɛt/; послушать , корнск. Gwlas an Hav) — церемониальное и неметропольное графство Англии, расположенное в юго-западной части страны. Занимая территорию в 4171 квадратный километр, Сомерсет граничит с Бристолем и Глостерширом на севере, Уилтширом на востоке, Дорсетом на юго-востоке и Девоном на юго-западе. На севере и западе территория графства частично ограничена Бристольским заливом и устьем реки Северн. Столицей графства является город Тонтон, расположенный в его южной части. Население Сомерсета — 910 тысяч жителей (по данным переписи населения 2011 года).

Территория графства представляет собой в основном сельскую сильно холмистую местность. Существуют доказательства того, что начиная с эпохи палеолита в данной местности существовали поселения людей, которые сохранялись и в первом столетии нашей эры во время римского вторжения, и в последующее раннее Средневековье во время господства англосаксов. Сомерсет сыграл значительную роль во время сбора сил против викингов Альфредом Великим, а также в более поздней революции и восстании Монмута.

Сельское хозяйство является основой экономики графства. Разведение овец и крупного рогатого скота, в том числе для шерсти и сыра (прежде всего чеддер), одновременно является как традиционным, так и современным занятием для региона, так же как и более необычная деятельность по выращиванию ивы для плетения корзин. Когда-то в Сомерсете было множество яблоневых садов, и графство до сих пор славится своим крепким сидром. Уровень безработицы ниже, чем в среднем по стране. Крупнейшими секторами занятости являются розничная торговля, промышленность, туризм, здравоохранение и социальное обеспечение. Рост населения выше, чем в среднем по стране.

Топонимика

Название происходит от древнеанглийского слова Sumorsǣte, которое в свою очередь является сокращением от Sumortūnsǣte, означающего «люди, живущие в Сомертоне или зависящие от него». Первое известное использование названия Somersæte относится к 845 году, после захвата территории саксами. Sumortūn, а также его современный аналог Somerton, может означать «летнее поселение», фермерский дом, который используется только в летний период. По другой версии название происходит от Seo-mere-saetan, что означает «поселенцы на берегу моря-озера». Жители Сомерсета впервые упоминаются в англосаксонских хрониках от 845 года, в изменённой форме слова: Sumursætum, однако первые упоминания графства, относящиеся к 1015 году, используют правильный вариант. Архаичное названия графства — Somersetshire — впервые упоминается в хрониках за 878 год.

Валлийское название Сомерсета звучит как Гулад-ир-Хав (валл. Gwlad Yr Haf, [гу:лад ър хав]), корнское — Gwlas an Hav, бретонское — Bro an Hañv, и во всех трёх языках означает «Страна лета».

История

Первые поселения

Пещеры холмов Мендип-Хиллс были заселены в эпоху палеолита и на данный момент являются археологическими памятниками. Кости из пещеры Гоф, например, относятся к периоду 12 000 лет до н. э., а целый скелет, известный как Человек из Чеддара датируется 7150 годом до н. э. Также в пещерах Сомерсета было найдено множество рисунков того времени.

Заселение прибрежных территорий графства, в частности древнейшего города Гластонбери и местности возле 137-метрового холма Брент-Кнолл, также имеет долгую историю, берущую начало с первых поселений охотников эпохи мезолита. Частые перемещения способствовали строительству Свит-Трека — одной из древнейших дорог в Северной Европе, которая датируется 3807-3806 г. до н. э.

Точный возраст хенджа недалеко от деревни Стантон-Дрю неизвестен, но считается, что сооружение принадлежит эпохе неолита. Также известно множество поселений железного века, некоторые из которых появились повторно в раннем средневековье.

Римское вторжение

В доримское время территорию Сомерсета населяли бриттские племена дуротригов, пользовавшиеся некоторой автономией и в римское время (племенной столицей дуротригов считается город, находившийся на месте нынешнего Ильчестера). Экономическому развитию территории и её частичной романизации в те годы способствовали добыча соли, разработка свинцовых руд и считавшиеся священными источники, благодаря которым город Бат, центр территории, стал в те годы достаточно крупным поселением.

В конце IV века римская администрация в Британии ослабла, экономические связи с материком прекратились и в Сомерсете и на прилегающем к нему полуострове Корнуолл восстановилось племенное управление — эти территории вошли в состав королевства Думнония, про которое известно крайне мало. Сомерсет был периферией королевства и в конце VI века (традиционная дата — 577 год) был захвачен Уэссексом. В дальнейшем территория, благодаря своим ресурсам, была объектом борьбы между Уэссексом и Мерсией, пока к началу X века не превратилась в оплот сопротивления англосаксов скандинавам. В 973 в Бате был коронован король Англии Эдгар.

Сомерсет в период Средневековья

После норманнского завоевания в Сомерсете было построено большое количество укрепленных замков, служивших в качестве резиденций местным баронам. Благодаря мягкому климату и долгой истории аграрного освоения, Сомерсет являлся важным сельскохозяйственным регионом в Англии. О его относительном богатстве свидетельствует большое количество церквей и монастырей.

После эпидемии чумы в XIV веке (см. Черная смерть) население графства сократилось примерно вдвое, а земледелие из-за нехватки рабочих рук было заменено на овцеводство и в XV—XVI века Сомерсет стал центром производства шерсти. В это же время началась добыча угля.

Новое и новейшее время

В XVII веке территория графства была разорена в ходе Английской революции и восстаний против Якова II, многие участники которых были казнены или сосланы. В то же время Бат и окрестности становятся популярным местом проведения отдыха аристократии. В ходе Промышленной революции в Англии экономическое значение Сомерсета постепенно уменьшается и уже к концу XIX века он превратился в сельскую глубинку.

Сейчас важную роль в экономике графства играет туризм.

География

Геология

Большую часть территории Сомерсета можно разделить на несколько типов, определяемых геологией местности. Это карстовые известняки на севере, глинистые долины и заболоченные участки в центре, оолиты на востоке и юге региона, а также песчаник девонского периода на западе.

К северо-востоку от малонаселенных прибрежных равнин и болот располагается Мендип-Хиллс — ряд умеренно высоких известняковых холмов. Центральная и западная части Мендип-Хиллс входят в специальный список значимых природных объектов с 1972 года и занимают 198 км². В основном эти холмы являются пастбищами, лишь небольшое количество используется в качестве пахотных земель.

На юго-западе располагаются холмы Кванток-Хиллс, получившие в 1956 году первыми в Англии статус исключительно красивого природного объекта. Среди холмов можно обнаружить вересковые пустоши, дубовые леса, древние парки с хвойными деревьями. Весь объект занимает площадь в 99 квадратных километров.

Пещеры и реки

На территории Сомерсета находится обширная сеть пещер, включая например Вуки-Хол; протекает множество подземных рек; отмечено большое количество разнообразных ущелий, таких как Эббор и Чеддер. Помимо подземных рек, в Сомерсете значительное количество обычных рек, среди которых Акс, Брю, Кэри, Паретт, Шеппи, Тон, Йео. Именно значительное количество рек является главной причиной заболоченности западного Сомерсета. На севере графства река Чью впадает в более крупную реку Эйвон. Река Паретт тянется почти до города Лэнгпорт и содержит на своих берегах следы двух причалов времен римского вторжения.

Побережье

Северная граница Сомерсета включает в себя 64 километра береговой линии Бристольского залива и устья реки Северн. По высоте приливов Бристольский залив занимает второе место в мире. Высота приливов весной в отдельных местах достигает 12 метров. В графстве разработан проект по строительству плотины для использования этой энергии. Основные прибрежные города с запада на северо-восток: Уэстон-сьюпер-Мэр, Майнхед, Уотчет, Барнем-он-Си, Клеведон, Портисхед. Прибрежная зона между Майнхедом и самой восточной точкой в Брин-Даун является национальным природным заповедником Англии.

Климат

Также как и в остальной юго-западной Англии климат Сомерсета более мягкий и влажный, чем на территории остальной части Англии. Среднегодовая температура графства — 10 °C. Июль и август являются самыми теплыми месяцами в году со среднесуточными максимумами около 21 ° C. Зимой средняя минимальная температура около 1°. Среднегодовое число солнечных часов — 1600, что немного меньше, чем в среднем по региону. Среднее количество осадков составляет около 700 мм. Обычно в год бывет 8-15 дней снегопада. С ноября по март скорость ветра максимальна, а с июня по август минимальна. Преобладающим ветром является юго-западный.

Климат
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	8 1	8 3	10 6	12 9	16 5	19 3	21 7	21 5	18 6	14 8	11 1	9 0	14 4
Средняя температура, °C	4 8	4 8	6 7	8 3	11 7	14 5	16 8	16 6	14 1	10 9	7 4	5 7	10 2
Абсолютный минимум, °C	1 4	1 3	2 7	3 7	6 8	9 7	11 9	11 7	9 6	6 9	3 6	2 4	6 0
Норма осадков, мм	72 0	55 6	56 5	47 3	48 9	57 2	48 9	56 6	64 5	67 9	65 8	83 3	724 5
Источник:

Достопримечательности

• Эксмур
• Замок Нунни

Известные уроженцы

• Артур Кларк — писатель-фантаст.
• Ричард Чорли — географ и геоморфолог.
• Питер Хаггет — географ.
• Дженсон Баттон — автогонщик, чемпион мира Формулы-1 2009 года.
• Элис Темперли — модельер.
• Гвендолин Осборн — актриса и фотомодель.
• Ричи Блэкмор — гитарист, один из основателей группы Deep Purple.

Упоминания в культуре

Режиссёр Эдгар Райт снял фильм «A Fistful of Fingers», в котором действие происходит в городе Уэллсе, графства Сомерсет, а теглайн звучит следующим образом: «Величайший вестерн из когда-либо сделанных в… Сомерсете». Также в Сомерсете происходит действие другого фильма режиссёра «Dead Right».

См. также

• Список участков особого научного значения Сомерсета
• Маммерсет, шуточный несуществующий диалект, частично основан на диалектах графства Сомерсет

Литература

• Сомерсет, графство // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Сомерсетшир — статья из Большой советской энциклопедии..

Ссылки

• Список мест в Сомерсете
• [www.somerset.gov.uk/ Somerset County Council]
• [www.bathnes.gov.uk/ Bath & North East Somerset Council]
• [www.n-somerset.gov.uk/ North Somerset Council]
• [www.nomisweb.co.uk/census/2011 Перепись населения Англии и Уэльса 2011 года.] (англ.)
• Сомерсет в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz). (англ.)

Отрывок, характеризующий Сомерсет

Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.