Сомов, Сергей Алексеевич

Сергей Алексеевич Сомов
Дата рождения	15 ноября 1920(1920-11-15)
Место рождения	село Зобово, Шарлыкский район, Оренбургская область, РСФСР
Дата смерти	23 мая 2011(2011-05-23) (90 лет)
Место смерти	Москва, Российская Федерация
Принадлежность	СССР СССР Россия Россия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Сергей Алексеевич Сомов (15 ноября 1920 — 23 мая 2011) — советский военнослужащий, участник Великой Отечественной войны, командир эскадрильи 64-го штурмового авиационного полка 182-й штурмовой авиационной дивизии, старший лейтенант, Герой России (1996).

Биография

Родился 15 ноября 1920 года в селе Зобово Шарлыкского района Оренбургской области в многодетной крестьянской семье. Русский. В 1921 году, спасаясь от голода, семья переехала в Томскую область, село Чубур. В 1929 году отец, потомственный кузнец, перебрался на металлургический комбинат в город Сталинск. Здесь Сергей окончил школу и затем 2 курса металлургического техникума. Параллельно учился в местном аэроклубе.

Осенью 1940 года был призван в Красную Армию и направлен в Новосибирскую авиационную школу пилотов. По окончанию школы в 1941 году сержант Сомов на фронт не попал, а был направлен в Забайкалье в 52-й запасной авиационный полк для переучивания на Ил-2. Осваивал штурмовик уже в 64-м штурмовом авиационном полку в Бурятии. Только в августе 1944 года, получив звание «младший лейтенант», Сомов в составе своего полка отправился на фронт.

Первый боевой вылет младший лейтенант Сомов совершил в октябре 1944 года в небе Восточной Пруссии. С первых дней показал себя умелым и отважным бойцом. В феврале 1945 года Сомов получил очередное воинское звание «лейтенант» и был назначен командиром эскадрильи. К тому времени он совершил только 18 боевых вылетов, был награждён орденом Красного Знамени. В конце марта 1945 года за 80 боевых вылетов получил второй орден Красного Знамени.

За участие в боях за город-крепость Кенигсберг награждён орденом Александра Невского. Отличился на завершающем этапе боев в Восточной Пруссии. 14 апреля 1945 года шестерка Ил-2 под командованием лейтенанта Сомова мастерским ударом уничтожила вражеский бронепоезд, действовавший на железнодорожном пути Пиллау — Кенигсберг. Все участники боевого вылета получили награды: летчики — ордена Красного Знамени или Красной Звезды, стрелки — медали «За отвагу».

Командир группы старший лейтенант Сомов был представлен к званию Героя Советского Союза. Но представление не было реализовано. Всего к концу войны совершил 118 боевых вылетов, из них 100 — в качестве ведущего. Участвовал в параде Победы 24 июня 1945 года.

После Победы остался в военной авиации. В 1946 году большинство частей штурмовой авиации было расформировано и старший лейтенант Сомов был переведен заместителем командира эскадрильи в 239-й транспортный авиационный полк в Прибалтике. Освоил транспортный Ли-2, затем Ил-12. Участвовал в ликвидации сильного землетрясения в Ашхабаде в 1948 году, в освоении Арктики. В 1954 году окончил Военно-воздушную академию и получил направление в 3-ю военно-транспортную дивизию.

Военно-транспортной авиации Сомов отдал более 30 лет. В 1957—1958 годах командовал 339-м военно-транспортным авиаполком на Украине. В 1960—1961 годах находился в служебной командировке в Вьетнаме и Лаосе, после возвращения был заместителем командира военно-транспортной авиационной дивизии. С 1965 по 1976 годы возглавлял службу безопасности полетов Военно-транспортной авиации.

В мирные дни был награждён тремя орденами Красной Звезды. Первым — «за освоение новой техники и большой личный вклад в подготовку летчиков Военно-транспортной авиации». Вторым — после командировки во Вьетнам, где Сомов обучал летчиков Вьетнама и Лаоса пилотированию на Ли-2 и лично несколько раз доставлял грузы в Лаос и вывозил раненых. Третий орден Красной Звезды получил в 1968 году за организацию доставки советских войск во время известных событий в Чехословакии. Выполняя задания правительства, совершал полеты в небе Африки, Южной Америки.

В 1976 году полковник Сомов уволен в запас. К этому времени налетал около шести тысяч часов, освоил за годы службы 22 типа самолетов, от фанерного биплана По-2 до могучего «Антея». Имеет почетное звание «Заслуженный военный лётчик СССР».

В канун 50-летия Победы инициативная группа из Всероссийского клуба Героев Советского Союза и полных кавалеров орденов Славы, подняв фронтовое представление в Подольском архиве Министерства обороны, выступила с ходатайством к Президенту России о присвоении полковнику в отставке С. А. Сомову высокого звания.

За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов, Указом Президента Российской Федерации № 428 от 27 марта 1996 года полковнику в отставке Сомову Сергею Алексеевичу присвоено звание Героя Российской Федерации.

Жил в Москве. Активно участвовал в военно-патриотической работе. Умер 23 мая 2011 года. Похоронен на Гарнизонном кладбище в посёлке Монино Щёлковского района Московской области.Полковник.

Награждён тремя орденами Красного Знамени, орденом Александра Невского, орденом Отечественной войны 1-й степени, четырьмя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями, в том числе «За боевые заслуги», орденами иностранных государств.

Автор книги воспоминаний «В крылатом строю» М.: «Гелиос АРВ», 2006. Также автор книг «Летчику о турбовинтовом самолете», «Аэродинамика турбовинтового самолета».

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2891 Сергей Алексеевич Сомов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 27 марта 2014.

Литература

• Сомов С. А. В крылатом строю. М.: Гелиос АРВ, 2006

Отрывок, характеризующий Сомов, Сергей Алексеевич

– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.