Сомоса Дебайле, Луис

Луис Анастасио Сомоса Дебайле Luis Anastasio Somoza Debayle
Рождение:	18 ноября 1922(1922-11-18) Леон
Смерть:	13 апреля 1967(1967-04-13) (44 года) Манагуа
Награды:

Луис Анастасио Сомоса Дебайле (18 ноября 1922 — 13 апреля 1967) — президент Никарагуа с 29 сентября 1957 по 1 мая 1963.

Биография

Старший сын диктатора А. Сомосы. Занял пост президента после убийства отца Анастасио Сомосы. На следующий же день после своей инаугурации 2 мая 1957 года объявил войну Гондурасу, но вскоре военные действия были прекращены при посредничестве ОАГ.

Учился в США в университетах Луизианы, Калифорнии и Мэриленда, инженерному делу. Потом, в соответствии с семейной традицией, согласно которой старший в семействе получал президентский пост, а следующий по старшинству — пост командира Национальной гвардии, занял эту последнюю должность.

Диктатура Луиса Сомосы

На его правление выпал период обострения политической ситуации во всем регионе в связи с революцией на Кубе, и конкретно внутриполитического положения в Никарагуа. Именно в его правление, в 1961 году, был основан Сандинистский фронт национального освобождения. По истечении срока правления, Луису Сомосу делегировали на президентский пост давнего друга семьи Рене Гутиэрреса Шика, но баллотироваться на новый срок после окончания его полномочий Луис Сомоса не стал по причине слабого здоровья; кандидатом от правящей партии стал его младший брат, Анастасио Сомоса-младший.

С 1958 года в Никарагуа начались вооруженные выступления против режима, особенно услившиеся в 1959—1960 гг. после победы Кубинской революции.

В мае 1959 года отряд повстанцев десантировался в Никарагуа с кубинских самолетов, однако в следующем году Л. Сомосе в основном удалось ликвидировать партизанские группировки. Попытка «экспорта» революции с Кубы провалилась. В качестве ответного шага Луис Сомоса позволил США устроить в Никарагуа тренировочную базу для кубинских иммигрантов «контрас» и использовать территорию страны в качестве плацдарма для вторжения на Кубу (17 апреля 1961 года, высадка в заливе Свиней).

В 1962 году в горах Рио-Коко войсками Сомосы были разгромлены партизанские отряды созданного годом ранее «Сандинистского фронта Национального освобождения», и в стране наступило относительное затишье, иногда прерываемое редкими рейдами партизан из Гондураса и экспроприациями, производимыми сандинистами в отделениях никарагуанских банков.

В 1963 году, желая «демократизировать» фасад режима, Луис Сомоса провел «президентские выборы», проведя в президенты Рене Шика Гуттьереса, бывшего личного секретаря своего отца — А. Сомосы. Сам Л. Сомоса фактически продолжал руководить страной. В результате репрессий и антипартизанских операций в его правление в Никарагуа, по оценочным данным, погибло до 90 тыс. человек.

Луис Сомоса умер в Манагуа 13 апреля 1967 года от сердечного приступа, через несколько месяцев после выборов президента.

Ссылки

• [www.hrono.info/biograf/bio_s/somosa_lu.html Биография] на hrono.info
• [www.latinamericanstudies.org/nicaragua/luis-somoza.pdf Luis Anastasio Somoza Is Dead; President of Nicaragua 7 Years] (англ.). New-York Times, April 14, 1967, p. 39 (April 14, 1967). Проверено 2 октября 2012. [www.webcitation.org/6BVyEI6qA Архивировано из первоисточника 19 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Сомоса Дебайле, Луис

– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.