Сонька — Золотая Ручка (телесериал)
«Сонька — Золотая ручка» | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Продюсер | |
Автор сценария | |
В главных ролях | |
Оператор | |
Кинокомпания |
Kinopiter Film Company, Makdos Film Company |
Длительность |
566 мин |
Страна | |
Год | |
IMDb | |
«Со́нька — Золота́я ру́чка» — российский двенадцатисерийный телевизионный художественный фильм, снятый в 2007 году режиссёром Виктором Мережко. Фильм рассказывает об аферистке и мошеннице конца XIX века Софье Блювштейн (Шейндля Соломониак).
Содержание
Сюжет
Сериал повествует об истории жизни аферистки, королевы воровского мира 1870-х годов Соньке по прозвищу «Золотая ручка», криминальный талант которой превратил её жизнь в опасную игру. Долгое время женщина «гастролировала» как по Российской империи, так и за пределами страны, поражая воровской изобретательностью, убегая от преследования полиции. Увлечения, любовь и предательство стали неизбежными атрибутами её жизни. А пребывание на каторге — закономерным завершением судьбы.
Тему фильма подсказал продюсер Владимир Досталь. Режиссёр сериала Виктор Мережко назвал фильм возвращением к «достоевщине»[1].
Съёмки проходили в Санкт-Петербурге, Одессе, Ялте, Карелии. На роль Соньки пробовалось более 70 актрис[2] За время съемок только для Анастасии Микульчиной было пошито 50 костюмов. Поэтому каждая серия обходилась заказчикам в 250 тысяч долларов[3]. В 2010 году вышло продолжение сериала — «Сонька. Продолжение легенды».
В ролях
- Анастасия Микульчина — Софья Блювштейн (Сонька по прозвищу «Золотая ручка»), мошенница
- Анна Банщикова — Фейга, сестра Соньки
- Богдан Ступка — Лейба Соломониак, отец Соньки (‡)'
- Зоя Буряк — Евдокия, мачеха Соньки
- Ирина Алфёрова — Пани Елена, портниха
- Ирина Шевчук — пани Мария
- Олег Басилашвили — Левит Санданович (‡)'
- Игорь Ботвин — Михель Блювштейн
- Иван Бортник — штабс-капитан Горелов (‡)'
- Виктор Мережко — глава криминальной организации «Червонный валет»
- Дмитрий Нагиев — Солодов, комендант Сахалинской каторги
- Светлана Крючкова — одесская бандерша
- Лариса Малеванная — Варвара Тихоновна, генеральша (‡)'
- Зиновий Высоковский — одесский вор
- Виталий Кузьмин — подпоручик Горожанский
- Роман Нечаев — граф Орловский
- Андрей Толубеев — Мотя, глава воров в Одессе
- Сергей Перегудов — Володя Кочубчик
- Денис Старков — Сеня Ясный
- Ирина Соколова — Блювштейн-мать (‡)'
- Николай Мартон — Блювштейн-отец (‡)'
- Анастасия Мельникова — Груня, каторжанка
- Валерий Кухарешин — Филипп Гарро
- Михаил Карпенко — «Красавчик», вор (‡)'
- Леонид Ниценко — Хлебников
- Юрий Лопарёв — блатной
- Леонид Неведомский — Соболев, полицмейстер
- Ирина Основина — Галя Пузатая
- Виктор Смирнов — пристав Трынько
- Роман Громадский — градоначальник
- Елена Драпеко — старший конвоир
- Юрий Беляев — Дорошевич, писатель
- Зинаида Шарко — Манька Портовая
Напишите отзыв о статье "Сонька — Золотая Ручка (телесериал)"
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20090705042043/www.roman-chuk.narod.ru/8/sonjka.htm Виктор Мережко довёл Дмитрия Нагиева до слёз.] Газета «Комсомольская правда» (25 мая 2007 года) // roman-chuk.narod.ru
- ↑ [www.sonkafilm.ru/ «Сонька — Золотая ручка» | Главная] // sonkafilm.ru
- ↑ [zador.com.ua/kino_show.php?cat=4&id=82 Во время съёмок Микульчина чуть не сошла с ума.] // zador.com.ua
Ссылки
- «Сонька — Золотая ручка» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.sonkafilm.ru/ «Сонька — Золотая ручка».] Официальный сайт // sonkafilm.ru
- [ruskino.ru/mov/3975 «Сонька — Золотая ручка».] // ruskino.ru
- [www.ezhe.ru/vgik/sonia/ Сонька.] (рус.) // ezhe.ru
- [russia.tv/video/show/brand_id/4837 ВИДЕО. Документальный фильм «Сонька — Золотая ручка. Конец легенды» (2007 год).] Телеканал «Россия» // russia.tv
|
Отрывок, характеризующий Сонька — Золотая Ручка (телесериал)
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил: