Сопдет

Сопдет — древнеегипетская богиня неба и наступления Нового года, почитавшаяся начиная с эпохи Раннего царства. Её олицетворением была звезда Сириус. Как защитница умершего фараона, Сопдет сопровождала его и помогала ему взойти на небо. Вместе с этим Сопдет почиталась также как богиня плодородия, возрождения и как одна из создательниц мира. Грекам была известна как Сотис (Σῶθις).

Мифология

Ещё с додинастических времён и вплоть до окончания эпохи Среднего царства богиня Сопдет почиталась как извещающая о начале разливов Нила. В период от Среднего и до Нового царства она становится «Матерью разлива, порождающая его вновь ежегодно». В конце эпохи Нового царства египтяне принимают разливы (в связи с их наступлениями в летнее время) за «истечение пота первичного океана». Лишь во времена правления династии Птолемеев к Сопдет возвращается титулатура «приносящая разливы Нила» (как и к Анукис и Сатис, согласно Фаюмской книге). В дальнейшем в эллинистическом Египте роль богини вновь меняется. Согласно надписям храма в Эсне, она приходит в страну Нила уже когда наступает наводнение.

В ночном небе над Египтом Сопдет зачастую выполняет функции богини Хатор, иногда — Исиды. Она, вместе с Осирисом, играет важную роль в древнеегипетской космогонии, присутствует при сотворении мира. Первый день Вселенной, согласно представлениям египтян, начался с гелиакического восхода Сириуса, отожествлявшегося с богиней Сопдет. Сириус яаляется самой яркой звездой ночного неба и поэтому его движение находится в прямой связи с ходом древнеегипетского лунного календаря. Поэтому в праздник Нового года (Сотис) египтяне торжественно праздновали «пришествие Сопдет». Это празднество отмечалось ещё во II до н. э. — как рождение богини, покинувшей подземное царство мёртвых.

Изображение и культ

Богиня Сопдет имела различные образы. Как правило, она изображалась как стоящая женщина, зачастую — в лодке. Иногда она носит украшения из перьев, корону из рогов (как богиня Хатор) и т. д. После слияния культа Сопдет с культом богини Сатис Сопдет-Сатис носит корону Верхнего Египта и рога антилопы со звездой между ними, а также лук со стрелами.

В связи с тем, что во власти Сопдет было управление разливами Нила, она являлась одним из жизненно важных для существования Египта божеств. Со временем произошло сращивание её культа с культом богини Сатис. Также она образовывала божественную триаду с богинями Сах и Сопду. Поклонялись богине Сопдет на Элефантине, в Мемфисе, Дендере, Фаюме и в Филах.

Литература

• Hans Bonnet: Lexikon der ägyptischen Religionsgeschichte. Nikol-Verlag, Hamburg 2000, ISBN 3-937872-08-6
• Alexandra von Lieven: Grundriss des Laufes der Sterne — Das sogenannte Nutbuch. The Carsten Niebuhr Institute of Ancient Eastern Studies (u. a.), Kopenhagen 2007, ISBN 978-87-635-0406-5
• Alexandra von Lieven: Der Himmel über Esna — Eine Fallstudie zur religiösen Astronomie in Ägypten am Beispiel der kosmologischen Decken- und Architravinschriften im Tempel von Esna. Harrassowitz, Wiesbaden 2000, ISBN 3-4470-4324-5.

См. также

• Сатис

Отрывок, характеризующий Сопдет

– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.