Сорани
| Soranî, سۆرانی | |
| Самоназвание: |
Kurmancî Xwarû, Kurdî |
|---|---|
| Страны: | |
| Регионы: |
Иракский, частично Иранский Курдистан |
| Официальный статус: |
государственный язык Ирака, официальный язык Иракского Курдистана |
| Регулирующая организация: |
нет |
| Общее число говорящих: |
5 млн чел. (оценка) |
| Классификация | |
| Категория: | |
| |
| Письменность: | |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-3: |
ckb |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Сорани́ или «центральноку́рдский язы́к» курд. سۆرانی — один из курдских языков, распространённый в Ираке (юго-восточная часть Иракского Курдистана) и Иране (от озера Урмия до города Керманшах). Сорани — персидское наименование данного языка; сами носители называют себя курманджи или курди (курд. Kurmancî Xwarû, Kurdî), однако данные названия лингвистами и географами не используются в связи с их многозначностью (термином курманджи принято обозначать севернокурдский язык).
В отличие от курманджи сорани утратил категории рода и падежа.
Письменность — на основе арабского алфавита. В свою очередь сорани подразделяется на множество диалектов. Литературный язык на основе диалекта сулеймани, распространенного в районе города Сулеймания. В Курдистанском федеральном регионе Ирака сорани является официальным языком; на нём говорят на большей части его территории, включая два крупнейших города — Сулейманию и столицу Эрбиль (в Дахуке, где распространен курманджи, делопроизводство ведется также на сорани). Сулеймания является историческим центром и неофициальной «столицей» сораноязычной культуры. Сорани под именем «курдского языка» является по новой конституции Ирака вторым государственным языком страны.
Напишите отзыв о статье "Сорани"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Сорани
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
