Соран Эфесский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Соран Эфесский
лат. Soranus
Дата рождения:

98(0098)

Место рождения:

Эфес (город)

Соран Эфесский (др.-греч. Σορανος , лат. Soranus; род. в 98 году — ум. ок. 138 года) — древнегреческий врач, работавший в Риме.

Представитель методической школы, основанной Асклепиадом. Внёс фундаментальный вклад в развитие акушерства и гинекологии, предпринял первые попытки дифференциального диагноза.





Биография

Родился в Эфесе, изучал медицину в Александрии, практиковал в Риме в период правления Траяна и Адриана.

Труды

Главным трудом Сорана считается его сочинение «О женских болезнях» (Gynekaia), которое оставалось основными источниками по акушерству, гинекологии и педиатрии до XVII в. Описал способы контрацепции и прерывания беременности, комплекс ранних признаков беременности и её течения, способы ухода за грудными детьми и принципы педиатрии.

Сораном был написан и ряд других трудов: «Об острых и хронических болезнях» (было переведено в V в. на латынь Целием Аврелианом (лат. De morbis acutis & chronicis)), «О переломах» (греч. περί σημείιων καταγμάτων), «О повязках» и др. Особенно выдающейся считается деятельность Сорана в области психиатрии. В одной из своих работ он описывает психические заболевания и рассказывает о способах лечения: предлагает воздействовать на больных спокойными разговорами, гимнастикой, побуждать их к умственной деятельности и даже ораторским выступлениям. Соран полемизирует с другими авторами, которые предлагают варварские способы терапии: запирание в темном помещении, связывание, избиение, лечение спиртными напитками и громкой музыкой.

В своих трудах широко ссылался на Гиппократа и написал его биографию.

Тексты и переводы

  • В серии «Collection Budé» (греческий текст и французский перевод) издано сочинение «Maladies des femmes» («О женских болезнях») в 4 томах.

См. также

Напишите отзыв о статье "Соран Эфесский"

Ссылки


Отрывок, характеризующий Соран Эфесский

Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…