Соркин, Наум Семёнович

Наум Семёнович Соркин
Дата рождения	30 января (11 февраля) 1899(1899-02-11)
Место рождения	Александровск, Екатеринославская губерния
Дата смерти	16 января 1980(1980-01-16) (80 лет)
Место смерти	Ленинград, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1919—1958
Звание
Сражения/войны	Советско-японская война (1945)
Награды и премии

Нау́м Семёнович Соркин (30 января [11 февраля] 1899 — 16 января 1980) — советский дипломат, генерал-майор. Участник советско-японской войны 1945 года.

Биография

Родился в Александровске Екатеринославской губернии (в настоящий момент — Луганской области). Еврей. Член ВКП(б).

С 1919 года — в РККА. В 1920 году окончил Харьковские командные артиллерийские курсы, в 1923 году — Артиллерийскую школу.

В 1923—1926 гг. — инструктор Монгольской народной армии по артиллерии.

В 1926—1932 гг. — консул СССР в Алтан-Булаке (Монголия), заведующий Консульским отделом, затем 1-й секретарь Полномочного представительства СССР в Монголии.

В 1933 году окончил Курсы военно-дипломатических работников.

В 1933—1934 гг. — в распоряжении народного комиссара по военным и морским делам — председателя Революционного военного совета СССР.

В 1935—1936 гг. — работал в Народном комиссариате иностранных дел.

В 1936—1937 гг. — заместитель начальника 9-го отдела 4-го (разведывательного) управления Генерального Штаба РККА.

В 1937—1939 гг. — временно исполняющий должность начальника 9-го отдела Разведупра Генерального Штаба РККА.

В 1939—1941 гг. — исполняющий должность начальника Отдела специальных заданий Разведупра Генерального Штаба РККА.

В 1941—1945 гг. — начальник Разведывательного отдела Штаба Дальневосточного фронта, 1-го Дальневосточного фронта. Представлял Коминтерн, курировал связи с китайскими и корейскими партизанами в Маньчжурии, включая отряд Ким Ир Сена.

В ноябре 1944 года присвоено звание генерал-майора РККА.

В 1945—1947 гг. — начальник Разведывательного отдела Штаба Дальневосточного военного округа.

В 1947—1950 гг. — начальник Военного отдела Военно-дипломатической академии.

В 1952—1958 гг. — заместитель начальника кафедры Военно-воздушной инженерной академии.

Умер 16 января 1980 года в Ленинграде.

Награды

• Орден Ленина
• Орден Красной Звезды
• Орден Красной Звезды
• медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»

Ссылки

• [www.knowbysight.info/SSS/05737.asp Соркин Наум Семёнович. Послужной список и биография]
• [www.smolensk-museum.ru/catalog/hudozhestvennaya_galereya/chastnie-kollekcii---v-dar-muzeyu/ Частные коллекции — в дар музею: Коллекция Соркина Наума Семеновича], Смоленский государственный музей-заповедник

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Соркин, Наум Семёнович

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.