Сорока

Сорока
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Птицы Подкласс:  Новонёбные Отряд:  Воробьинообразные Подотряд:  Певчие воробьиные Инфраотряд:  Corvida Надсемейство:  Corvoidea Семейство:  Врановые Род:  Сороки Вид:  Сорока
Международное научное название
Pica pica (Linnaeus, 1758)
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/146628 146628 ]
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе

Запрос «Сорока» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Соро́ка , или европейская сорока, или обыкновенная сорока,(лат. Pica pica) — птица семейства врановых из рода сорок.

Распространение

Сороки населяют всю Европу от Нордкапа в Скандинавии до южных оконечностей Испании и Греции. Она отсутствует только на нескольких островах Средиземного моря. Также населяет части прибрежных областей Марокко, Алжира, Туниса на севере Африки. Сорока — это оседлая птица, но в Скандинавии также и перелётная.

С востока Европы сорока распространена примерно до 65° северной широты, с Ближнего Востока её ареал простирается на Турцию и части Ирана почти до побережья Персидского залива. На Дальнем Востоке северная граница распространения отступает на юг до Японского моря примерно вплоть до 50° северной широты. В Азии сорока заселяет области до Северного Вьетнама, также северо-запад Монголии. Изолированная популяция находится на полуострове Камчатка. Кроме того, маленькая популяция охраняется на северо-западе острова Кюсю как памятник природы. В Северной Америке сороками заселена западная половина континента от Аляски до Нижней Калифорнии включительно.

Строение и особенности

Благодаря характерному черно-белому оперению и необычно длинному хвосту сорока неповторима и легко узнаваема (на неё очень похожа сорочья танагра). Голова, шея, грудь и спина чёрные с фиолетовым или синевато-зелёным металлическим отливом, живот и плечи белые. Также часто белы и концы крыльев. Длинный хвост (длиннее тела) и крылья — чёрного окраса.

Чёрное оперение имеет металлический блеск. Перья хвоста и внешняя сторона маховых перьев сверкают вблизи в зависимости от освещения металлическим зелёным, синим или фиолетовым цветом. Весной цвета становятся слабее и хуже определяются. На концах крыльев они почти совсем пропадают. Труднее всего определить цвет в начале лета, в частности, у самцов, спустя некоторое время после линьки. Самцы и самки внешне не отличаются друг от друга, хотя самцы несколько тяжелее — в среднем 233 г., а самки — в среднем 203 г. Сороки могут достигать длины примерно 51 см, размах крыльев составляет около 90 см.

Молодые сороки окрашены так же, как и старые, различия очень незначительны: хвост матовый и короче, внешние перья плеча часто не чисто белые, а серого оттенка, белые области на внутренней стороне крыльев не такие, как на внешней, как у взрослых сорок. Синий блеск есть только в средней области крыльев. Крайнее бедное крыло несет почти всегда белое пятно, иногда также вторую или третье следующее перо. Годовалые сороки начинают линять несколько раньше взрослых. Они меняют всё оперение. В Европе годовалые и взрослые птицы начинают линять с июня, самостоятельные птицы не раньше чем с июля, самое позднее в конце августа.

Передвижение

По земле сорока передвигается чаще всего прыжками, однако может и ходить характерной для врановых походкой. Очень умело она перемещается в кроне деревьев. Полёт сороки волнообразный планирующий.

Голос

Сорока часто подаёт голос, издавая характерные громкие стрекочущие звуки — переговариваясь друг с другом или заметив опасность. Чаще всего сорока издаёт стрёкот из более или менее быстро следующих друг за другом рядов призыва с несколько каркающим «шэк шэк шэк». Schäckern — это предостерегающий крик и звуковой сигнал тревоги и служит защите округа. Невысиживающие сороки употребляют его, только если угрожает опасность. Возбуждение птиц особенно велико, если стрёкот быстрый и отрубленный. При медленном стрёкоте сороки останавливаются, однако при быстром улетают.

Для привлечения партнёра сороки используют тихое пение, очень сильно варьирующееся в зависимости от времени и особи. Оно может быть как ритмичным, так и аритмичным, часто в нём сочетаются мягкие звуки трели и высокие дудки. Отдельные птицы имитируют других животных. Тем не менее в большинстве случаев пение состоит из бурлящего, утробного болтания. Для обозначения своей территории сороки издают крики «киа», «кьяя» или «кик», находясь при этом высоко в кроне дерева у ствола. Птицы на гнезде просят высоким дребезжащим «пиррь». Трёх- четырёхнедельные молодые птицы отмечаются старым птицам двусложным призывом, звучащим «йшийак», «чьюк» или «чьюк-юк», который похож на призыв самки.

Часто сорока издает также длинные крики «чакр», «чирк», «чиррл» или «чара». В зависимости от интонации (мягко, жестко, долго, коротко) у этого призыва есть различные значения. Носовые и растянутые крики сороки могут звучать как «грэх».

Глютц фон Блётцайм (нем.) пишет, что свободно живущие сороки имитируют голоса других видов птиц, однако очевидно, что это не твёрдое правило; автор выражается очень осторожно: «Некоторые особи устанавливают также подачи звуковых сигналов, которые звучат как имитации (например, […] певчего дрозда, стрёкот саранчи)».

Интеллект

Сорока считается одной из самых интеллектуальных птиц. У сорок были обнаружены тщательно продуманные социальные ритуалы, включая, возможно, выражение печали.

Сорока — единственное известное на данный момент не-млекопитающее, способное узнать себя в зеркале, в отличие, например, от попугая, который воспринимает своё собственное отражение как другого попугая.

Образ жизни

Обыкновенные сороки являются оседлыми птицами. Они обитают в небольших лесах, в парках, садах, рощах, перелесках, часто неподалёку от человеческого жилья. Избегают густого леса. Сороки парные птицы. Партнера выбирают на первом году жизни, первое спаривание происходит на втором году жизни, а следующей весной пара начинает строить гнездо и пытается завести потомство. Часто их можно видеть стайкой от двух до пяти птиц, перелетающих с дерева на дерево с громким стрекотаньем. Чаще всего это взрослая пара со своими птенцами-слетками. Пары отважно защищают свою территорию от других сорок.

Беспокойный стрёкот сороки, которая обнаружила в лесу охотника, будет воспринят не только другими птицами, но и волком, медведем и другими животными.

Питание

Как и большинство врановых, сороки питаются самой разной пищей. В её рацион входят как мелкие млекопитающие, так и насекомые. Также сороки часто разоряют птичьи гнёзда, таская яйца и птенцов. А иногда даже таскают у собак кости. Живущие по соседству с человеком сороки не боятся украсть какую-нибудь пищу и у него. Сорока — всеядная птица. Она питается как животным, так и растительным кормом. Пищу — насекомых, слизней, пауков и мокриц, сорока ищет на земле. Иногда ей удаётся поймать мелкое млекопитающее или ящерицу. Земледельцы недолюбливают сорок, поскольку они склёвывают зёрна и семена на полях.

Весной сороки обследуют кустарники, молодые рощи в поисках гнёзд других птиц, яйца и птенцы которых — их любимая пища. Они не брезгуют также и мелкими грызунами. Своим мощным клювом сороки выкапывают из земли личинки насекомых и разбивают скорлупу птичьих яиц.

Если добыча слишком крупная, то сорока придерживая её одной лапой, клювом отрывает куски. Важное место в её кормовом рационе занимают насекомые, в том числе такие вредные, как долгоносики, клопы-черепашки, саранчовые, гусеницы бабочек. Сороки, благодаря своей сноровке, всегда находят пропитание.

Размножение

Сороки строят несколько гнёзд, из которых занимают лишь одно. Гнездо сороки шарообразной формы, построено из сухих веточек и прутиков, с боковым входом. Самка откладывает 5—8 яиц в апреле, после чего высиживает их в течение 17—18 суток.

В культуре

В китайской культуре сорока — символ счастья, птица, приносящая людям радость. Существует фразеологизм, дословно «свидание на сорочьем мосту», который означает свидание супругов или влюблённых после долгой разлуки.

В русской культуре к сороке относятся скорее негативно. Она связывается с образом говорливой, ворчливой женщины или сплетницы, что отражается во фразеологизме «сорока на хвосте принесла».

Ссылки

• [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/487.html Позвоночные животные России: Сорока]

Отрывок, характеризующий Сорока

– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.