Сорока (Карелия)

Сорока — историческое поморское село. С 1927 года являлось административным центром Сорокского района Карелии.

География

Сорока располагалась на Поморском берегу Белого моря, в месте впадения в него реки Выг, точнее, на входящем в дельту Выга рукаве Сорока. Выг, при впадении в Белое море распадается на большое количество рукавов, образующих достаточно большое количество островов, на части которых и располагалась Сорока.

История

В летописях Сорока упоминается с 1419 года.

Сорока была одним из важнейших центров формирования поморского этноса (суб-этноса).

10 сентября 1923 года согласно Декрету ВЦИК О преобразовании села Сороки АКССР было преобразовано в город. Однако в связи с активным протестом жителей, недовольных преобразованием села в город, в постановлением ВЦИК от 22 ноября 1926 года статус города был снят и Сорока снова стала селом (протокол № 30 заседания адмкомиссии ВЦИК).

В советское время Сорока была объединена с несколькими вновь возникшими близлежащими населёнными пунктами — рабочий посёлок имени Солунина, посёлок водников Беломоро-Балтийского канала и посёлок железнодорожников станции Сорокская. Указом Верховного Совета РСФСР от 11 сентября 1938 года указанные населённые пункты были объединены в одно поселение, которому был придан статус города и присвоено имя Беломорск.

Этимология

Происхождение названия села не столь банально, как кажется. Для того, кто с побережьями Белого моря знаком только по карте, проще всего связать название села с названием птицы сорока, однако это только одна из версий. Местная легенда связывает название села с числительным сорок — редкий старожил откажет себе в удовольствии рассказать заезжему туристу, что в своё время село располагалось на сорока островах, которые соединялись друг с другом сорока мостами. Однако, эта легенда существует лишь для приезжих, поскольку сами старожилы прекрасно знают, что число островов, создаваемых протоками Выга в его дельте, не превышает дюжины, причем далеко не все они были заселены. Реальность такова, что как и почти все географические названия Поморья и вообще Европейского севера России, топоним Сорока имеет угро-финское происхождение. Название села произошло от названия реки (рукава Выга), на котором оно расположено — на современном финском языке оно звучало бы как саари-йоки (фин. saarijoki), то есть река островов (фин. saari = остров, фин. joki = река).

В культуре и искусстве

Действие второй части романа К. А. Федина «Похищение Европы» разворачивается в селе Сорока и близлежащих рабочих поселках. Писатель рисует красочную картину лесосплава в эпоху Индустриализации на Русском Севере

Ссылки

• [www.temples.ru/pg/tree.php?ID=197 Село Сорока на фотографиях Прокудина-Горского].
• С. В. Кошкина [pomorskibereg.ru/soroka-belomorsk-1419-1938-kraevedcheskie-zapiski-letopis/ Сорока — Беломорск, 1419—1938 : краеведческие записки, летопись] Петрозаводск : BAREA, 364с. 2012 ISBN 9785905699023

Отрывок, характеризующий Сорока (Карелия)

– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.