Сорокин, Алексей Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алексей Иванович Сорокин

Адмирал флота Алексей Иванович Сорокин на военном параде в честь 67-й годовщины Великой Победы, 9 мая 2012 года
Дата рождения

28 марта 1922(1922-03-28) (102 года)

Место рождения

село Кирилловка, Нижегородская область, РСФСР

Принадлежность

СССР СССР
Россия Россия

Род войск

ВМФ

Годы службы

19411992

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Часть

977-й стрелковый полк

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии

Других государств:

Алексе́й Ива́нович Соро́кин (род. 28 марта 1922, Кирилловка, Нижегородская область, РСФСР) — советский военный политработник, адмирал флота. Депутат Верховного Совета СССР, Народный депутат СССР.





Биография

Родился в многодетной семье (5 детей). Отец, инвалид гражданской войны, умер в 1933 году. Старший брат Серафим погиб на фронте под Москвой в 1941 году. Закончил среднюю школу.

Великая Отечественная война

С началом Великой Отечественной войны в 1941 году Алексей Сорокин был призван в Красную Армию. Прошёл обучение на миномётчика, после чего сам стал инструктором. Член ВКП(б) с 1943 года.

На фронте с лета 1943 года. Служил в 977-м стрелковом полку 270-й стрелковой дивизии в должности командира миномётного расчёта. Вместе с полком сражался на Калининском, затем Первом Прибалтийском фронтах. Прошёл обучение на трёхмесячных фронтовых курсах политработников, после чего вернулся в свою часть в должности младшего политрука. За годы войны участвовал в Смоленской, Белорусской, Прибалтийской операциях. Победу встретил, участвуя в блокаде Курляндской группировки врага. Воевал храбро, менее чем за два года пребывания на фронте награждён тремя орденами.

Послевоенный период

После окончания войны служил помощником начальника политотдела артиллерийской бригады Воронежского военного округа и секретарём бюро комсомольской организации зенитно-артиллерийского полка в Закавказском военном округе. В 1948 году поступил в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. Поскольку на артиллерийском факультете оказался перебор, Сорокин выбрал военно-морской факультет.

На Тихоокеанском флоте

Закончив академию в 1952 году, получил назначение на Тихоокеанский флот. Служил заместителем командира по политической части на эскадренных миноносцах «Редкий» и «Вдумчивый». С 1954 года — заместитель командира крейсера «Калинин» по политической части. С 1956 года — заместитель командира бригады эсминцев Тихоокеанского флота по политической части. С 1958 года — начальник политотдела военно-морской базы «Советская Гавань».

В 1960 года — начальник политотдела дивизии противолодочных кораблей Тихоокеанского флота. в 1964—1968 годах служил начальником политотдела военно-морской базы «Стрелок» в Приморском крае. В 1967 году присвоено звание контр-адмирал.

На высших политических должностях ВМФ

В 1968 году Сорокин был назначен начальником отдела пропаганды и агитации — заместителем начальника Политуправления ВМФ. С 1972 года — 1-й заместитель начальника Политуправления Военно-морского флота СССР.

В 1974 году получает назначение на должность члена Военного Совета — начальника политуправления Северного флота. В 1975 году присвоено воинское звание вице-адмирал.

В 1977 году назначен на должность начальника Управления пропаганды и агитации — заместителя начальника Главного Политического управления Советской Армии и Военно-Морского флота. В 1979 году присвоено воинское звание адмирал. В 1980 году назначен начальником Политуправления Военно-морского флота. С 1981 года Алексей Сорокин назначен 1-м заместителем начальника Главного Политического управления Советской Армии и Военно-Морского флота. 16 февраля 1988 года присвоено воинское звание адмирал флота.

С 1989 года — в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Являлся кандидатом в члены ЦК КПСС в 19861990 годах.

Являлся депутатом Верховного Совета СССР 11 созыва (1984—1989 гг.). Народный депутат СССР в 19891991 г.

В отставке

Уволен в отставку в 1992 году.

Возглавлял Объединённую редколлегию общероссийской Книги Памяти павших в годы Великой Отечественной войны.

В настоящее время — председатель Координационного совета Международного союза «Содружество общественных организаций ветеранов (пенсионеров) независимых государств», член Управления генеральных инспекторов Министерства обороны Российской Федерации.

Живёт в Москве.

Награды

Напишите отзыв о статье "Сорокин, Алексей Иванович"

Примечания

  1. [pravo.gov.ru:8080/page.aspx?11921 Указ Президента РФ от 24 февраля 2012 г. N 231 «О награждении государственными наградами Российской Федерации Петрова В.И. и Сорокина А.И.»]. Проверено 12 марта 2012.
  2. [www.cis.minsk.by/print.php?id=874&type=page Протокольное решение Совета глав государств СНГ «О награждении Грамотой Содружества Независимых Государств» (Принято в г. Минске 1 июня 2001 года)]

Ссылки

  • [www.redstar.ru/2002/03/27_03/2_01.html Верность долгу]
  • [www.c-society.ru/wind.php?ID=439922 Сорокин Алексей Иванович]
  • ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ КПСС, ВКП(б), РКП(б), РСДРП(б): Историко-биографический справочник / Сост. Горячев Ю. В. -М.: Издательский дом «Парад», 2005.
  • Военная энциклопедия в 8 томах. М.:Военное издательство, 1994—2004. — Т.7.
  • В. Д. Доценко. Морской биографический словарь. Санкт-Петербург: «LOGOS», 1995. — С.385.

Отрывок, характеризующий Сорокин, Алексей Иванович

Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.