Сорокин, Анатолий Иванович

Анатолий Иванович Сорокин
Дата рождения	24 марта 1921(1921-03-24)
Место рождения	Калуга, РСФСР
Дата смерти	29 декабря 1988(1988-12-29) (67 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВМФ
Годы службы	1939—1985
Звание	вице-адмирал
Командовал	206-я бригада подводных лодок 31-я дивизия подводных лодок 1-я флотилия подводных лодок
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	других государств

Анато́лий Ива́нович Соро́кин (24 марта 1921, Калуга— 29 декабря 1988) — командующий 1-й флотилией подводных лодок Краснознамённого Северного флота, вице-адмирал, Герой Советского Союза. Командир и участник самого дальнего в истории ВМФ подводного перехода.

Биография

Родился в семье служащих, русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1943 года. Окончил 10 классов.

В Военно-Морском Флоте с 1939 года, призван по комсомольскому набору. В 1941 году окончил Черноморское военно-морское училище.

Участник Великой Отечественной войны с ноября 1941 года. По май 1943 года — командир взвода отдельной роты автоматчиков 82-й отдельной морской стрелковой бригады Северного флота, а с мая по сентябрь 1943 года — командир отдельной роты автоматчиков 510-го стрелкового полка Западного фронта. Анатолий Сорокин в составе бригады принимал участие в обороне главной базы Северного флота и в десантных операциях. С расформированием бригады был направлен на сухопутный фронт. Участвовал в боях за освобождение городов Ельня и Дорогобуж, был дважды ранен. После излечения в госпитале направлен в Московский флотский экипаж и с сентября по ноябрь 1943 года находился в резерве.

В 1945 году 24-летний офицер-фронтовик окончил Каспийское высшее военно-морское училище и продолжил службу на кораблях в частях и соединениях ВМФ СССР.

С 1959 года по июль 1961 года капитан 1-го ранга Сорокин А. И. командовал 206-й отдельной бригадой подводных лодок Северного флота, а после её реорганизации с 15 июля 1961 года до 1963 года возглавлял 31-ю дивизию подводных лодок Северного флота.

В 1964 году контр-адмирал Сорокин А. И. окончил Военную академию Генерального штаба, после чего был назначен командующим 1-й (с 22 февраля 1968 года — Краснознамённая) флотилией подводных лодок Северного флота (с 7 мая 1965 года — Краснознамённый Северный флот), с местом базирования в бухте Малая Лопатка. С начала февраля по 26 марта 1966 года контр-адмирал Сорокин А. И., находясь непосредственно на «К-116», возглавлял отряд атомных подводных лодок: проекта 675 К-116 (командир — капитан 2-го ранга Виноградов В. Т.) и проекта 627а «К-133» командир — капитан 2-го ранга Столяров Л. Н.), которые впервые в истории советского флота за полтора месяца прошли 25 тысяч миль в подводном положении, ни разу не всплывая на поверхность, проявив в этом дальнем походе чудеса скрытности, оставшиеся непревзойдёнными.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 мая 1966 года за успешное выполнение заданий командования и проявленные при этом героизм и мужество контр-адмиралу Сорокину Анатолию Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11253).

7 мая 1966 года контр-адиралу Сорокину А. И. присвоено воинское звание «вице-адмирал» (и хотя указанное воинское звание было присвоено отважному флотоводцу ранее Указа о присвоении высшей награды Родины, тем не менее, в Указе о присвоении А. И. Сорокину звания Героя, его воинское звание было указано «контр-адмирал»).

Оставив в ноябре 1969 года пост командующего 1-й Краснознамённой флотилией подводных лодок Краснознамённого Северного флота, отважный флотоводец продолжил службу в Постоянной комиссии государственной приемки кораблей ВМФ СССР. С 1985 года вице-адмирал Сорокин А. И. — в отставке. Жил и работал в городе-герое Москве, где и скончался 29 декабря 1988 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Награды

Награждён орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, тремя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями, именным оружием; иностранными орденами: «Знамени Венгерской Республики», «Командорским крестом ордена Заслуги (Польша)», медалью Монгольской Народной Республики «За победу над Японией».

Сочинения

• Сорокин А. И. Мы с атомных. — Изд. 2-е, перераб. и доп. — М.: Изд-во ДОСААФ, 1972. — 256, [16] с. — (За честь и славу Родины).
• Сорокин А. И., Краснов В. Н. Корабли проходят испытания. — Л.: Судостроение, 1982.
• Сорокин А. И., Краснов В. Н. [militera.lib.ru/tw/sorokin_krasnov/index.html Корабли проходят испытания]. — Изд. 2-е, перераб. и доп. — Л.: Судостроение, 1985. — 232 с.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2377 Сорокин, Анатолий Иванович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.mk.ru/politics/2016/04/08/s-krugosvetki-sovetskikh-atomnykh-podlodok-snyali-grif-sovershenno-sekretno.html С кругосветки советских атомных подлодок сняли гриф «совершенно секретно»]

Отрывок, характеризующий Сорокин, Анатолий Иванович

Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.