Сорокин, Юрий Валерьевич

Юрий Валерьевич Сорокин
Дата рождения	7 ноября 1972(1972-11-07) (51 год)
Место рождения	Майли-Сай, Киргизская ССР, СССР
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	пехота
Годы службы	1990—2003
Звание	рядовой
Часть	101-я бригада внутренних войск
Сражения/войны	Первая чеченская война Вторая чеченская война
Награды и премии

Ю́рий Вале́рьевич Соро́кин (род. 7 ноября 1972, Майли-Сай, Киргизская ССР, СССР) — российский военный, участник Кавказских войн, Герой Российской Федерации.

Биография

Родился в городе Майли-Сай в Киргизии, позднее переехал в Ставропольский край. В ноябре 1990 года был призван на воинскую службу, которую проходил в частях специального назначения ГРУ. Принимал участие в операциях в «горячих точках».

В июле 1993 года поступил на контрактную службу в 101-ю отдельную бригаду Внутренних войск РФ. Служил в разведбатальоне.

Принимал участие в Первой чеченской войне. В июне 1995 года принимал участие в операции по освобождению заложников, захваченных боевиками Шамиля Басаева в Будённовске.

В августе 1996 года в ходе боёв в Грозном группа разведчиков, в которой находился Юрий Сорокин, получила приказ пробиться к окружённому блокпосту в центре города. 6 августа группа из 42 человек на трёх БТР вышла с базы. На одной из улиц Грозного разведчики попали в засаду. Один БТР был подорван, два других получили повреждения. Несколько часов бойцы держали круговую оборону. Ни одна из посланных им на помощь групп не смогла пробиться.

Один из БТРов под огнём противника удалось отремонтировать. Командир отряда Олег Визнюк приказал погрузить всех погибших и раненых в БТР и прорываться, сам остался прикрывать отход своего отряда. Посмертно ему было присвоено звание Героя Российской Федерации.

Среди оставшихся в живых бойцов Юрий Сорокин был самым старшим как по возрасту, так и по боевому опыту. Он возглавил отряд и принял решение не выбираться из города, где на улицах их могла ждать новая засада, а выполнять первоначальный приказ и пробиваться к блокпосту. С боем разведчики пробились на блокпост, при этом Сорокин был тяжело ранен в ногу.

Вместе с остатками гарнизона блокпоста разведчики ещё девять дней обороняли блокпост, в ходе одной из атак противника Сорокин вызвал огонь артиллерии на себя. К 15 августа, когда огонь прекратился в живых осталось только 16 разведчиков из 42, вышедших в поход.

В мае 1998 года Юрий Сорокин был представлен за этот бой к званию Героя Российской Федерации, но награждён не был.

После излечения продолжал службу в бригаде, вместе с которой принимал участие и во второй чеченской войне. В 2003 году в ходе боёв был тяжело ранен, после выздоровления уволен в запас.

Указом Президента РФ ему было присвоено звание Героя Российской Федерации. Награду Сорокин получил из рук Владимира Путина на торжественной церемонии в Кремле 27 марта 2003 года.

Живёт в городе Ессентуки.

Награды

• Герой Российской Федерации — 22 марта 2003(медаль № 784)
• Две медали за отвагу

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7100 Сорокин, Юрий Валерьевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Сорокин, Юрий Валерьевич

Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.