Сотня (административная единица)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Со́тня (англ. hundred) — историческая административная единица в Англии, Скандинавии и некоторых регионах Соединённых Штатов Америки. Истоки названия восходят к англосаксонскому периоду истории Англии, когда данная административная единица объединяла территорию, площадь пахотных земель на которой примерно соответствовала 100 гайдам. Традиция объединения населения по сотням берёт своё начало у древних германцев, о чём свидетельствует соответствующее упоминание центений (лат. centeni) у Тацита в 98 году.





Англия

Возникновение сотни как административной единицы англосаксонской Британии относится к IX веку. По мере усложнения английского права и совершенствования механизмов государственного управления возникла необходимость создания некоего промежуточного административного звена между деревней и племенной областью regio. Поскольку базовой экономической и фискальной единицей древнего Уэссекса была гайда, территория, соответствующая 100 гайдам, стала новой административной единицей. В самом Уэссексе площадь сотни могла составлять от 20 до 150 гайд, тогда как в Средней Англии (кроме территорий датского права), сотни были более близкими по территории.

Главным органом управления староанглийской сотни была судебная коллегия, первоначально носившая черты народного собрания. Судебная коллегия сотни решала местные судебные тяжбы, а также конфликты с центральной властью, ведала вопросами сбора налогов и других платежей королю, организовывала набор национального ополчения — фирда. Административным центром каждой сотни был королевский замок или деревня, куда стекалась продуктовая рента от крестьян, проживавших на её территории, и где располагалась резиденция представителя короля — рива, имеющего судебно-фискальные функции.

С X века сотни стали группироваться в графства. Причём распределение сотен по графствам резко отличалось в разных регионах страны: так, южноанглийское графство Девон подразделялось на 32 сотни, тогда как Лестершир, возникший в области датского права, включал в себя 4 сотни (позднее — 6). В отличие от системы графств, просуществовавшей лишь с небольшими изменениями со времён англосаксов до настоящего времени, сотня как административная единица не была стабильной: границы сотен периодически менялись, создавались новые и упразднялись старые округа.

Разделение графств на сотни просуществовало в Англии до XIX века, когда вместо сотен были введены избирательные округа и ряд других узко функциональных территориальных образований.

Уэпентейк

Место сотни в административном делении восточных регионов Англии (Йоркшир, Дербишир, Лестершир, Нортгемптоншир, Ноттингемшир, Линкольншир и Ратленд) занимал уэпентейк (англ. wapentake). Это связано с тем, что в X веке, когда в остальных частях Англии формировалась система сотен, восточные области были захвачены датскими викингами и получили административное деление по скандинавскому образцу. Название «уэпентейк» восходит к древнеанглийскому «wæpentac», которое в свою очередь происходит от скандинавского «vápnatak», обозначавшего символическое потрясание оружием после принятия народным собранием викингов какого-либо решения. Первое упоминание о наличии в областях датского права административной единицы под названием «уэпентейк» относится к 962 году. Позднее уэпентейк стал выполнять те же функции, что и сотня в других частях Англии: разрешение местных судебных споров, посредничество между общинами и центральной властью, поддержание порядка и сбор налогов.

Лэт и рейп

В Кенте существовала ещё одна административная единица, занимающая промежуточное положение между сотней и графством: лэт (англ. lathe). В «Книге Страшного суда» 1086 года упоминаются семь лэтов Кента. Очевидно, они представляли собой реликты древнего подразделения ютского королевства Кент на провинции. Лэты делились на сотни, как и в других областях Англии. Позднее кентские лэты играли существенную роль в системе распределения налогов и организации судебных учреждений Кента и просуществовали до XVII века.

Сходную с Кентом административную структуру имел Сассекс: здесь роль кентских лэтов играли рейпы (англ. rape), объединяющие несколько сотен. Всего в графстве Сассекс было шесть рейпов: Эрандел, Брамбер, Гастингс, Льюис, Певенсей и Чичестер. Хотя рейпы имели чёткие феодальные черты, будучи организованы как замковые округа для организации обороны, их название говорит о более древнем происхождении: у древних германцев существовал обычай отмечать границы земельных участков верёвками (англо-сакс.: rap; англ. rope). Каждый из сассекских рейпов имел собственного шерифа. Существует версия, что особое административное деление Сассекса возникло во время Вильгельма Завоевателя на базе более старой структуры для защиты пути из Лондона в Нормандию.

Скандинавия

В Свеаланде для обозначения соответствующего деления использовался термин хундарэ (hundare), но со временем он был вытеснен терминами härad или Herred, распространенными в остальной Скандинавии. Термин происходит от прото-скандинавского *harja-raiðō — военный отряд или от прото-германского *harja-raiða — военное снаряжение[1]. Во многом подобное деления соответствует термину «скипрейд» для обозначения прибрежных областей, чьи обитатели должны были входить в лейданг, то есть снаряжать и укомплектовывать корабли.

Норрланд не делился на сотни, так как был редко населён. В современной Швеции деление на сотни не имеет административного значения.

Термин «хундарэ» до сих пор распространён в современной Финляндии. Доподлинно не известно, когда деление на сотни начало использоваться в западной Финляндии. Название провинции Сатакунта даёт основание предположить, что подобное деление могло иметь место до Северных крестовых походов, христианизации и вхождения в состав Швеции.

Соединённые Штаты Америки

В XVII веке американские колонии Делавэр, Нью-Джерси, Мэриленд и Пенсильвания подразделялись в соответствии с английской традицией на сотни. Позднее сотня как административная единица была вытеснена графством. До XX века сотни просуществовали только в Делавэре, где они представляли собой налоговые и избирательные округа. В 1960-х годах эта система была упразднена.

См. также

Напишите отзыв о статье "Сотня (административная единица)"

Ссылки

  • [www.visionofbritain.org.uk/types/index.jsp Типология административных единиц Англии]

Примечания

  1. [runeberg.org/svetym/0347.html 259 (Svensk etymologisk ordbok)]. Runeberg.org (30 июля 2009). [www.webcitation.org/688n0bN7a Архивировано из первоисточника 3 июня 2012].

Литература

  • Гуревич А. Я. Начальный этап феодального развития Англии / Учёные записки Калининградского государственного педагогического института. — Т. XIX. — вып. 1. — Калинин, 1956.
  • Корсунский А. Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. — М., 1963.
  • Савело К. Ф. Раннефеодальная Англия. — Л., 1977.
  • Stenton, F. Anglo-Saxon England. Oxford, 1973.

Отрывок, характеризующий Сотня (административная единица)

– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?